Тень секретарши Гамлета - Ольга Степнова

– Это не мое кольцо, – процедила сквозь зубы Котова. – Мой брат никуда не ходил и ничего не искал. Немедленно звони тем, кто сможет нас расписать или…

– Или? – усмехнулся Александр Петрович, глядя, как пляшет в камине огонь. – Или что?!

– Или по законам нашей семьи тебя убьют мои родственники.

– Ты угрожаешь мне?! Ты?!! – Говорухин бросился к Веронике и схватил ее за обшлага коротенькой кожаной курточки. – Да я в тюрьму вместо тебя собираюсь сесть! Я хочу спасти тебя, потому что люблю, а ты угрожаешь мне, дрянь?!! – Он притянул ее к себе и на ухо, проникновенно и доверительно, но довольно громко сказал: – Я никогда не женюсь на тебе, слышишь? Никогда! Будь ты даже трижды беременна. Достаточно будет того, что я за тебя отсижу. И пусть твои родственники молятся о моем здоровье! Впрочем, я и за себя отсижу, ведь по сути, это я убил Жанну. Я убил свою жену и своего неродившегося ребенка…

Пока он говорил эту сбивчивую, пылкую речь, Вероника смотрела ему в глаза, но рука ее медленно тянулась к стоящей на столе бронзовой статуэтке средневекового рыцаря. Весила статуэтка наверняка немало, но главное – рыцарь держал в руке острое копье, проткнуть которым человеческую плоть ничего не стоило.

Словно завороженный, Севка смотрел, как длинные пальцы Котовой коснулись бронзовых ног в доспехах, как притянули к себе убийственную тяжесть безделушки, как сжались поперек туловища и как в быстром замахе взметнулась рука Вероники, направляя рыцарское копье в лоб Говорухину…

Фокин распахнул балконную дверь, и старым армейским способом – стремительным перекатом, – ринулся Веронике под ноги, схватил ее за каблуки и дернул на себя изо всех сил, спасая идиота-банкира от смертельного, сокрушительного удара по голове.

Котова рухнула как подкошенная, рыцарь выпал у нее из руки и тяжело покатился в угол. Взвизгнув, Вероника начала отчаянно лягаться, кусаться и даже плеваться. У Севки появилась отличная возможность потискать ее, и он с удовольствием потискал, с удивлением отметив, что на ощупь эта фурия довольно костлява.

Говорухин тупо смотрел на эту возню, не пытаясь ничего предпринять.

Удовлетворив свое мужское любопытство, Фокин наконец заломил Веронике руки и сел на нее верхом.

– Принесите веревку, пожалуйста, – вежливо попросил он Александра Петровича.

– Я же приказал тебе не лезть в это дело, – безжизненно отозвался банкир, не сдвинувшись с места. – Я тебе даже заплатил за то, чтобы ты больше не совал свой нос в… – Он не успел договорить.

Со стороны приоткрытой двери гостиной громыхнул выстрел. Разодрав рукав Севкиной куртки, пуля впилась в стену, оставив в шелковой обивке черную дыру. Фокин распластался на Котовой, стараясь вжаться в нее как можно сильнее, чтобы не осталось выпуклых частей его тела, которые могла бы зацепить вторая пуля.

Банкир рухнул на пол как подкошенный, закрыв голову руками. Умирать ему явно не хотелось, несмотря на то, что он поставил крест на своей карьере и собирался отсидеть лет пятнадцать в тюрьме.

Севка проклял себя за то, что оказался в этом осином гнезде без оружия и что совсем забыл про вооруженного Кота, который наверняка прикрывал сестрицу в этом непростом разговоре, скрываясь в темном коридоре.

Фокин схватил Веронику в охапку и едва успел перекатиться под стол, как громыхнул второй выстрел. Дверь распахнулась, и рыжие «казаки» невероятно большого размера застыли в дверях. Пуля впилась в ножку стола, рядом с Севкиным носом, и Севка громко и грязно выругался, и Котова выругалась, и Говорухин выругался – тоже очень громко и грязно. Это было самое большее, что они могли сделать, лежа на полу – безоружные и беззащитные – перед зловещими рыжими «казаками», которые так тупо и необдуманно пытались спасти Веронику.

Севка приготовился глупо погибнуть, как неосторожная муха.

Он даже попытался вспомнить детство, которое вроде бы принято вспоминать перед смертью, но вдруг увидел как позади «казаков» мелькнули знакомые стоптанные кроссовки Лаврухина.

– Стоять, не двигаться, падла! – истошно заорал Вася, расставив ноги для точного прицела. – Оружие на пол! Руки в гору!!!

«Казаки» дернулись, но стоптанный Васин кроссовок ловко поставил подножку и сильно ударил по пижонскому длинному, чуть загнутому носу.

На пол, перед Севкой, с грохотом упал пистолет, простенькая пневматика, переделанная под боевое оружие. Севка схватил его и, не выпуская Котову из объятий, выкатился из-под стола.

В дверях, уперев дуло «макарова» в висок Григория Котова, стоял счастливо улыбающийся Лаврухин.

– Я тебя спас, – сообщил он Фокину, довольный, словно кот, поймавший жирную мышь. – Ты мне теперь жизнью обязан. Что ж ты, сыщик, на задержание без оружия ходишь?! Если б не я… – Лаврухин с грацией, словно исполнял балетную партию принца, нацепил на Кота наручники, приковав его к ручке двери.

Севка встал, стянул Веронике руки за спиной собственным ремнем и толкнул ее в кресло. Котова упала в него как тряпичная кукла, свесив голову и занавесив лицо длинными рыжими волосами. Почему-то они с братцем молчали и не пытались вырваться – то ли смирились с безнадежностью своего положения, то ли ждали подходящий момент. На всякий случай Севка обыскал Кота, но, кроме пачки жвачки и носового платка, ничего не нашел.

– Ты что, следил за мной, мент поганый? – пихнул он легонько Васю под дых. – Следил, да?!

– Ага, я, гад, за тобой следил! – хихикнул Вася. – Тачку поймал и приказал водителю за тобой ехать. Да если б не я… – Вася добродушно хлопнул Фокина по плечу. – Если б не я, ты бы уже с ангелами разговаривал и обещал бы им расследовать все их ангельские преступления за умеренную, ангельскую плату. Так что спасибо скажи за мою настырность, Фок!

Севке было неприятно осознавать, что он обязан жизнью Лаврухину. Так неприятно, что заболел зуб, удаленный лет пять назад.

Фокин наклонился над лежащим банкиром и потряс его за плечо.

– Эй! Вставайте, Александр Петрович! Ваша жизнь в безопасности, бизнес и свобода – тоже, а все благодаря мне.

– И мне! – подскочил Вася к банкиру. – На вашем месте, Александр Петрович, я бы назначил вознаграждение скромному лейтенанту полиции, спасшему вам жизнь.

Говорухин медленно перекатился на спину и, сложив на груди руки, уставился в потолок.

– Зачем ты помешал ей убить меня? – не отрывая взгляда от многорожковой люстры, спросил он у Фокина. – Зачем?! Я же просил тебя – забери мои деньги и ни во что не вмешивайся.

– Бросьте вы, Александр Петрович, – усмехнулся Севка, присаживаясь на диван. – Жизнь прекрасна, особенно у банкиров. Зря вы ею так разбрасываетесь.

Лаврухин вальяжно расселся возле камина в кресле-качалке, утопив ноги в густом ворсе ковра.

– Я хочу умереть, – трагически прошептал Говорухин. – Я очень хочу умереть!

– Это вы сейчас хотите. А через час расхотите. – Севка встал и прошелся от камина к столу, повторив излюбленный маршрут Котовой.

– Я хочу сдохнуть! – заорал Говорухин. Он сел на полу по-турецки, взлохматил свою аккуратную прическу и даже подергал себя за волосы. – Я хочу сдохнуть сейчас и буду хотеть этого через час, психолог ты хренов! Я убил Жанну! Я убил Веронику своей преступной любовью! Это из-за меня они… – Говорухин так дернул себя за волосы, что у него в руке остался светло-русый клок.

– Ой-ей, как пафосно, – покачал головой Севка, продолжая мерить шагами гостиную. – Вы, конечно, не ангел, Александр Петрович, но, ей-богу, не сделали ничего такого, за что нужно было бы расплачиваться своей жизнью. Ну, подумаешь, женились по расчету! Тысячи мужиков женятся ради карьеры на дочках богатых и влиятельных папаш, что в этом такого? Подумаешь, по уши влюбились потом в корыстную злую суку, так посмотрите на нее, какая красавица, тысячи парней попались бы на ее удочку! Длинноногие стервы, у которых знаки долларов вместо зрачков, почему-то кажутся нам гораздо привлекательнее милых и добрых женщин, любящих нас, а не наши деньги… Вы не заслуживаете ни смерти, ни пятнадцати лет тюрьмы, потому что вашу жену убила Вероника Котова. – Севка подошел к Веронике и, взяв в горсть рыжие волосы, откинул их с лица Котовой. – Вы ведь сделали это случайно? – заглянул он в ее полуприкрытые глаза. – Вы не хотели убивать Жанну?

– Нет… – еле слышно ответила Вероника. – Не хотела… Я пришла просто поговорить. Я хотела сказать ей, что Сандро давно уже мой, и она не имеет на него никаких прав. Эта кривоногая, толстожопая уродина присосалась к нему как пиявка, а Сандро не мог избавиться от нее только потому, что зависел от связей ее папаши. Жанна сама пригласила меня к себе для разговора.

– Неправда! – выкрикнул Говорухин. – Жанна не могла тебя никуда пригласить, она понятия не имела, что у меня есть кто-то на стороне!

– Имела, – скривила в усмешке рот Котова. – Это ты, идиот, думал, что все шито-крыто. Мне врал, что вот-вот разведешься с женой, а сам больше всего на свете боялся этого развода и скрывал нашу связь от всего мира! Но Жанна была не такая дура, как ты думал. Она два с половиной года терпела твои походы налево, думая, что ты погуляешь, порезвишься, но от нее никуда не денешься. И только поняв, что твоя любовь на стороне что-то очень уж затянулась, она стала действовать.