Апокалипсис: р. от о.л. - Даниил Аксенов

  - Сутки гауптвахты после инструктажа! - выносится приговор.

  Однако шеф не шутит. Не каждый начальник готов лишиться в ответственный момент проверенного человека на двадцать четыре часа. ЖЗ зол, очень зол.

  - Вот компас, - вещает он, вытаскивая из ящика стола огромный золотистый прибор, который раньше ставили на парусниках. - Смотрите!

  Мы почтительно подходим к шефу. Стрелка не дергается, не дрожит, показывая на знак N (север) с уверенностью гуся, летящего в тундру.

  Я дотрагиваюсь до прибора и слегка разворачиваю его:

  - Кажется, север должен быть там.

  Стрелка теперь показывает на северо-восток. Гусь не долетит до тундры, он заблудится и утонет в океане.

  - Там, - соглашается шеф. - Сейчас компас путает север и восток, а полчаса назад путал север и запад.

  - Испорчен? - предполагаю я.

  - Нет. В полусотне километров от Москвы он будет работать верно. Но только сегодня. Завтра будет работать правильно в сотне километров, а послезавтра...

  Шеф делает многозначительный знак рукой, словно рисуя в воздухе глобус взмахом серого рукава. Мы возвращаемся на места, с нетерпением ожидая разъяснений.

  - Перечислим основные вехи, - ЖЗ явно спешит выговориться. Он поправляет черный галстук в мелкий белый горошек и начинает лекцию со скоростью доисторического основательного пулемета. - Влад за нашей спиной подготовил ритуал воскрешения. У него на это ушло полгода, но ничего не получилось бы, если бы не высокая Вероятность аномалии. Вероятность возросла около двадцати лет назад и с тех пор не уменьшалась. Причины неизвестны. Воскрешение Влада активировало гримуар, который начал вербовку Претендентов. Количество Претендентов неизвестно. Они начали наращивать силы, проходя то, что гримуар называет Первым Домом, и пытаясь доломать законы мира. Архивы утверждают, что на все это требуются недели, а то и месяцы... Месяцы вялотекущей борьбы! Но посмотрите туда!

  Палец шефа указывает на окно.

  Мы оборачиваемся. Небо, синее, как постиранная в синьке белая простыня, находится вне подозрений. Одинокое облако своей формой напоминает то ли свинью, то ли портрет какого-то вождя (что по сути одно и то же).

  - Уже началось, - провозглашает шеф. - Ко мне поступают отчеты от разных НИИ. Все уже трещит по швам. И эпицентр здесь!

  Мой взгляд выражает шефу горячее сочувствие в том, что эпицентр находится ровно под его задницей. По крайней мере, туда сейчас показывает рука начальства.

  - Какой вывод из всего этого следует? - вопрошает нас старик.

  Мы молчим. Вопрос шефа напоминает мне старую загадку: 'Стоит дом, в нем три этажа и восемнадцать окон. А теперь скажите, в каком году у швейцара умерла бабушка?' Загадка настолько стара, но на нее уже никто не знает ответа.

  ЖЗ вздыхает и прямо на глазах разочаровывается в наших умственных способностях.

  - Я думаю, что у Первого Дома появился фаворит, любимчик, - просвещает шеф, заботливо приглаживая пальцами левую бровь (она растрепалась и уже давно требует основательного ухода в виде расчески, фена и плойки). - Первый Дом, эта мерзость, убежден, что любимчик доберется до финиша в любом случае. А если так, то зачем ждать? Можно вмешаться самому и начать раскачивать лодку, чтобы облегчить жизнь фавориту и затруднить всем нам!

  ЖЗ говорит о Первом Доме как о старом и верном враге. Но я-то знаю, что это не так. Первый Дом - лишь кирпичик, но кирпичик, находящийся в самом основании постройки. Основание сохранится, а постройка будет переделана. Если, конечно, мы проиграем.

  - Вы поняли, что я сказал? - шеф смотрит на нас, как профессор на лабораторных мышей. - Если я прав и любимчик действительно есть, то он опасен. Архиопасен! Пусть он еще не прошел все этажи Первого Дома, но это не делает его менее опасным.

  Я пожимаю плечами. Конечно, если любимчик есть, то это - Влад. Кто же еще?

  Можно подумать, что шеф слышит мои мысли.

  - Считаю, что это - Влад, - заявляет ЖЗ. - Он силен, бывший Хранитель, проскочит все испытания, не снижая скорости, но...

  Это 'но' мне не нравится. Так говорят залегшие под плотным пулеметным огнем солдаты: 'мы, конечно, можем пойти в атаку, но...'.

  - Но это слишком очевидно, - заканчивает шеф. - Мы знаем Влада, знаем его недостатки, у нас есть реальный шанс справиться с ним. Будет гораздо хуже, если любимчик - темная лошадка. Поэтому при общении с любым Претендентом нужно быть очень осторожным.

  В подтверждение своих слов шеф достает из ящика толстую папку и кладет ее на стол. Ветхая белая тесьма развязывается и мое острое зрение отчетливо видит надпись на арамейском. Перед нами манускрипт! Пришло время для 'Панихиды'?

  Инструктаж заканчивается ближе к вечеру. Я полон впечатлений, как шестилетний ребенок, которого сбил клоун на велосипеде.

  Наши дела слегка пошли в гору. Подкрепление сумело подстрелить одного из Претендентов прямо на улице и почти достало второго, точнее, вторую на входе в метро. Девица оказалась резвой и умчалась со скоростью лани, но успела засветиться.

  Я беру с собой не только Черномора, но и Мишу. Может быть еще не поздно нанести визит тому типу, о котором рассказал Влад?

  [На выходе из кабинета шефа сталкиваюсь со странным типом. Он толст, как раздавленная поездом монета, одет в серый строгий костюм и улыбается мне так, словно я - отец-донор его ребенка.

  - Андрей, много наслышан о вас, - говорит незнакомец тихим голосом, топорща узкие желтоватые усики. - Виссарион Григорьевич считает вас лучшим из лучших. Я-то понимаю много в работе Хранителей. Сам когда-то был в вашей среде, пока не уволился.

  Уволился? Что-то я не слышал ни о чем подобном. От нас обычно увольняются с помощью ЗАГСа, когда твоя фамилия вносится в графу 'умерший'.

  - А вы кто? - спрашиваю.

  - Мы не знакомы, простите. Разрешите представиться - Баллазир Сигизмундович. Я - родной племянник Виссариона Григорьевича.

  Разве нормального человека могут звать Баллазир Сигизмундович? 'Племянник' читает этот вопрос в моих глазах и мелко хихикает.

  - Я не местный, - отвечает он. - Езжу по миру, у меня крупная фирма, выпускающая дверные замки. А еще я известен среди зоологов. Но только как любитель. Это - мое хобби, которому уделяю массу времени.

  Замки? Зоолог-любитель? Даже если он - инопланетянин, ударившийся головой о землю и забывший дорогу обратно, мне какое дело?

  Баллазир воспринимает мое удивление неправильно.

  - У меня с вашим начальством возникли кое-какие разногласия, - говорит он, - и мне пришлось уйти. Но я всегда готов оказать помощь бывшим коллегам в трудную минуту. Запиши мой телефон. Можешь звонить в любое время и в любой обстановке.

  Я заношу номер в память сотового, только чтобы Баллазир отвязался. Он - все-таки племянник шефа, посылать как-то неудобно. Прощаюсь и несусь к выходу.]

  Мы садимся в джип, но уже в другой, который не участвовал в ликвидации магазинного гранатометчика. Полчаса - и на месте. Паркуемся, находим столб, о котором говорил Влад, заходим в подъезд... на первом, нужном нам, этаже две квартиры. Левая дверь светло-коричневая, правая - черная, между ними голубая стена.

  - Какая дверь? - спрашивает у меня Миша. Его вопрос адресован правильно - я ведь разговаривал с Владом. Но, черт возьми...

  - Попробуем черную, - пытаюсь угадать я. Попытка - не пытка, а лишь прелюдия к ней.

  Становлюсь справа от двери и нажимаю круглую розовую кнопку звонка. Отмычку не использую - нужно входить цивилизованным способом, чтобы не спугнуть соседа. Прислушиваюсь. До меня доносятся звуки телека и шаркающие шаги.

  - Кто там? - раздается дребезжащий голос.

  - Я ваш новый участковый. Откройте!

  Дверь после небольшой паузы немного распахивается, ее удерживает цепочка. Я сую ногу в проем, а удостоверение на имя лейтенанта Антипова - под нос старухе. О, что это за нос! Он повидал всякое на своем веку, вобрал в себя все радости, горести и в конце концов превратился в полукилограммовую красную картофелину, поврежденную при выкапывании. Вот что бывает с людьми, злоупотреблявшими в молодости дешевым портвейном и советскими праздниками.

  - Он уже заплатил прежнему участковому в этом месяце, - говорит старуха, одетая в халат из раскрашенной мешковины.

  - Кто? - спрашиваю.

  - Таджик.

  - Откройте дверь, мне нужно с ним поговорить.

  Нехотя убираю ногу, готовый ко всему. Но старуха не артачится. Дверь открывается и мы с Мишей заходим в квартиру. Черномор защищает тыл, находясь на лестнице.

  Хозяйка не вызывает подозрений. Остается 'таджик'. Интересно, это национальность, кличка или имя?

  - Кто еще в квартире?

  - Никто. Только я и жилец, - удивляется старуха.

  Хоть что-то начинает проясняться. Иду по коридору, попутно заглядывая в комнаты. Зал, кухня, спальня пусты, а вот дверь в другую спальню заперта. Снова стучу: