Особенная - Анна Милтон

От мысли сравнивания себя с мертвецом я содрогнулась.

― Ты на грани сумасшествия, ― сказала я своему отражению.

После прохладного душа мне стало легче. По крайней мере, я почувствовала срочную потребность в кровати, прохладной подушке и теплом одеяле.

Как только я проснулась в шесть часов утра, мой взгляд устремился на окно, за которым, словно из ведра, лил дождь, превращая картинку в размытое пятно. Отличная погода в середине марта.

Этот день пришлось начать с приема Тайленола.

На перекрестке улиц возникла небольшая пробка, а до начала занятий оставалось десять минут. Я позвонила Хейли и предупредила о том, что задержусь. Они с Ники сейчас были на биологии. И, убирая телефон в сумку, через дорогу я увидела странного парня. Точнее я не была уверена, что это парень. Может быть, это был мужчина. Но определенно не девушка и не женщина.

Почему странного? Он казался отчужденным, стоял там, где вблизи двухсот футов никого не было. Но что более необычно ― он смотрел в мою сторону. А если точнее, то на меня. К сожалению, я не могла разглядеть его лица, так как тип находился слишком далеко, и через тонированные окна всегда сложнее что-либо рассмотреть. Но почему-то была уверена, что его взор был обращен именно в мою сторону.

Когда мимо проехала фура, я снова взглянула на то место, где стоял незнакомец. Но там уже никого не было.

Я нахмурилась, не сводя пристального взгляда с затененного места. Невольно я вспомнила фильмы ужасов, где маньяки так же начинали преследовать своих жертв. А еще я подумала о своих кошмарах, и мне стало жутко.

Вдруг до меня стали доносится сигналы, которые подавали другие водители. Теперь пробку создавала я, так как продолжала стоять на месте, хотя путь впереди был свободен. Слабо встряхнув головой, я завела мотор, надавила на педаль газа, и машина, рыча, тронулась с места.

На первый урок я опоздала всего лишь на несколько минут, хотя рассчитывала приехать позже. И за это миссис Риннер ― учительница биологии ― сказала мне задержаться после уроков, чтобы выполнить кое-какие задания за мое опоздание. Хейли и Ники встретили меня пристальными и немного удивленными взглядами и спрашивали, почему я выгляжу так устало.

Весь день я руководствовалась лишь одним желанием: дожить до конца занятий, чтобы вернуться домой и завалиться в постель.

На улице уже стемнело, когда я остановила "Ауди" рядом с домом. Мой взгляд тут же устремился на окна, в которых горел свет. Это сразу навело меня на мысль, что Клэр по каким-то причинам вернулась из Нью-Йорка. Ощутив прилив бодрости, я выскочила из машины и побежала к дому. Открыв входную дверь, я ворвалась в прихожую и тут же проскользнула в гостиную.

― Клэр? Ты дома? ― громко и с легкой улыбкой спросила я.

Но ответом мне было глухое молчание, застывшее повсюду.

Похоже, ее нет.

Тогда почему в доме включен свет? Я помнила, что, уезжая в школу, выключала его. Может, меня ограбили?

Улыбка сползла с моего лица.

Я кинулась обследовать каждую комнату, каждый уголок дома, но никаких пропаж не обнаружила. Волнение не покидало меня, поэтому я решила позвонить сестре и убедиться, что она точно не возвращалась.

― Нет, я в Нью-Йорке, ― ответила немного встревоженным голосом Клэр.

Но, услышав это, мне не стало легче. Ведь получается, что в доме все-таки кто-то был. Кто-то чужой. Но этот кто-то ничего не взял. Странно.

― Что случилось, Эмили? ― спросила Клэр.

― Нет, все хорошо, ― рассеянно отозвалась я, сжимая пальцами переносицу.

― Что-то мне не нравится твой голос, ― ее невозможно было провести. Она отлично знала, когда я волновалась, когда злилась, когда радовалась или грустила. Она знала наизусть все, что я чувствовала, даже находясь при этом за сотни километров. ― Говори, что произошло?

Я вздохнула. Сказать, что в доме кто-то был? Тогда Клэр потребует вызвать полицию. Но ведь ничего не взяли, все вещи лежали на своих местах. Может, я действительно просто забыла выключить свет?

― Правда, все хорошо, ― громче сказала я.

― Уверена, что мне не стоит волноваться? ― уточнила она.

― Конечно. Как у тебя дела? ― я решила сменить тему.

Мне это удалось. Следующие полчаса мы болтали о новом бизнес проекте Ричарде и Нью-Йорке.

Вечер пролетел незаметно, так как я была поглощена домашним заданием. Уставшая, я уснула прямо на диване в гостиной, даже не выключив телевизор.

Распахнув глаза как обычно ночью в холодном поту и с ужасной головной болью, я с замиранием сердца заметила, что входная дверь распахнута настежь, и прихожую освещал теплый лунный свет.

Мое тело окаменело, я боялась пошевелиться, но быстро прошлась взглядом по гостиной, пытаясь разглядеть в доме чье-либо присутствие. Все было погружено в мертвую тишину, и мне стало не по себе.

С огромным трудом я заставила себя двигаться; очень осторожно и медленно встала с дивана и на цыпочках стала приближаться к распахнутой двери. Все, что я слышала, только глухие и громкие удары своего сердца. Все, что я чувствовала, волнение и пульсирующий в разных точках на теле страх, который отуманивал мой рассудок и лишал способности при необходимости мыслить рационально.

Я как можно тише закрыла входную дверь и замерла, боясь даже выдохнуть. В доме по-прежнему было невероятно тихо. Мои глаза, привыкшие к темноте, быстро отыскали предмет, который в критичном случае мог послужить орудием защиты. С деревянной тумбочки я взяла небольшую мраморную статуэтку, которая весила не меньше четырех фунтов, и с большей уверенностью направилась на кухню.

Я осмотрела весь дом, но присутствие посторонних так и не обнаружила.

С осадком беспокойства в душе я надежно закрыла все окна и поднялась в свою комнату.

Я не спала ночью, при любом шорохе резко соскакивала и начинала дрожать, словно в лихорадке.

Глава шестая

Еле как мне удалось дожить до выходных.

Меня преследовали кошмары. Каждую ночь. И каждый раз я видела что-то новое. С другой стороны, хоть какое-то разнообразие.

В ночь с пятницы на субботу в моем сне все было переполнено кровавыми оттенками, мрак кружил вокруг меня в яростном танце, я не знала, где нахожусь, и как выбраться из этой тьмы. Я кричала, но не слышала своего голоса, я плакала, но не чувствовала горячих слез. У меня сложилось такое чувство, словно мое тело и мой разум ― это две отдельные части.

А потом, когда на какое-то время все исчезло, и я уже обрадовалась, что больше не будет никаких ужасов, я увидела лица родителей. Они стояли во тьме, луч слабого белого света падал на них. Они смотрели на меня. Не говорили, не шевелились. С каждым мгновением внутрь меня просачивался дичайший страх, расползающийся по телу и разъедающий нервы, не оставляя ни малейшего клочка надежды на спасение… Но спасение от чего? От мамы и папы?