Его соблазн - Ронни Траумер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давно такой смелой стала? – нависает надо мной и сжимает кулаки так, что я слышу хруст костяшек.
– Всегда такой была, – гордо отвечаю. – А ты…ты ничтожество! – со злостью выпаливаю я ему в лицо.
– Ты сейчас договоришься и проведёшь остаток дней в подвале с крысами, – угрожающе спокойно говорит он.
– Ты убил мою бабушку! – кричу на него во весь голос и толкаю в грудь. – Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты испортил мою жизнь! – бью его кулаками по твёрдой груди.
– Не смей на меня орать! – схватив за локоть, он встряхивает меня. – Ты никто. Если я захочу, ты будешь стоять передо мной на коленях. Ты этого хочешь?? – его взгляд прожигает меня насквозь.
Я знаю, что он может. В этом городе он может всё, я уже убедилась в этом, но я не поддамся. Он лишил меня всего, самого дорого – семьи. Я буду мстить! Замахиваюсь, бью его по лицу и отталкиваю.
– Я никогда не буду твоей! Никогда слышишь! – кричу и разворачиваюсь, чтобы уйти подальше от него и от этого особняка, что построен на костях.
Его охрана преграждает мне путь, но он властно приказывает голосом, от которого у меня мурашки по телу.
– Отпустите её, пока. Всё равно от меня никуда не денется, – усмехается, но его тон выдаёт его злость.
Значит, я тебя задела, Арман Власов. Это ещё не всё. Жди!
Глава 9
Лиза
В один момент ты понимаешь, насколько одинока. Когда от гробовой тишины звенит в ушах, когда никто не встречает с работы, никто не пожелает тебе доброго утра и хорошего дня. Никто не позвонит поинтересоваться – как у тебя дела, никто не скажет, как сильно дорожит тобой. От душераздирающей боли хочется на стену лезть. Выйти ночью во двор и выть, как раненый волк… Но ты сидишь в одиночестве и терзаешь себя воспоминаниями.
Прошла уже неделя, а я всё никак не могу поверить, что моей бабушки больше нет. Не могу поверить, что в том гробу была она – такая сильная и воинственная до последнего вздоха. Она могла открыть любые двери, добиться чего угодно, если ей это было нужно. Она меня так любила, всё делала ради моего блага. Может, не доедала, но я всегда была сыта, обута и одета.
Это так больно! Больно смотреть на бездушное тело, касаться её рук и приходить в ужас от того, насколько она холодная. Разговаривать с ней и не слышать ответов. Кричать, плакать и ждать, что она проснётся, что всё окажется злой шуткой. Но гроб закрыли, забирая её у меня на веки.
Я хожу, словно неживая – ни слёз, ни жизни во мне не осталось. Я потеряла маму, папу и бабушку в одном лице. Дом этот стал чужим. Всё в нём напоминает о ней, и от этого только хуже. И я поняла одно – меня здесь больше ничего не держит.
В перерывах самобичевания я думала, как отомстить Власову. Такого человека вряд ли можно чем-то напугать, а нанести серьёзный вред мне не под силу. Но кое-что я всё же могу сделать, чтобы мне стало хоть немного легче.
Взяв себя в руки, я за день собрала самые необходимые вещи, все документы, сбережения и собралась уехать туда, где он меня не найдёт – в Москву. Не думаю, что у него настолько большие связи, чтобы найти девушку в огромном городе за три тысячи километров. У него есть власть здесь – на Урале, а там он никто.
Утром забрала документы из университета, попробую поступить в Москве и начать новую жизнь. А сейчас, стоя в тени, убедившись, что вокруг никого нет и мне никто не помешает, делаю шаг вперёд, сжимая в руке тяжеленную канистру с бензином.
Наверное, я сошла с ума, но решительности во мне столько, что будь сейчас война, я первая пошла бы в бой. Снять крышку и облить стены здания – много ума не надо, а насмотревшись кино, я делаю маленький ручеёк от входных дверей супермаркета, в котором я работала, до дороги. Бросаю канистру и, достав из кармана коробок спичек, подхожу к камере видеонаблюдения. Гордо вздёрнув голову, я победоносно улыбаюсь в камеру и, подняв обе руки, показываю средний палец. После чего отхожу назад, зажигаю спичку и бросаю на асфальт. Пламя поднимается моментально, захватив в свои лапы всё здание. На мгновение меня окутывает страх и стыд за то, что поддалась эмоциям и пошла на такой поступок. Но я быстро отгоняю от себя эти мысли и, взглянув в последний раз на то, как горит детище Власова, разворачиваюсь и иду прочь.
Прочь из города и от Армана Власова.
Правда, мне пришлось сменить несколько видов транспорта, чтобы меня наверняка не выследили. Длинная дорога вымотала меня не на шутку, и по приезде в Москву я выглядела, как местный бомж, но дышать стало определённо легче. Впереди новый город, новые знакомства и новая жизнь. И я со всем справлюсь. Я не опущу руки, слышишь бабуль? Я буду сильной и исполню все свои мечты.
Какой же я была наивной!
* * *
Три месяца спустя.
Смотрю последний раз в зеркало: поправляю воротник блузки хвойного цвета, приглаживаю тёмно-серые джинсы. Улыбнувшись своему отражению, хватаю сумку и выхожу из комнаты. Спускаюсь на первый этаж в приподнятом настроении.
– Доброе утро, Мария Николаевна, – здороваюсь с комендантшей.
– Доброе, деточка, – улыбается, отчего морщинки возле глаз становятся более очевидными. – Ты сегодня опять рано, когда ты отдыхаешь-то?
– Некогда отдыхать, тёть Маш, – вымученно улыбаюсь ей в ответ.
– Ох, угробишь ты себя, такая молоденькая, – качает головой и смотрит на меня с сожалением.
– Всё хорошо, тёть Маш. Правда, – уверяю я её и, прощаясь, выхожу из здания общежития Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».
Я прошла всё по новой: вступительные экзамены и интенсивную подготовку к ним. Было страшно и волнительно, потому что просто перевестись не смогла, и пришлось показать свои способности. Получила комнату в общежитии, устроилась посудомойщицей в хороший ресторан. Днём грызу гранит науки, вечером работаю, полночи пишу конспекты и готовлюсь к завтрашним лекциям. Вот тётя Маша и жалеет меня.
Не могу не согласиться, что это всё непросто, но мне нравится. Времени на глупости нет. На размышления и переживания. Иногда я тихо плачу в
