Двойная смерть - Феликс Рябов

— Света говорила, что он здорово изменился после погрома. Когда ему крышкой гроба по голове заехали — всякое могло произойти.

— В общем, да. Надо бы на него посмотреть.

— Согласен.

— Деваться ему в общем-то и некуда… Скорее всего, он в загородном доме. Ты когда за руль рискнешь сесть?

— Ну… завтра давай попробуем. Сегодня отдохнуть надо.

— Ладно, завтра — так завтра… Но особенно тянуть не стоит. Розенталем этим интересуется столько народу, что долго он не проживет.

Бывшее имение князя находилось в глухом лесу.

Осматривать дом мы собирались без разрешения владельца, да и спугнуть Розенталя был бы обидно, поэтому выехали мы ближе к вечеру. В окнах машины проплывали пожелтевшие деревья, заваленные павшими стволами овраги, черные поляны сгоревшего торфа. Ветра не было, но сверху медленно падали сухие листья, в свете фар они отбрасывали скользящие тени, похожие на летучих мышей.

Мне показалось странным, что место, в котором неплохо сохранились, как я слышал, некоторые каменные постройки, никого так долго не интересовало. Агент по загородной недвижимости, которого мы наняли проводником, по пути рассказал, что земля со всем, что на ней было, досталась Розенталю почти даром.

— Ладно что вообще взяли. Мы когда начали работать с этим участком, думали, он сразу уйдет. Расписали в каталоге: «бывшее дворянское имение, с фрагментами оригинальных построек восемнадцатого — начала девятнадцатого веков.» От города, правда, далековато, но ладно, и не такое брали. Сейчас модно покупать землю со старыми зданиями, на них тратят большие деньги, сносят все, кроме фасада и каминов, и отстраивают заново. Вариант казался очень перспективным.

Я, правда, тоже сначала удивился, почему там так долго никто не жил. Место, конечно, мрачноватое, но я решил, что о доме просто забыли. И потом, добираться неудобно — дорога через лес почти заросла; электричество проводить дорого — километров сорок надо столбы ставить… Но оказалось, дело не только в этом.

Как только мы стали показывать место покупателям, пошли какие-то странные разговоры. Я сначала не понял, с чего они начались. Потом подумал на историка — возил я туда одного типа пару лет назад, он, кажется, книгу писал о бывших владельцах. Профессор с бородкой, в очках, козел козлом. Он тогда дня три там копался, нашел какие-то старые подвалы.

— Шаройко?

— А, так вы его знаете?

— Да нет, слышали просто. И что он, сплетни стал распускать?

— Нет. Он, по-моему, написал статью, и там были легенды, связанные с этим местом. Кто-то ее прочитал не тем местом…

Отыскались вдобавок старушки сумасшедшие, они жили когда-то поблизости. Километрах в пяти от развалин раньше деревня была, лет двадцать назад она сгорела. Бабки эти в юности наслушались всякой ерунды, и когда после статьи Шаройко пошли разговоры, какой-то журналист, мать его в задницу, отыскал старух и записал плоды их старческого маразма… А может быть, сам все придумал. После этого цена участка стала быстро падать, еще немножко — пришлось бы приплачивать, чтобы взяли.

— Печально. А что бабки-то наболтали?

— Да бред полный… Лучше бы сериалы смотрели, проститутки старые.

— А все-таки? Вы же участок продали, теперь можно говорить.

— Продал… Я на бензин, пока покупателей возил, больше потратил, чем со сделки получил.

— Ну расскажите, интересно.

— Ммм… В общем, сначала прошел слух, что на этом месте было когда-то кладбище.

Там действительно что-то находили странное, только было это очень, очень давно. Еще, кажется, в девятнадцатом веке хозяина, Розенталя, убили. С его смертью началась какая-то чертовщина.

Хотя наследники у него были, родственники, жить они здесь не стали. Я сначала не понял, почему — дом крепкий был, это видно даже из того, что от него сейчас осталось.

В общем, после смерти князя в деревне стали ходить слухи о каких-то огнях ночами в имении, шуме непонятном… Это было странно — там уже не жил никто. Пару раз ночью люди ходили туда посмотреть, что происходит, да так и не возвращались. Некоторых утром находили около дома, некоторых в доме, а остальные так и пропадали.

В принципе, весь этот бред еще можно как-то объяснить — мало ли, лазают всякие по брошенному дому, ищут, чего бы спереть. Кто застукает — убивают. Хуже то, что наутро в имении появлялись свежие ямы, в некоторых были непонятно откуда взявшиеся трупы… Мертвы они были давно, но сохранились совсем неплохо.

Вот тут бредни пошли на полную катушку. Получалось, что земля здесь какая-то странная, покойник лежит в ней целым десятки лет. Треп пошел еще дальше. Трупы уже стали вылезать по ночам из могил, гулять вокруг, вроде бы их даже кто-то видел… Примерно в это же время наследники князя решили, что жить им здесь необязательно, но продать землю так и не смогли. Тут я пошел дальше их.

Я когда занимался участком, долго пытался понять, откуда эта чертовщина могла пойти… Во-первых, транспорт, естественно, был тогда не тот, место считалось довольно диким — от города далеко, железной дороги рядом нет. И главное, это не только сейчас участок находится в лесу, тогда было то же самое. Что там творится — в деревне могли лишь догадываться, видеть огни и слышать шум можно было разве что с колокольни церкви, оттуда много не разглядишь… Плюс к этому про князя, которого убили, говорили странные вещи — как я понял, у него были у него были проблемы с головой… Кстати, родственник его, который у меня дом купил, тоже, кажется, того.

— Интересно… А в чем это проявляется?

— Да взгляд у него какой-то дурной… Ладно, черт с ним. Смотрите, приехали почти. За этим поворотом будет прямая просека, в конце — ржавые ворота. За ними начинается имение.

— Отлично. Валер, сворачивай в кусты. Нечего на дороге торчать… Вы нас тут подождите, ладно? И не зажигайте свет.

Непонятно, дома ли Розенталь. Может, нас и не ждет никто.

В рисунке ржавых завитков ворот, опиравшихся на башни с осыпавшимися кирпичами, на фоне ночного неба угадывались инициалы бывшего владельца — Д. Р., Дмитрий Розенталь. Фонарики у нас были, но включать мы их не решались. Розенталь-младший, который, возможно, находился где-то совсем рядом, мог сбежать, а мог и выстрелить: человек со странностями, заранее угадать его настроение очень трудно.

Мы шли в полной темноте, никаких огней видно не было. Метрах в ста впереди виднелись контуры полуразрушенного дома, кажется, когда-то в нем было как минимум два этажа. Слева угадывались следы каменного забора, а справа я разглядел среди деревьев остатки беседки. Когда-то вокруг дома, наверное, был парк, но он давно смешался с лесом. От дорожек не осталось и намека, и мы постоянно спотыкались о попадавшиеся тут и там холмики.

— Чертовщина, — прошептал коллега, — какие-то подозрительные кучи. Может, здесь и правда кладбище?

Я не стал спорить.

— Да запросто. Это было бы неоригинально. Знаешь, от метро «Проспект ветеранов» пройдешь вглубь кварталов пять — там хрущевка стоит, огороженная забором таким, а внутри — братские могилы. Живут люди, и ничего. О Волковском проспекте я и не говорю, там те же хрущевки стоят прямо посреди кладбища. Никогда этого не понимал — земли, что ли, в шестидесятых было мало?.. Но Розенталь был человек особенный, может быть ему так даже нравилось.

— Б…., извращенец. И где он сам? Вот сидит сейчас с ружьем на каком-нибудь на дереве.

— Это не исключено. Наверно, поэтому и света нигде нет… Давай вокруг дома обойдем. Может быть, с другой стороны окна горят.

Стараясь не грохнуться в темноте, мы повернули направо и пошли в обход. Здание во многих местах было здорово разрушено. Парадный подъезд, выглядевший когда-то, по всей видимости, весьма внушительно, из четырех колонн сохранил только две, а крыша над крыльцом обвалилась. Стена с правой стороны тоже основательно осыпалась. Но странно: в двух местах, как мне показалось, дыры в стене были довольно свежими, и осыпались камни, похоже, не сами собой. Я захотел поделится своим наблюдением, но коллега, вместо того чтобы меня выслушать, тихо вскрикнул и провалился куда-то вниз.

— Вот зараза, — прошептал он снизу, — Какого черта тут яма? Это же не город, чтобы трубы менять.

Я лег на траву и, прижав фонарик к стенке, включил его.

Обрыв шел вдоль самого дома, и уходил куда-то вниз, под полуобвалившуюся стену. Тянуло сыростью, не видно было почти ничего. Ободранные стены с одной стороны, и оплывшая земля с другой. Наверно, это и был вход в подвал, раскопанный профессором.

Я спрыгнул вниз. Вместе мы прошли метров десять вглубь. Пол был засыпан осколками камней, несколько раз попадались ведущие вниз ступеньки. Щелей я не заметил, и бояться, что свет увидят, не стоило. Сначала под лучи фонарей попадались только старые камни, кое-где стена была из кирпичей. Через полукруглую арку мы попали в довольно высокое для подвала помещение, в углу которого была изъеденная червяками дубовая дверь с набитыми на нее железными полосами. Стараясь не наступать на скрипящие под ногами обломки чего-то похожего на цемент, мы медленно подошли и прислушались. С обратной стороны было тихо.