Красно Солнышко - Александр Авраменко

– Головой отвечаете.

Оба отрока вытянулись, ударили себя кулаками в грудь, кивнули.

Первые вёрсты пути прошли спокойно. Пыльная дорога, белая трава по её краям. Кто-то из воинов нагнулся, на ходу сорвал пучок, понюхал, скривился, выбросил, пояснив товарищам:

– Вроде с виду сочная, а горечью отдаёт. На такой хороший скот не вырастишь.

Монах торопливо перебирал босыми ногами, стараясь не отставать от идущих ровным воинским шагом воинов, не переставая что-то шептать себе под нос. Прислушавшись, Храбр уловил: «Домине, Амен, Езус Крайст» и другую тарабарщину. Махнул рукой другу:

– Похоже, проклятому молится.

Тот сурово взглянул на съёжившегося от такого взгляда пленника, бросил:

– Он ему теперь не поможет.

Дружинники перевалили холм и вдруг встали как вкопанные – в низине так же замер воинский строй.

– Ромеи!

Плотные ряды продолговатых прямоугольных щитов, уже виденные славянами ранее, на плавучей каторге, ощетинились рядами копий. Надо отдать должное выучке противника – они сбили коробку буквально за мгновения. Непривычного вида шлемы с гребнями, с ремнями, доспехи и голые ноги. Но в этот раз им противостояли не полуголые пикты, а настоящие воины, с ног до головы закованные в сталь и железо. Раз – и самые сильные и опытные продвигаются в передние шеренги. Два – монаха и отроков задвигают в глубину строя. Три – ряды дружинников перестраиваются в клин. Так же, как и у римлян, сталкиваются с треском ростовые щиты и выстраивают стену, зло ощетинившуюся копьями. Но есть и различие – щиты славян прикрывают воинов почти с ног до головы, а копья держат товарищи щитоносцев, готовые орудовать ими обеими руками. Да и оружие у них длиннее римского. Но и это не всё – в отличие от римского неполного легиона из шести манипул славяне бьются тройками – копьеносец, щитоноша и секиробоец – боец, вооружённый двуручной широколезвийной секирой на длинной, окованной металлом рукояти. И всё это одновременно со всеми. Каждая тройка – звено одной стены – дружины.

Свистнула свирель в руках Путяты-жреца, и по её звуку все одновременно сделали первый шаг. Брячислав вскинул руку, и из-за стены щитов ударил стальной дождь. Лучшие из лучших принялись за работу. Тяжёлую, страдную воинскую работу. Пять смертей в воздухе. Шестая – на тетиве. Попасть в глаз оленю с трёхсот шагов – для них детская забава.

– Барра! – разнёсся уже знакомый славянам крик снизу, от ромейского строя.

Голоногие переходят на быстрый шаг. У них бьёт барабан. Хрипло вскрикивает невиданная доселе труба, опоясывающая трубача, и затихает, издав непонятный звук, – меткая стрела жалит музыканта в шею, пробивает её, заставив несчастного захлебнуться своей кровью и выплеснуть её окровавленными губами в буксин. Спустя мгновение падает барабанщик – стрелки славян бьют метко и зло. Щиты моментально обрастают жуткой щетиной, мешая воинам. Но через мгновение славянские стрелки меняют прицел, и на этот раз противнику приходится гораздо хуже – стальные острия находят щели в сплошной стене, прошивают поножи, валя солдат на землю, проскакивают в узкую полоску между шлемом и краем щита. Легион тем не менее атакует, теряя одного за другим своих солдат. Строй взбирается на холм по узкой дороге, оставляя за собой холмики тел и уменьшаясь на глазах. Монах замер, скрестив связанные руки на груди, а Храбр толкнул Слава:

– Выдержат?!

Выдержали. Добрались до выстроившейся стенки боевых троек, благо столкнулись нос к носу – разделяло римлян и дружину меньше сотни саженей. Так что лучники били по сути в упор. С грохотом и треском сошлись щиты, послышались злые короткие выкрики римских командиров, и… лопнул один вражеский щит, другой… Узкое четырёхгранное лезвие пробивает вязкий дуб, обтянутый толстой кожей. Секиробойцы, пользуясь своим ростом, благо все ромеи ниже славян на голову, а то и больше, с оттяжкой, на выдохе обрушивают на солдат своё жуткое оружие, разваливая тела на части. Не помогают и доспехи. Щитоносцы утыкают низ своих больших миндалевидных щитов в землю, упираются в него ступнёй – всё, они – скала, которую не сдвинуть никому. И сказывается длина славянских копий, отбрасывающих врага, не дающая сойтись вплотную.

Исступлённые крики обозлённых римлян, команды их командиров. Все силы брошены на то, чтобы проломить эту неуязвимую стену из высоченных щитов алого цвета, чтобы дотянуться до врага, поразить его мечом, на худой конец вцепиться зубами в горло. Тщетно. Эти неведомые гиганты стоят нерушимо. Кажется, они не люди, а могучие титаны из древних легенд, восставшие против богов. Удар огромного топора, который не в силах удержать обычный человек, разбивает щит вдребезги, отсекает не только руку, держащую щит, но и разваливает самого воина надвое, до самой земли. А товарищ гиганта страхует – защищает от других врагов, щитоносец ловко орудует неподъёмным для ромея щитом, и в сердце солдата невольно закрадывается страх. И пропадает неведомо куда боевой пыл, становится тяжелее орудовать коротким солдатским мечом, выпадает из руки сарисса…

Стихают команды командиров, легионеры дерутся уже не столько для того, чтобы уничтожить неизвестных варваров, сколько чтобы сохранить свою жизнь. В запале схватки они не замечают, что их противник уже перестраивается. Края алой стены дружины выплёскивают два языка, охватывающие быстро редеющую манипулу, которую неумолимо перемалывают секироносцы и лучники. Громкий, нечеловеческий рык из глубины славянского строя, и… Удар щитом, не таким массивным, как у тех, кто прикрывает своих товарищей, но при славянской силушке и его достаточно. Легионер катится по земле, а длинный прямой клинок рассекает его тело, словно и нет кожаных, густо проклёпанных медью доспехов. Булат против кожи. Сталь против меди. Сила против слабости…

Снова рык, и остатки манипулы почти мгновенно растворяются среди тусклых, крашенных в коричневый и чёрный цвет доспехов. Славяне не любят блестящее, сияющее золотом и серебром оружие. Случайный солнечный зайчик может выдать воинов врагу задолго до того, как человеческий глаз различит противников. Лишь лезвия мечей сияют чистотой и невиданным прежде рисунком булатной стали. И крошит славянское оружие солдат распятого, проклятого истинными богами.

Короткий хриплый вскрик. Ещё один… Воин выпрямился над телом, махнул рукой:

– Княже, мы закончили!

– Идём дальше.

Снова выстраивается коробка строя. Дружина двигается дальше, оставив за собой горы трупов. Раненых римлян добили. Ни к чему раньше времени поклоняющимся распятому знать о том, что славянские воины появились на Оловянных островах. Храбр потянул верёвку, привязанную к шее пленника: