Девушки выбирают героев - Светлана Демидова

– А что было на том кусочке, который тебе достался? – спросила Галка.

– Я его тоже потеряла, – призналась Женя, – только много позже. Там было что-то непонятное разными почерками. Полная бессмыслица.

– Ну и ладно! – успокоила ее Галя. – Все это детские игры, не более! Сашке Ермоленко достался кусочек, где была половина моей фразы и еще какое-то одно слово, написанное другим почерком. Сейчас уж не припомню какое. Ой! – вскрикнула она, взглянув на часы. – Скоро пацаны явятся!

– Да-да, перебрали мы с тобой, Галка, свой лимит времени, – согласилась Женя. – Меня тоже дома заждались. Пойду!

– А может, посидишь еще? – предложила Галя. – Столько лет не виделись! Сейчас картошки начищу! На ребят посмотришь! Все-таки жаль, что Николаев на даче! Он так бы тебе обрадовался!

– Нет, Галь, я пойду… Спасибо за все! Думаю, еще увидимся. Вот тебе мои телефоны. – И она черкнула на белой полосе лежащей на столе газеты номера домашнего и мобильного. Когда писала, с неудовольствием отметила, что ее мобильник за весь вечер ни разу не пискнул. Сергей ее не разыскивал. И как это следует понимать?

На лестнице Женя столкнулась с двумя юными и совершенно одинаковыми гигантами в черных кожаных куртках и поняла, что ушла вовремя. Она и так несколько нарушила ритм жизни Николаевых. Галка, конечно же, не успела еще сварить сыновьям картошки.

Домой Женя, разумеется, вернулась без мяса для супа и с недвусмысленным запахом коньяка, который исходил, казалось, из всех пор ее тела. Первый раз за всю свою супружескую жизнь она употребила алкогольный напиток в приличном количестве на стороне и отдельно от мужа. Разумеется, понравиться сие Сергею не могло.

– Это ты мне назло, да? – спросил он.

– Что назло? – не поняла Женя.

– Ну, вместо мяса для супа взяла и где-то напилась!

– Я действительно немного выпила, но не где-то, а у Галки, подруги моего детства! Мы с ней случайно встретились.

– Если случайно, то могла бы, между прочим, и домой позвонить: мол, так и так, нахожусь там-то и там-то, буду тогда-то.

Лицо Сергея было нездорового малинового цвета, что Женя довольно отчетливо рассмотрела сквозь незначительное коньячное помутнение в глазах.

– Но ведь и ты мне не звонил, хотя мог бы и поинтересоваться, в каком магазине такие длинные очереди за мясом! – запальчиво ответила она, решив, что, если надо, она тоже раскочегарится до любой степени малиновости.

– А я не хотел, потому что ты ушла демонстративно! – сказал Сергей и так глубоко засунул руки в карманы тренировочных брюк, что штанины несколько приподнялись, насборились и смешно обнажили голые ноги в пляжных вьетнамках.

Жене очень хотелось рассмеяться, глядя на мужнины пальцы, нелепо торчащие из шлепанцев, но она, с трудом сдержавшись, спросила без тени улыбки:

– То есть как это демонстративно?

– Так это! Ты решила наказать меня за невинные шалости юности!

– Да? – искренне удивилась переполненная впечатлениями от встречи с Галкой Женя, совершенно забыв, что рассталась с мужем на обсуждении «скелетов в шкафах». – А у тебя они, значит, были?

– А у кого их не было? – бросил ей Сергей, и малиновый цвет его лица плавно начал перетекать в фиолетовый.

– У меня, например, – сказала Женя и тут же засомневалась в собственной искренности. Конечно, никаких шалостей с Ермоленко у нее не было, но она очень хотела бы, чтобы они были.

Сергей этих сомнений в ее голосе не уловил и принялся оправдываться:

– У меня тоже ни с кем не было ничего серьезного!

– Ага! Значит, все-таки что-то было! – Женя очень обрадовалась, что на совести мужа тоже имеются черные пятна, как и на ее собственной.

Они еще минут десять обменивались бессмысленными колкостями и нелюбезностями, которые все вместе тянули на хорошую ссору, самую серьезную в их совместной жизни. Ночью супруги Краевские спали на одной постели, отодвинувшись друг от друга как можно дальше, чтобы ненароком не соприкоснуться ни локтем, ни коленкой.

Александр Ермоленко последнее время регулярно курил в постели, чего раньше себе никогда не позволял.

– Саш! Ну что ты себе позволяешь! – сердито сказала ему красивая женщина в очень открытой и коротенькой ночной сорочке, вытаскивая из его пальцев сигарету. – Смотри! Опять пододеяльник прожег!

– Ну и что? Мой пододеяльник! Хочу и жгу! – грубовато ответил Ермоленко.

– Все пропахло этим отвратительным дымом! Даже мое белье! – Женщина поднесла к брезгливо сморщенному носу подол голубой шелковой сорочки, обнажив при этом самые соблазнительные части своего пышного розового тела, но на лежащего рядом мужчину они не произвели ровным счетом никакого впечатления.

– Я тебя, Люда, здесь не держу, – сказал он, взял из пачки новую сигарету и опять закурил.

– А говорил, что любишь, – капризно отозвалась она и натянула напрасно задранную сорочку на розовые коленки. При этом обнажилась грудь, такая же розовая и идеально округлившаяся, на которую Ермоленко тоже не среагировал должным для мужчины образом.

Он сделал глубокую затяжку и вместе с мощной струей дыма вытолкнул в потолок уже несколько раз повторенную за это время фразу:

– Последний раз я говорил тебе о любви больше двадцати лет назад.

– Знаешь, Саша, тебя будто подменили после дня рождения. И что такое с тобой случилось? Ты бы рассказал. Я пойму.

– Поймешь? – расхохотался Ермоленко. – Ну давай: слушай и понимай! В собственный день рождения я неожиданно встретил женщину… Забыть ее не могу. А ты… Ты можешь наконец снять свою несчастную сорочку и целыми днями разгуливать передо мной абсолютно голой, но и это тебе не поможет! Я устал от тебя, Людмила!

– Я люблю тебя, Саша…

– Вот ведь врешь и знаешь об этом! Может, и любила когда-то, но теперь твоя любовь ко мне уже давно быльем поросла! Тебе просто деваться некуда. Если бы тебя не бросил твой шоумен, ты в моей постели и не появилась бы!

– Все не так! – крикнула Людмила. – Человек не застрахован от ошибок! Ты тоже не идеал и был женат, но я люблю тебя таким, каков ты есть!

– А вот женитьбу мою трогать вообще не надо! Тебя она никак не касается! И вообще я тебе посоветовал бы завтра же собрать свои вещи и съехать отсюда! – Ермоленко резко рубанул воздух рукой с сигаретой. Красный столбик горячего пепла упал на пододеяльник и опять прожег в синем шелке аккуратную круглую дырочку, но Людмила на это уже не обратила внимания.

– Неужели так зацепило? – спросила она. – И кто же эта женщина?

– Не твое дело.

– Ты груб, Саша!

– А тебя никто не заставляет терпеть мою грубость, – опять вместе с дымом выдохнул в потолок Ермоленко.