Пленница Лютого (СИ) - Кучер Ая

И я не могу поверить в то, что сталкер действительно так поступит со мной. Пойдёт на такой шаг, отказываясь от меня. За предательство, подставу – справедливо. Но…

Я не смогу найти выход, помощь. Всё кажется нереальным, невозможным в этом момент. Меня сковывает холодом, льдом покрываюсь. Не представляю, как такое может быть. И ужас только сильнее клубится в душе.

Лютый пугает куда меньше тех незнакомых мужчин, которые дрались на ринге. Которые соглашались отдавать своих спутниц другим. Сталкер не менее устрашающий, но… Он опасный, а при этом знакомый.

– Тише, златовласка, - его сухие губы касаются моего подбородка, заставляя не двигаться. Маски снова нет. – Дыши, спокойно.

– Я…

– Твоя угроза убийства очень пугает, но нет.

– Нет?

– Нет, я не собираюсь тебя отдавать другому. Кажется, мы уже с тобой уяснили этот момент. Я убью любого, кто посмеет к тебе прикоснуться. Сделаю так, что его труп никогда не найдут. Поэтому – нет. Ты будешь со мной, не с другими.

– Ты сказал… Сказал, что…

Кусаю губу до боли, пока кровь не начнет пульсировать под тонкой кожей. Не хочу показывать слабость перед мужчиной, хватит. Я не могу всё время быть истеричкой, плакать.

Вот только слёзы не заканчиваются. Это сильнее меня, глубже. Я ведь в начале пыталась бороться со сталкером, не слушала, не обращала внимания. А после – сдалась.

– Я ни разу не говорил, что отдам тебя. Ты сама себе что-то придумала и сорвалась.

– Ты говорил, что если я буду твоей, то статус этой глупой «переходной» не коснётся меня. И только угрожал, что я не неприкосновенная.

– И это единственное, что пришло тебе в голову?

То, как спокойно говорит Лютый, заставляет почувствовать себя глупой. Обманчивое утешение, которое не работает. Потому что я всегда на нервах, в ожидании худшего.

Вздрагиваю, когда мужчина касается меня. Его ладонь пробирается под пальто, скользит по обнаженной спине. Легкие, почти незаметные движения, от которых кровь вскипает.

Нежность сталкера может очень быстро закончится.

– Я боюсь тебя, Лютый, слишком боюсь, - правда срывается с губ слишком легко второй раз за вечер, заставляя сжаться от этого признания. Опасаться чужой реакции. – И я не знаю, чего мне ждать. Как ты накажешь за то, что я не совершала.

Как он поступит, когда получит доказательство, что это именно я сдала его. Нашла документы, отдала их другому мужчине. Такое никто не простит, особенной Лютый.

И мне остается со страхом ждать, когда этот момент наступит.

Рука мужчины замирает, едва касаясь моего лифчика. Мужчина напрягается, превращается в одну сплошную сталь. И я не знаю, как он поступит в ответ на моё признание.

– Ты не боялась меня, когда минуту назад кричала и срывалась.

Отвечает медленно, отпуская меня. Позволяя вернуться на свое место. Громкий щелчок, после которого свет в салоне гаснет. Мы остаемся в кромешной темноте.

И сейчас совсем не страшно повернуться к мужчине, стараться рассмотреть очертания его лица. Если я пойму кто он, то это может быть шансом. У меня появится преимущество. Хоть какое-то.

– И как я тебе сказал – зря боишься. Уж точно тебе не стоит переживать о других мужчинах. Никто не посмеет тебя коснуться, ни в каком плане. Никогда. Это я обещаю.

– Только тебе можно, да?

– Именно. Ты моя, златовласка. Даже если предала меня и отправила за решетку.

– А если я не хочу, чтобы ты меня касался? Никогда.

Я напоминаю себе мазохистку. Самоубийцу, которая ищет всё новые и новые способы причинить себе боль. Нарваться на чужую злость, так, чтобы не было пути обратно.

У меня коктейль из эмоций, контроль слетает. Я боюсь и нарываюсь, отшатываюсь, а после снова лезу на рожон. Просто потому, что устала. Кончилась. Сломалась. Ничего не осталось, чтобы я могла вернуться к прежней покорности и молчанию.

– А ты не хочешь? – пальцы мужчины обхватывают моё запястье как предупреждение. – Не слышу ответа.

– Не хочу. Ни твоих касаний, ни поцелуев, ни тебя – не хочу ничего из этого. И что ты будешь с этим делать?

Вскрикиваю, когда сталкер дергает меня на себя. Обратно. Только в этот раз куда более откровенно. Он сжимает мои ягодицы, легко поднимает вверх. И я оказываюсь на нём, прижимаясь бедрами к его.

– Пусти!

Прошу, но мужчина легко перехватывает мои ладони. Сжимает за спиной, удерживает одной ладонью. Так просто демонстрируют свою силу и мою беспомощность.

Мне бы разозлиться на себя за это, прикусить язык. Зачем было снова что-то доказывать?! Со сталкером это не сработает, только сильнее раззадорить. Вот только это не моя вина!

И злюсь я на мужчину, который делает то, что хочет он. Не слушает чужих желаний, не воспринимает их. Это ведь не моя вина, что он псих, который не понимает отказов.

– Ты не можешь! Я не хочу.

– Докажи.

– Что? О чём ты?

– Докажи, что не хочешь. Что не течешь, стоит мне тебя поцеловать. Вперёд, златовласка. Останься невозмутимой, и тогда мы поговорим.

– Невоз… Лютый!

Выкрикиваю его имя, когда мужчина расстёгивает мой плащ. Ведёт пальцами по животу, вызывая трепет внутри. Давит ладонью на затылок, утягивая в новый поцелуй.

Это больше похоже на укус, совсем не на поцелуй. И мужчина не отступает, не отпускает. Держит крепко, запястья сводит от его хватки. И совсем не могу пошевелиться.

Только выгнуться, попытаться уйти от жестких прикосновений. От того, как его одежда трется об обнаженную кожу. Сильно, жестко. Неправильно необходимо.

Впиваюсь зубами, единственная моя защита. Но это не работает. Лютый рычит в мои губы, разгоняет мурашки по телу. Сильнее сжимает волосы, до коротких искр под веками.

А после толкается в рот языком. Жарко, грубо. Словно показывает, что он сделает потом. Как будет спать со мной, как резко двигаться. Вызывая лишь волны жара.

Тело покалывает, а кончики пальцев немеют. Словно покрываются корочкой льда, но только не там, где касается Лютый. Там всё пылает, жжет, разъедает огненной лавой.

Она стекает по венам, шпарит. Кровь бурлит, медленно испаряется. И ядовитый пар заполняет легкие. Дурман или какая-то отрава, из-за которой не могу двигаться.

Только поддаваться этой грубой ласке.

– Потекла, - выдает довольно, проводя языком по моей нижней губе. Его хватка слабеет, а после мужчина укладывает мои ладони на свои бедра. – Я даже так чувствую. Поэтому не ври, что не хочешь. Что не возбуждаю. Будь хорошей девочкой и перестань бороться.

Но я не могу…

Когда так всё горит, разрывает. Когда желание пульсирует, спутывает разум. Когда ни одной причины, почему я должна оттолкнуть. В этот момент, когда хочется другого…

Но сегодня мой последний безумный день на земле.

Потому что я отвешиваю мужчине пощечину.

И ловлю его злой взгляд.

Мне кажется, что в салоне светлее становится от того, как загораются глаза Лютого. Как он дышать на секунду перестает, стараясь сдержать гнев за мой поступок.

Вместо теста на беременность, нужно было у психолога проверяться. Потому что сегодняшнее поведение – прямиком в дурдом. Белые палаты, мягкие стены – и такие же безумцы, как я.

Я ожидаю… Всего. Любого ответа Лютого на то, как я поступила. Внутри горит надежда, что он не ударит в ответ, никогда так не поступал, не станет. Но ответить можно и другим способом.

Секунды тянутся вечностью, весь мир замирает. Как последний вдох перед смертью. Тишина. Темно. Одно решение, которое мне не понравится. Которое заставит пожалеть, что я осмелела.

– Зря, златовласка.

Зря.

Но назад не отмотаешь, не исправишь глупую ошибку. Мне остается только ждать. Потираю пострадавшие пальцы, которые горят после удара. Не уверена, кому из нас было больнее.

– Ушиблась? – вопрос звучит с издевкой, когда Лютый касается моей ладони. Медленно проводит, вызывая щекотку под ребрами. – Не стоило распускать руки.

– Тебе тоже. Ты не можешь распускать руки и лапать меня, когда тебе вздумается. Можешь, да… Но…