Грязные войны: Поле битвы — Земля - Джереми Скейхилл

Возможно, он действительно «снимал» проституток, а самозащита, выдававшая его за благочестивого человека, была сложной схемой обмана. Однако позже мы увидим другие указания на то, что спецслужбы США рассматривали Анвара Аулаки не только как объект расследования, но и в качестве возможного коллаборациониста.

Анвар был выведен из равновесия своими столкновениями с органами правопорядка Калифорнии. «Мне казалось, что, если события в Сан-Диего связаны с местными властями, я буду в безопасности, переехав в другое место», — вспоминал Анвар[228]. Нассер организовал для него получение частичной стипендии в вашингтонском Университете имени Джорджа Вашингтона, чтобы получить там степень доктора философии[229]. К этому времени у Анвара родился второй ребенок, и ему требовалось найти работу. Поэтому он подыскал себе место священника в межрелигиозном совете университета и устроился имамом в популярную мечеть Дар аль-Хиджра в Вирджинии[230]. «Нашей общине был нужен имам, говорящий по-английски… кто-то, кто мог бы (говорить современным языком об исламе) со всей силой веры», — рассказывал Джохари Абдул Малик, директор по развитию мечети Дар аль-Хиджра[231]. Мечети нужен был человек, способный донести послания Корана аудитории, состоящей из американских мусульман. Аулаки, по мнению Малика, «бьш именно таким человеком. И он смиренно доносил эти идеи». В январе 2001 г. семья поселилась в одном из пригородных районов Вирджинии. Хотя позднейшие воспоминания Анвара говорят о том, что его ненависть к США начала расти еще за несколько лет до 11 сентября, если это правда, то он крайне умело маскировал свои чувства. В глазах окружавших его людей он был уважаемым членом обычной мусульманской общины.

Утром 11 сентября 2001 г. Анвар Аулаки ехал на заднем сиденье такси[232]. Он только что прилетел в аэропорт имени Рональда Рейгана в Вашингтоне и возвращался домой после конференции в Ирвине, штат Калифорния, вылетев накануне поздно вечером. Он услышал о терактах, еще находясь в такси, и велел водителю сразу везти его в мечеть. Аулаки и его коллеги полагали, что в такой ситуации мечеть может стать объектом нападок со стороны разъяренной толпы. Этим вечером к мечети действительно пришлось вызывать полицию после того, как какой-то человек подъехал на машине к зданию и в течение тридцати минут непрерывно выкрикивал угрозы в адрес находившихся внутри людей[233]. В результате мечеть закрыли на три дня, выпустив при этом пресс-релиз, осуждавший террористов[234]. «Большинство вопросов сводятся к одному: «Как нам реагировать?», — объяснял Аулаки газете Washington Post решение руководства закрыть мечеть. «Наш ответ таков: Оставайтесь дома, пока волнения не улягутся. Это особенно относится к нашим сестрам, более заметным из-за их одежды»[235]. Когда мечеть вновь открыли, было нанято мусульманское охранное агентство, сотрудники которого обыскивали машины и сумки, а также досматривали людей, входящих в здание[236]. Местные церкви выступили в поддержку Дар аль-Хид-жры, включая сопровождение мусульманок, которые опасались в одиночку идти в мечеть[237]. Этот факт Анвар особо одобрил в обращении к своим прихожанам и к репортерам, однако он в то же время держал молящихся в курсе относительно антимусульманских предрассудков и совершенных из ненависти преступлений. Одним из подобных инцидентов было нападение на мусульманку, которая пришла 12 сентября в мечеть хромая, после того как на нее напал человек, вооруженный бейсбольной битой[238]. В своей первой проповеди после открытия мечети, Анвар осудил эти нападения как «гнусные»[239]. «Наши сердца истекают кровью после ударов, нацеленных на Всемирный торговый центр, а также на другие здания в Соединенных Штатах, несмотря на то что мы выступаем против произраильской политики Америки», — сказал он, зачитывая осуждение террористических актов, сделанное знаменитым и любящим полемику египетским теологом Юсуфом аль-Кардави. «Мы пришли сюда, чтобы строить, а не разрушать… Мы — это мост между Америкой и миллиардом мусульман, живущих во всем мире», — добавил Аулаки.

Когда произошли события 11 сентября, у Аулаки не было телевизора. «Я узнавал все новости через Интернет», — сказал он через несколько дней после терактов. «Однако, как только все это произошло, я помчался в магазин и купил себе телевизор. Мы все просто приклеились к нашим телевизорам. Для мусульман ситуация была очень сложной, поскольку мы страдали дважды, — уверял он. — Мы страдали как мусульмане и как люди, потому что случившееся было трагической потерей для всех. Затем, вдобавок, мы страдали из-за последствий, которое случившееся может повлечь для мусульманской общины Америки. Ведь преступники пока отождествляются именно с арабами или мусульманами. Случившиеся события вывели нашу общину на передний план. К нам приковано внимание СМИ, кроме того, мы находимся под наблюдением ФБР»[240].

В то время как Анвар совещался вместе с другими мусульманскими руководителями, чтобы определить, как им следует реагировать на события 11 сентября, он вновь попал в сферу интересов правительства США. «11 сентября было вторником, — вспоминал позднее Анвар. — К четвергу ко мне в дверь уже постучались агенты ФБР»[241]. Аулаки были заданы вопросы относительно дел, которые он вел с двумя лицами, подозреваемыми в участии в угоне. Агенты показали ему фото угонщиков — включая и тех двух, что посещали его мечеть в Сан-Диего[242], а также Хани Хаджура, кто тоже бывал в Сан-Диего и вместе с Хазми в 2001 г. посещал проповеди Аулаки в Фоллс-Черч в штате Вирджиния[243]. Аулаки «сказал, что никогда не слышал имени Хазми, однако узнал его на фотографии[244]. Хотя Аулаки и признал, что несколько раз беседовал с Хазми, что именно обсуждалось в ходе этих бесед он не помнил», — говорится в документах Комиссии 9/11. Аулаки также заявил, что не встречался с Хазми в Вирджинии, а только в Сан-Диего, и добавил, что никогда не видел Хаджура»[245]. По данным комиссии, Аулаки «описал Хазми как тихого прихожанина из Саудовской Аравии, который появлялся в его мечети вместе со своим спутником, но не обладал большим количеством друзей»[246]. В соответствии с рассекреченными документами ФБР, касающимися встреч агентов с Аулаки после 11 сентября, он характеризовал Хазми как «одиночку», добавляя, что тот был «спокойным и крайне приятным человеком»[247]. В соответствии с данными ФБР, не считал Хазми «очень религиозным, поскольку он (Хазми) никогда не носил бороды и не посещал все пять дневных молитв»[248]. Вскоре после этой встречи, агенты ФБР вновь обратились к Аулаки, предложив ему помочь в проведении расследования. На их следующую встречу Аулаки пришел с адвокатом[249]. Отчет ФБР после этой встречи гласил: «В Управлении ФБР по Вашингтону продолжается расследование связи между Анваром Аулаки и лицами, причастными к нанесению 11 сентября террористических ударов по Соединенным Штатам»[250].

В соответствии с последующими свидетельствами сотрудников ФБР перед Комиссией 9/11, в 2000 г. Аулаки провел несколько телефонных разговоров с саудитом Омаром аль-Баюми, который помогал Хазми и Михдару подыскать квартиру в Сан-Диего[251]. Следователь ФБР показал комиссии, что, по его мнению, эти люди просто воспользовались телефоном Баюми, подразумевая таким образом, что у Аулаки не было прямых контактов с угонщиками. Все же, основываясь на этих ранних показаниях, следователи заключили, что версия взаимодействия Аулаки с тремя угонщиками представляется неубедительной[252]. Комиссия 9/11 заявила, что будущие преступники «уважали Аулаки как религиозного деятеля и находились с ним в достаточно близких отношениях, — добавив в то же время, что свидетельства о каких-либо специфических мотивах этих отношений весьма поверхностны».

В то время как ФБР копалось в отношениях Аулаки с угонщиками, мечеть Дар аль-Хиджра на пятничных проповедях Анвара переполняли сотни людей. Он давал советы семьям и помогал новым иммигрантам найти жилье или работу. Среди обратившихся к нему за помощью была и чета палестинцев, посещавшая все его пятничные проповеди. У них были неприятности с сыном, американским военным психиатром. Пару беспокоило, что их сын совершенно не интересуется религией. Нассер вспоминал, как Анвар привел их слова: «Не могли бы вы поговорить (с нашим сыном), чтобы он тоже ходил с нами в мечеть?» Аулаки согласился помочь. Их сына звали Нидал Малик Хасан[253]. Это был тот самый человек, который через десять лет совершит одно из самых массовых убийств, которые когда-либо происходили на военных базах США[254]. Точно так же, как его знакомство с некоторыми из угонщиков самолетов 11 сентября привело к пристальному вниманию со стороны правительства к жизни Аулаки, его взаимодействие с Хасаном будет использовано для того, чтобы посеять подозрения о его роли в других террористических заговорах.