Океан времени - Николай Оцуп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1923
«Трамваи стали проходить…»
Трамваи стали проходить,За шторой небо розовеет.Не надо спящего будить,Сегодня мир оцепенеет.
На том конце одним толчкомЗемля раскрылась, как могила,И океаном и огнемОбломки зданий окатило.
А здесь последней тишиныНикто не слышит — блещут вина,Жокей мелькает вдоль стены,За рампой тает балерина.
И ты, красавица, средиГолубоватого туманаТанцуешь с розой на грудиФокстрот под грохот барабана.
В тюрьму, в могилу, в лазарет!Туда ль исчезло все живоеЗа эти восемь страшных лет?Иль я, мечтая о покое,
Свою усталость перенесНа мир, по-прежнему счастливый,Проснувшийся от черных грезПод легкой музыки мотивы?
1923
Разговор
— Мне жалко вас. Как изогнулась бровь,Вы первый раз в такой печали.Что с Вами? Неудачная любовь?Иль вы на бирже потеряли? —
— О нет. Мои доходы велики,Жена мила и ценит положенье,Могу я и законам вопрекиЛюбому делу дать движенье.
Но мне сегодня в темноте ночнойПриснилась темень гробовая,И слабое под белой простынейСтучало сердце не переставая.
— И это все? И я бывал знакомС такими неприятностями: илиШалит желудок, или перед сномВы порошки принять забыли.
Те оба человека на землеЕще десяток лет просуетятся.Душа, и днем и ночью ты во мгле,К которой им нельзя и приближаться.
1923
II
«В снегу трещат костры. Январь на бивуаке…»
В снегу трещат костры. Январь на бивуаке.Продрогших лошадей испарина долит.Студеным воздухом охвачен Исаакий,И муфтой скрыв лицо, прохожая спешит.
В театре холодно. Чтоб угодить Шекспиру,Актеры трудятся, крича и вопия,И все же сострадать неистовому ЛируВ тяжелых ботиках пришла любовь моя.
Что ей до сквозняков простуженной постройки?Дыханье частое волненье выдает.В истопленном фойе у лимонадной стойкиОткрытки и цветы старушка продает.
Нет, слава никогда не может быть забавой,И как бы я хотел (дерзаешь ли, душа?)Не доморощенной — великолепной славойПокрыть себя, и пусть красавица, спеша
Спустя столетия по набережной Сены,Прелестным профилем в подъезде промелькнет,Чтоб для нее одной актер французской сценыЧитал моих стихов достойный перевод.
1921
Гадание
Возле зеркала тяжелогоДеревянный стол стоит.Ночь. Невеста топит олово,В чашу пристально глядит.
В чаше тени синеватые,Пыль от вьюги снеговой.Вот глаза продолговатыеИ башлык над головой.
Милый! Черный снег взвивается,Пошатнулась у стола.Уронил ружье, шатается,Кровь густая потекла.
Скучно зеркалу забытомуСтол и свечку отражать.Хорошо ему, убитому,В снежном поле ночевать.
Побледнела, улыбается.Комната полна луной.Паровоз перекликаетсяС новогодней тишиной.
1921
«Бежит собака на ночлег…»
Бежит собака на ночлег,И явно с той же цельюВ потертом фраке человекПрошел с виолончелью.
Фонарь скрутился и погас.Предутренняя пена,И кто-то: «умоляю вас,Сыграйте вальс Шопена».
Не ветер расстегнул чехолИ прислонил к решетке,Не ангел по струнам провел,Но этот миг короткий
Звенела синяя Нева,Гудела мостовая,И даже выросла траваНа линии трамвая.
1922
«Я много проиграл. В прихожей стынут шубы…»
Я много проиграл. В прихожей стынут шубы.Досадно и темно. Мороз и тишина.Но что за нежные застенчивые губы,Какая милая неверная жена.
Покатое плечо совсем похолодело,Не тканью дымчатой прохладу обмануть.Упорный шелк скрипит. Угадываю тело.Едва прикрытую, вздыхающую грудь.
Пустая комната. Зеленая лампадка.Из зала голоса — кому-то повезло:К семерке два туза, четвертая девятка!И снова тишина. Метелью замело
Блаженный поцелуй. Глубокий снег синеет,С винтовкой человек зевает у костра.Люблю трагедию: беда глухая зреетИ тяжко падает ударом топора.
А в жизни легкая комедия пленяет —Любовь бесслезная, развязка у ворот.Фонарь еще горит и тени удлиняет.И солнце мутное в безмолвии растет.
1921
«Дождю не разбудить усталого солдата…»
Дождю не разбудить усталого солдата,Он безмятежно спит, к земле щека прижата.
Быть может, он бежал из плена, может быть,Стремнину под горой пытался переплыть.
На поле вспаханном его найдет крестьянин.И только через год, печальной вестью ранен,
Шепчу я: мир тебе, мой утомленный брат.И слышу — снег идет над склонами Карпат.
Бреду по мостовой, и вдруг звенят копытаВзбесившихся коней, и тело Ипполита
В мучительных вожжах (о, призрак!) по торцамВлачится, — с пением по низким облакам
Проходит грустный хор над золоченым шпилем,Над убегающим в туман автомобилем.
1922
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
