Грязный Гарри - Филип Рок

- Я жду, - произнес он. - Надеюсь, черт побери, что ты меня слышишь, Чико. Надеюсь, черт возьми, что ты здесь. Ты не проспишь, Чико. Верно?

В трех кварталах оттуда Чико Гонсалес улыбался, слушая слабо жужжащий голос Гарри. Машину он поставил перед киоском, торгующим жареными цыплятами.

- Больше говорить не могу, Чико. Подходит рыбак. По крайней мере, он выглядит, как рыбак. У него удочки... но что это, черт возьми, доказывает?

- Это верно, Гарри, - сказал сам себе Чико. - Никому не доверяй.

Рыбак действительно оказался рыбаком. Он даже не заметил Гарри, проходя мимо, а затем не обращал на него внимания, занятый торжественным процессом выбора крючков, наживления приманки, установки грузила и подергивания поплавка, перед тем, как забросить снасть в темную воду.

Девять.

Дзинь...Дзинь...

Гарри схватил трубку, прежде чем телефон прозвонил снова.

- Слушаю.

В трубке - тишина, хотя Гарри мог различить тяжелое дыхание. Наконец зазвучал спокойный, дружелюбный голос:

- Чемодан у вас?

- Рядом со мной.

- Как вас зовут, мистер?

- Кэллаген.

- Просто Кэллаген?

- Гарри Фрэнсис.

- Тебе нравиться это имя: Гарри Фрэнсис Кэллаген?

- Я к нему привык.

На миг воцарилась тишина. Затем человек снова заговорил:

- У меня нет имени. Как ты думаешь, это лучше? Ты бы не хотел, чтобы у тебя не было имени?

Гарри начал потеть. Господи, - думал он, - ну давай же приступай к делу.

- Я не знаю, - сказал он твердо. - Я никогда об этом не думал.

- Кто ты? Я имею в виду, чем ты занимаешься.

- Я - полицейский.

Установилась мертвая тишина. Когда человек заговорил снова, голос стал грубым и жестким. Гарри ощутил в нем ненависть. Она была почти осязаема.

- Отлично, коп. Будь внимателен. Я не повторяю дважды. Вот как все будет. Я немного погоняю тебя по городу, чтобы убедиться, что ты один. Позвоню четыре раза. Ты не отвечаешь - я вешаю трубку и конец игре. Значит, так ей на роду написано. Девушка умрет.

- С ней все в порядке?

- Ты тупица. Ты знаешь об этом, коп? Ты тупица, свинячий ублюдок. С ней все в порядке? К какого рода тупости можно отнести этот вопрос?

Гарри отчаянно старался говорить спокойно.

- Мы не платим за трупы.

- Замолчи! Просто заткнись и слушай. Девка дышит. Она будет дышать до трех утра. Заруби это себе на носу, коп. Просто держи это в своих поросячьих мозгах. Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Если только я заподозрю, что за тобой тащиться кто-то из твоих поганых дружков - девке конец. Ты поговоришь с кем то - девка умрет. Если ты будешь на столько нахален и наклонишься, чтобы погладить Богом проклятую собаку - девка умрет. Усек?

- Я понял.

- Это хорошо. Это очень хорошо. Теперь слушай меня. Я буду за тобой следить. Не все время, но ты не будешь знать, когда и где. Никаких автомобилей. Пешком. Бегом... ползком, но ты будешь на перекрестке улиц Скотта и Бей стрит через десять минут. Заправочная. Четыре звонка. Или забудь это дело. Понял?

- Да.

- Эй, коп... Я надеюсь, что ты не тупица.

Последовал мягкий щелчок, затем отбой. Гарри швырнул трубку, схватил чемодан и побежал.

- Угол Скотта и Бей стрит, Чико!

Он мог только молиться, чтобы Чико его услышал. Он бежал во всю прыть, вводя в транс гуляющих по бульвару. Гавань осталась позади, теперь Гарри бежал в направлении Скотт стрит. Пересекая Джефферсон стрит, он толкнул прохожего, и тот в ярости проорал, чтобы он смотрел на то, что и как он делает.

До перекрестка Скотта и Бей стрит Гарри добрался ровно за десять минут. Когда он подбегал к яркому круга света у станции техобслуживания, дыхание у него уже срывалось. Телефонная будка была в дальнем конце асфальтовой дорожки и телефон принялся трезвонить, едва Гарри к нему приблизился.

- Кэллаген! - прохрипел Гарри.

- Спортплощадка в Фестоне. В конце лагуны. Пятнадцать минут.

Щелк.

Гарри повернулся и побежал.

- Эй! Что за спешка, парень? - крикнул ему вслед служащий станции.

Гарри его не слышал. Все заглушали удары пульсирующей в висках крови. Чемодан оттягивал руку, словно в нем была тонна булыжников. Двести тысяч долларов. Он бы с радостью зашвырнул их к чертям собачьим за десять центов. Каждый мускул и нерв в правой руке взывал к отдыху. Но отдыха не предвиделось. Пот кипящим потоком сбегал со лба, жег глаза. Когда он добежал до развалившейся, размалеванной непристойностями телефонной будки у спортивной площадки Фестона, тот прозвонил три раза. Гарри схватил трубку до четвертого звонка.

- Кэллаген!

Слова срывались, как сгустки боли.

- Как себя чувствуешь, коп?

- Прекрасно.

- Ты уже при смерти, жирная свинья. А теперь продолжай бежать. Аквапарк. Восточный конец тоннеля Форт Мейсона. Двадцать минут.

Щелк.

Гарри перебросил чемодан в левую руку и побежал по Бей стрит к мрачному Форт Мейсону.

- Чико, - кричал он на бегу. - Ты... не сможешь... меня услышать... в тоннеле. Выбирайся на набережную... на Ларкин стрит.

Гарри проклинал Сида Клейнмана за то, что тот не смог дать ему аппарат двухсторонней связи. Он бежал в темноте, разговаривая с ветром. Женщина, торопившаяся миновать мрачные пустыри на Бей стрит, в ужасе шарахнулась, увидев бежавшего прямо на неё Гарри, с искаженным от боли лицом, разговаривающего сам с собой. Он перебросил чемодан обратно в правую руку. Мускулы запротестовали, и он чуть его не выронил. Гарри до боли стиснул пальцы и удержал ручку, продолжая бежать. Теперь дала о себе знать левая нога: стала открываться едва затянувшаяся рана. Он пытался облегчить нагрузку на ногу и теперь ковылял, словно инвалид. Его легкие разрывались. Убийца был прав: он себя чувствовал при смерти.

Вход в тоннель Форт Мейсона зиял перед ним. Длинный, темный, заброшенный тоннель. Пробегая под фонарем, Гарри быстро взглянул на часы. У него в запасе было десять минут.

- О, Боже!

Тело больше не могло выносить этой гонки. Перед входом в тоннель он перешел на шаг, наслаждаясь холодным ветром из Аквапарка в дальнем конце тоннеля. Ветер высушил пот на лице, но зато превратил мокрую рубашку в ледяной панцирь. Холод пробрал его до костей и Гарри застучал зубами.

- Беги, беги, подонок...беги.

Он снова стиснул пальцы на кожаной ручке и пустился трусцой. Чемодан бил при каждом шаге бил по ноге. Он больше не нес его, а волок, словно тяжеленное ядро на цепи. На стенах туннеля были установлены слабые лампы, тусклый свет высвечивал желтые квадраты на бетонном полу. Между этими квадратами не было ничего, кроме плотной тени. Тоннель плавно менял направление, и когда Гарри преодолевал дугу поворота, он заметил движение в одной из черных дыр. Фигуры шевелились на краю светового барьера, расходились веером, перегораживая дорогу. Четверо крупных неуклюжих юнцов слегка раскачивались, поджидая его...

- Что за сундук, папаша? - один из них выступил из тени. Он был в облегающих джинсах, грязной тенниске и сапогах выше колен. На юном тупом лице пробивалась бородка.

- Я спросил, что в сундуке!

- Открой сундук, - встрял второй, медленно обходя Гарри с правой стороны. - Открой этот хренов сундук. И гони бумажник, папаша.

Гарри позволил чемодану упасть под ноги.

- Не трогайте меня, - захныкал он, расстегивая куртку и просовывая руку внутрь.

Юнцы засмеялись ломающимся баском, без всякого сострадания, и низкий булькающий смех эхом раскатился в тоннеле.

- Бумажник, папаша... гони бумажник.

- Все что скажете, сынки!

Огромный револьвер прыгнул из кобуры в руку быстрее, чем мог уследить глаз. Гарри плотно прижал дуло к виску юнца.

- Проваливай, - прорычал он.

Сотоварищи того попятились, но револьвер в руке Гарри даже не шелохнулся.

- Смываемся, - выпалил один из них и побежал. Другие последовали за ним по тоннелю в направлении Форт Мейсона. Бутсы гремели по бетону

Гарри выругался про себя, засовывая револьвер в кобуру. Он потерял несколько драгоценных минут. Время утекало. Он схватил чемодан и понесся как ненормальный к квадрату света, где начинался Аквапарк.

Дзинь - дзинь...

Он услышал звонок телефона, выскакивая из тоннеля. Телефон висел на боковой стене киоска на волнорезе, где продавали гамбургеры. Старик стоял у киоска, опуская железные ставни. Он шагнул к телефону, когда прозвенел четвертый звонок.

- Нет! - заорал Гарри, - Не отвечай!

Человек игнорировал его крик.

- Вас слушают. Что вам угодно?

Гарри вырвал трубку из рук старика.

- Кэллаген!

Ответом была только тишина, если не считать свирепого бормотания старика.

- Я сказал - Кэллаген!

- Я тебя слышу, - со спокойной угрозой ответил голос. Кто взял трубку?

- Старик. Я его прежде никогда не видел.

- Врешь.

Щелк.

Гарри в отчаянии прислонился к стене киоска.

- Боже, Чико. Он повесил трубку. Он положил трубку, повторял он, переводя дух.

Старик все ещё изрыгал проклятия, Казалось, слова вырывались через прорехи в зубах. Он был рассержен и трепыхался, как мокрая сова.