Первая могила справа - Джонс Даринда

— Можно мне тебя увидеть? — спросила я дрожащим голосом.

Все уставились в угол, но увидели его только адвокаты. Все трое робко отступили на шаг назад, причем одновременно, будто в танце. Я же умоляюще подалась вперед.

— Пожалуйста, покажись мне.

Тень шелохнулась, распалась на части, исчезла и в то же мгновение снова появилась передо мной. Пришел мой черед отшатнуться. Я запнулась; показалась длинная струйка дыма, и вдруг о стену над моей головой оперлась рука. Длинная рука, переходящая в высокое плечо.

Адвокаты задохнулись от изумления, когда незнакомец целиком материализовался перед ними: дым стал плотью, молекулы соединились, слились, образуя крепкие мускулы. Я засмотрелась на его руку, скользнула взглядом по упертой в стену ладони — изящной, несмотря на трудовые мозоли, — и длинному изгибу мускулистого предплечья. Ниже локтя руку обхватывал закатанный рукав странного яркого цвета, а выше под одеждой выпирал тугой бицепс, демонстрируя заключенную в нем силу. Я перевела взгляд на плечо — широкое, мощное и твердое.

Не успела я разглядеть лицо незнакомца, как он потянулся ко мне, прижался всем телом и наклонился к моему уху. Он был так близко, что мне удалось рассмотреть только крутой подбородок с двухдневной щетиной и темные волосы, которые не мешало бы подстричь.

Его губы коснулись моего уха, и у меня по спине побежали мурашки.

— Датч, — прошептал он, и я растворилась в нем.

Это был мой шанс спросить, тот ли он, о ком я думаю и кого надеюсь встретить. Но я перенеслась в мир своих фантазий, где все шло иначе. Мои руки против воли уперлись ему в грудь. Мышцы ног ослабели. Губы хотели только одного. Его. Чувствовать его на вкус и на ощупь. Он пах, как мокрая земля в грозу — свежестью, влагой и электричеством.

Я зажала его рубашку в кулаке; сама не знаю, чего мне хотелось — то ли оттолкнуть его, то ли плотнее прижать к себе. Почему я его не вижу? Почему не могу заставить себя отойти в сторону и посмотреть на него?

Тут его губы приникли к моим, и я утратила чувство реальности. Мой мир принял его форму, стал его телом, его ртом, его руки скользили по мне, исследовали холмики и долины того, что было мною — его спутником. Собственный искусственный спутник прибился к его орбите, влекомый непреодолимой силой притяжения.

Поцелуй становился глубже, настойчивее; мое тело откликнулось на него, задрожав от желания. Незнакомец зарычал и сильнее прижался ко мне. Его язык исследовал мои губы; не просто пробовал на вкус, но пил каждую частицу меня, сливая наши души воедино.

Он отцепил мою руку от своей рубашки и направил ее вниз; моя ладонь накрыла твердый холмик у него в паху. Я жадно глотнула воздух, вдыхая жар, шедший от незнакомца. Почувствовала, как его рука скользнула меж моих ног и тепло разлилось в животе. Я хотела, чтобы он лег сверху, обнял и вошел в меня. Я не могла думать ни о чем, кроме невероятной притягательности этого совершенного создания.

Желание мучило меня, пока я вдруг не услышала, как кто-то вдалеке окликнул меня по имени; дымка стала рассеиваться.

— Чарли?

Я пришла в себя и обнаружила, что вытянулась по стойке «смирно». Все, кто был в комнате, таращились в мою сторону, открыв рот. Дядя Боб стоял в дверях и, нахмурившись, рассматривал меня с недоумением. Гаррет тоже не сводил с меня глаз. В его взгляде читалась тревога. Он развернулся и вышел, отрывисто кивнув дяде Бобу.

Тогда я поняла, что незнакомец исчез. Он ушел. Не в силах больше держаться на ногах, я изнеможенно сползла на пол и замерла, переваривая шок.

— В тебя вселился демон? — спустя некоторое время тихим от восхищения голосом спросила Куки. — Признаюсь тебе, дорогая: если это одержимость, то я готова продать душу.

Глава 6

Ежедневная доза. Приход длиною в жизнь.

Больше всего на свете мне хотелось расспросить адвокатов о Рейесе — хорошо ли они его рассмотрели? Какого цвета его глаза? Выглядел ли он, как бы это сказать, мертвым? Но дядя Боб настаивал на том, чтобы мы обсудили дело. В то время как мой рассудок висел на волоске. И мое хрупкое душевное равновесие тоже. И моя способность справляться с каждодневными трудностями. Не говоря уже о моей интимной жизни.

Неужели у людей нет ничего святого?

— Ты установила личность стрелявшего? — спросил дядя Боб на обратном пути в мой кабинет, временно превратившийся в мертвую зону.

— Нет.

Комната казалась холодной — наверно, потому, что меня ласкал пламенный демон. Я включила обогреватель и, прежде чем усесться в кресло, налила себе кофе.

Дядя Боб расположился напротив.

— Нет? А они, ну, ты понимаешь, о ком я, здесь?

— Да.

Неужели это действительно произошло? Рейес явно не походил на заурядный призрак из тех, с кем мне приходится иметь дело каждый день. Если, конечно, это был Рейес. И если он вообще призрак.

— Так ты еще с ними об этом не говорила?

— Нет.

Если же Рейес умер, то почему он такой… горячий? В буквальном смысле слова? А если жив — то как покинул тело? Как ему удается так быстро перемещаться? Как он переходит из молекулярного состояния в иное? Никогда не видела ничего подобного.

Дядя Боб щелкнул пальцами перед моим носом. Я моргнула, пришла в себя и уставилась на него.

— Не сердись. — Он примирительно поднял руки. — Ты витаешь в облаках, а ведь ты нужна мне на земле. Прошлой ночью было совершено еще одно убийство. Хотя, похоже, этот случай никак не связан с предыдущими, мне нужно знать наверняка.

— Еще одно? — переспросила я.

Из папки, которую он принес с собой, дядя вынул фото трупа.

— Почему ты мне не позвонил?

— Я звонил. У тебя выключен телефон.

— Ой!

— Мэр меня подгоняет. Три убитых адвоката за вечер — не лучшая новость в вечерней сводке.

Я проверила мобильный.

— Извини, батарейка села.

Похоже, в мертвой зоне ни в чем нельзя быть уверенной.

Я поставила телефон на подзарядку, и дядя Боб подтолкнул ко мне через стол фотографии: опухшее синюшное лицо, на нескольких отечных ранах запеклась кровь, как будто пострадавший попал в аварию. Учитывая обстоятельства произошедшего, я усомнилась в том, что раны получены в автокатастрофе. Кем бы ни был убитый, умирал он трудно.

— Что с ним случилось? — спросила я.

— Его пытали, потом прикончили. Но им от него нужна была не информация. — Дядя Боб указал на рот и горло мертвеца. — Ему заклеили рот скотчем и сдавили горло, чтобы не кричал. Значит, либо он уже дал им то, что они хотели, либо они узнали, что он сделал.

Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с тошнотой.

— Прежде чем убить, нападавшие хотели как следует его помучить. Насколько я разбираюсь в уличных понятиях, он настучал на плохого парня. Так обычно пытают предателей, выдавших либо главаря банды, либо всю организацию целиком. Сейчас в преступных синдикатах иерархия почище, чем у английской знати.

Адвокаты столпились вокруг моего стола, и я подняла фото повыше, отвернув от себя. Сассмэн состроил гримасу и отошел. Я в нем не ошиблась. Но Элизабет и Барбер внимательно изучали снимок.

— Трудно сказать наверняка, — проговорила Элизабет. — Если бы не эти пятна…

— Было бы лучше, если бы у нас был его прижизненный портрет.

— Мы еще не установили личность, — напомнил мне дядя Боб, прежде чем ответить на звонок по мобильному.

Сассмэн пристально смотрел на Барбера сквозь свои очки в круглой оправе.

— Джейсон, ты ведь его узнаешь?

Я перевела взгляд на Барбера. Казалось, тот ошеломлен, онемел от ужаса и даже побледнел, хотя это физиологически невозможно. У призраков ни крови, ни плоти.

— Это он, — подтвердил Барбер. — Тот парень, который просил меня с ним встретиться.

Элизабет бросила взгляд на снимок.

— Так это твой таинственный незнакомец? — поинтересовалась она.

— Почти наверняка, — ответил Барбер.