Полузвери - Ксения Анатольевна Татьмянина

Парень молчал, а Нольд пожал плечом. Еще через десять минут пришел Ян. Переодеться не успел, был в служебном, и на вид слегка замотанный, — он последнее время часто таким был. Мне кивнул, Нольду первым пожал руку, потому что тот ближе, шагнул к Вилли. Тот с внезапностью запоздал, стоял истуканом, как приговоренный на плахе, и только когда Ян уже пожал ему ладонь, тихо выдал:

— Я - гей.

— Учту… — Занял за столом место, и как будто только включился. Посмотрел на всех нас по очереди: — У нас сегодня на повестке какая-то особая новость что ли? Вилли? Ты не просто так разродился признанием, пару нашел?

— Вы… вам… пофиг?

Я едва удержалась, чтобы не засмеяться от растерянности парня, который готовился к другому, и сейчас спрашивал про другое, а Ян серьезно сказал:

— Не пофиг, конечно. Дело личное, но все три года смотреть как ты тухнешь в одиночестве, как-то кисло. Если нашел, я рад за тебя.

— В смысле? Нет… я про…

— Вилли, сядь уже. — Нольд махнул на стул. — Ты никому глаза не открыл. Великую тайну все знали с самого начала знакомства. И с Троицей не обязательно здороваться тем же признанием, он в курсе.

— Вы знали?! Прямо с самого начала?

— И что? Что это меняет?

Вилли сел, потому что от слабости мог упасть, — на ватных ногах он дошел до первого ближайшего места и плюхнулся на него в состоянии едва ли не шока.

Нольд подумал, и спросил:

— Ты из-за некроманта так разговорился? Он твоя пара?

Слабый кивок. Краснота с лица Вилли не ушла, даже усилилась.

— Отлично. Вот и познакомимся, кроме дела.

— Только, пожалуйста… не надо явно… мы не… мы знакомые…

— Выдохни. Теперь вдохни, и еще раз выдохни.

* * *

Троица пришел с небольшой коробкой в руках. Деловито раскрыл крышку, и я увидела ровный ряд флакончиков в специальной ячеистой подставке. Все объемом миллилитров на пять, с навершием распылителя, как у пробников для духов.

— Сколько нужно, не знаю, но из-за срочности успел сделать сорок пять… Как зовут нашего будущего союзника?

— Фортен.

— Прекрасно. Пока его нет, Ева, я принес кость — на испытание. Сейчас… — Троица только начла ко мне подходить, полез в нагрудный карман по ходу, но не дошел пары шагов, как замер: — Она дрожит! Она у меня дрожит!

Подтянулись посмотреть все, а старик вытянул ее на ладони. Артефакт даже визуально трясло, как крошечный будильник от взведенной пружинки.

— Отходи назад потихоньку. — Попросил Ян.

На пятом от меня шаге кость на ладони Троицы затихла.

— У сектантки есть такая же. Вот как она распознала Еву, решив дополнительно обличить ее царапиной. Не вышло. Получились противоречивые признаки.

— Ева?

Ян первый заметил, что я переменилась в лице еще по какой-то причине.

— Господин Троица… я не чувствую ваших смертей. Дверь точно закрыта?

Вилли метнулся и поверил. А я буквально подошла вплотную и потянула носом воздух, при всем понимании, что это никогда не был физический запах, и рецепторы не при чем. Нейтрально! Слепо!

— Вилли…

И не договорила — «возьми ты», потому что взглянув на парня, не увидела больше призрака. Последний лоскут исчез после признания, теперь от Вилли веяло очень слабым ясным воздухом, сквознячком с утреннего поля, который только-только начал набирать силу. Он станет, как северяне, по-настоящему чистым!

Парень мой возглас понял по-своему и забрал кость себе. Запах плесени к Троице вернулся. Во всем остальном ничего не изменилось.

— И сколько у них таких артефактов?

— В теле человека больше двухста костей, и это минимум. Если крупные дробить…

— На полтысячи человек хватит.

Ян с сомнением хмыкнул:

— Нет у них такого богатства, иначе бы не гнались за осколком. Спорю на что угодно — не больше пяти штук, исключительно для верхушки. Или сохранилась только часть черепа Морса, или еще что, но всего тела нет.

— Будем надеяться.

Глава седьмая

Дверь наверху заранее оставили открытой, посторонних не ждали. За минуту до времени я ушла в свой угол и сразу закурила, рассчитав, что некромант будет пунктуален. От предварительного стука, мужчины встали с места, встречать сидя не вежливо, и я заметила, что Вилли обрел обратно крепость своих ног и выдержку. Внешне он стал прежним, а насколько волновался внутри, не понять.

— Добрый вечер.

Фортен пришел один. И, как всегда, был великолепен. В строгом костюме, с иголочки, с той самой каплей восточного кроя, он одновременно был подтянут, но из-за рубашки без ворота — казался и вольно расслабленным. И произвел впечатление на всех. Я увидела удивление Нольда и изумление Яна, откровенно на несколько секунд округлившего свои серые глаза. Нольд видел Фортена издалека, а Ян впервые — и, кажется, никто не ожидал такой эффектной внешности. Фо-Ху, весь как аристократ, красивый до неприличия, вместе с тем излучал естественность, благородство и простые манеры. Создавалось впечатление, что он, зная о собственной привлекательности, не замечает ее.

Самым непонятным в реакции оказался Троица. Он весь как-то замер и заморгал, заморозившись от одного ему известного открытия. Будто видел где-то прежде, но не ожидал появления здесь.

Фортен кивнул мне, полез в карман пиджака за табачными палочками, и спросил:

— Позволите, сразу закурю? Ева далеко, но все-таки… чувствуется.

— Конечно.

— Надеюсь, что вас не оскорбило мое желание проверки? — Некромант спросил серьезно, и дождался кивка Нольда, прежде чем закрыть дверь. — Спасибо.

— Я должен объяснить… я не хочу, чтобы из-за меня вы неправильно судили о всех…

— Некроманты отличают смерти по запаху, не волнуйтесь, господин?..

— Деметрий Троица. — Старик все же явно нервничал, и протянутую для знакомства руку пожал суетливо. — Рад представиться.

— Фортен.

— Да-да…

— Нольд.

— Ян Один.

Некромант про них все понял сразу, такая звонкая чистота ощущается сходу, а едва скользнул взглядом по Вилли, как удивленно замер. Не было больше призрака, ни лоскутка духовного трупа — ни на плече, ни на шее. Сама ощущала — не нейтральность, а чистота есть, слабая, но уже есть! Он по очереди пожал руки северянам, а парню качнул головой:

— С Вильямом я знаком.

И улыбнулся так, что я едва по стене не сползла. Улыбка настолько открытая и многообещающая, что если бы здесь хоть кто-то с улицы зашел и увидел, понял бы суть