Похититель поцелуев - Шэн Л. Дж.

– Может, в следующей жизни, – произнесла я.

– Нет, богиня, непременно в этой.

С этими словами Анджело развернулся и исчез в темном коридоре, а я немного подышала, чтобы успокоиться, и вышла из проема, готовая держать удар. Когда дрожь в теле прошла, я прочистила горло и зашагала к своему столику.

С каждым шагом я пыталась придать походке больше уверенности. Улыбалась чуть шире. Спину выпрямила. Увидев свой стол, я не нашла за ним Вулфа. Я стала рыскать глазами в поисках его, и в душе зароились раздражение и ужас. Мы так неловко разминулись, что я не знала, чего ожидать. Отчасти я надеялась – молилась, – что он устанет от меня и расторгнет сделку с отцом.

И чем яростнее я выискивала его высокую фигуру, тем быстрее билось в груди мое сердце. А потом я его нашла.

Мой будущий супруг, сенатор Вулф Китон, изящно скользил по залу. Чуть поотстав, за ним семенила высокая и соблазнительная Эмили Бьянки. Ее бедра покачивались как манящий запретный плод, а волосы были светлыми и блестящими – совсем как у ее спутника на маскараде. Никто не заметил, что ее щеки были покрыты румянцем. Как они шли поодаль друг от друга, но в одном направлении.

Эмили первой скрылась за тяжелыми черными шторами, незаметно исчезнув из банкетного зала.

Вулф остановился, пожал руку пожилому, на вид обеспеченному мужчине и минимум десять минут вел с ним непринужденную беседу, после чего шагнул в сторону и продолжил путь из банкетного зала.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, Вулф повернул голову и среди сотен гостей нашел меня. Он подмигнул, и губы его не дрогнули, когда он бросился к своей цели.

В жилах закипела кровь. Пока я обуздывала свою страсть к ее спутнику, Эмили удалось уломать моего будущего мужа на перепихон.

Я приросла к полу, сжав руки в кулаки. Сердце стучало так громко, что вот-вот выскочило бы на пол и задергалось как выброшенная на берег рыба.

Вулф и Эмили предали нас.

Неверность имела вкус.

Она была горькой.

Кислой.

И даже немного сладкой.

Но самое главное – она преподала мне важный урок. Что бы ни происходило между всеми нами, оно больше не было священно. Наши сердца опорочены. Запятнаны. И виновны.

До неприличия непредсказуемы.

И рано или поздно будут разбиты.

Глава пятая

Франческа

На следующее же утро я вышвырнула шоколад «Годива» в мусорное ведро на кухне. Надеюсь, Вулф обратит на это внимание. Я умышленно вытащила из кровати ослабевшее от голода тело, ведомая самым сильным на свете голодом – жаждой мести.

Обнаруженных на моем телефоне сообщений хватило, чтобы распалить меня. Они были отправлены в ночь после маскарада, в ту самую ночь, когда я силилась не доставать телефон, боясь, что стану умолять Анджело и выставлю себя на посмешище.

Анджело: Не желаешь ли объяснить тот поцелуй?

Анджело: Направляюсь к твоему дому.

Анджело: Твой отец только что запретил мне снова приходить, потому что ты скоро обручишься.

Анджело: Обручишься.

Анджело: И не со мной.

Анджело: Знаешь, что? Пошла к черту, Франческа.

Анджело: ПОЧЕМУ?

Анджело: Причина в том, что я выжидал год? Твой отец сам мне велел. Я каждую неделю приходил и просил о свидании.

Анджело: Это всегда была ты, богиня.

Это было последнее его сообщение.

Прием пищи по-прежнему не входил в мой распорядок дня. Я услышала, как мисс Стерлинг жаловалась на это Вулфу по телефону, когда пробегала мимо в своем цветочном шифоновом платье с запахом, которое все больше висело на моем худеющем день ото дня теле. Тут мой желудок сдался и окончательно перестал урчать. Вчера, когда Вулф был занят с Эмили, я заставила себя проглотить украдкой несколько кусочков хлеба, но они едва ли утолили мое измученное нутро. Подсознательно я надеялась, что свалюсь в обморок или случится что-нибудь пострашнее, и меня увезут в больницу, после чего, возможно, отец наконец подведет черту этому затянувшемуся кошмару. Увы, надеяться на чудо было не только опасно, но и тяжко. Чем дольше я жила в этом доме, тем больше верила в людскую молву: сенатор Китон рожден для величия. Я стану первой леди и наверняка раньше, чем мне исполнится тридцать. Сегодня Вулф встал спозаранку, чтобы без опозданий добраться до местного аэропорта, и даже планировал уехать на выходные в Вашингтон на несколько важных встреч.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он не внес меня в свои планы, и я сильно сомневалась, что его встревожит моя смерть. Разве что досадный заголовок мог бы его взволновать.

Под увитым плющом окном моей комнаты, спрятавшись в самом центре сада, я ухаживала за своими новыми растениями и овощами и поражалась, как им удается прожить пару дней без воды. Лето стояло суровое, намного жарче привычного для Чикаго августа. Впрочем, в последние недели все пошло наперекосяк. Погода словно подстроилась под обломок моей потрепанной жизни. Однако мой новый сад не унывал, и, присев на корточки, чтобы переполоть посаженные томаты, я поняла, что тоже живучая.

Я отнесла два мешка с удобрениями под свое окно и, порывшись в небольшом сарае в углу сада, нашла несколько старых семян и пустые горшки. Очевидно, тот, в чьи обязанности входила забота об этом саде, получил инструкции, чтобы он выглядел ухоженным и милым, но на этом все. Сад был зеленым, но скрытым. Красивым, но невыразимо печальным. Почти такой же, как и его хозяин. Однако, в отличие от его пресловутого хозяина, я жаждала восстановить сад своей тягой к садоводству. У меня было полно любви и заботы, но некому и нечему было их дарить.

Аккуратно разложив все инструменты, я внимательно посмотрела на ножницы в своей руке. Я умыкнула их из сарая, объяснив мисс Стерлинг, что мне нужно разрезать мешок с удобрениями, и дождалась, пока хрупкая пожилая женщина отвернется. Теперь, когда лезвия ножниц сверкали на солнце, а ничего не подозревающая мисс Стерлинг распекала на кухне бедного повара за то, что тот купил не ту рыбу на ужин, и все же надеялась, что я почту сенатора Китона присутствием на ужине, мне наконец-то подвернулся случай.

Я прокралась обратно в дом, прошла через блестящую хромированную кухню и, перепрыгивая через ступеньки, прошмыгнула в спальню Китона, находящуюся в западном крыле. Я уже бывала здесь, когда подслушала его разговор с той красивой журналисткой, так что торопливо впорхнула в спальню Вулфа, зная, что его не будет по меньшей мере еще час. Даже роскошный образ жизни и частный самолет не помогут ему миновать чикагские пробки.

Если моя комната сверкала роскошью старого доброго Голливуда, то спальня Вулфа была изысканной, но сдержанной. Широкие окна закрывали эффектные черно-белые гардины, изголовье кровати было обито стеганой черной кожей, а по обеим сторонам от нее стояли тумбочки угольного цвета. Стены были темно-серыми под цвет его глаз, а по центру потолка висела одинокая хрустальная люстра, которая словно кланялась в ноги могущественному мужчине, жившему в этой комнате.

У него не было ни телевизора, ни комода, ни зеркал. Зато тут стоял барный шкаф, что меня не удивило: Вулф женился бы на выпивке, будь это легализовано в штате Иллинойс.

Я устало поплелась в гардеробную и, распахнув двери, с вновь вернувшимися силами звонко защелкала ножницами. Черные дубовые полки особенно выделялись на фоне пола из белого мрамора. Дюжины безупречно отутюженных и готовых к носке костюмов, разделенных по цветам, крою и фасонам, висели аккуратными тесными рядами.

У Китона были сотни скрупулезно сложенных шарфов, такое количество обуви, что смело можно открывать магазин Bottega Veneta, а также уйма блейзеров и курток. Я знала, с чего начать поиски. На вешалке висело полным-полно галстуков. Я невозмутимо принялась резать на половинки эти люксовые полоски ткани, испытывая странное удовольствие при виде падающих к моим ногам кусков, подобно желтым и оранжевым осенним листьям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Щелк-щелк-щелк.