Илиотропион, или Сообразование с Божественной Волей (редакция 2010) - Иоанн Тобольский (Максимович)

– «Я пришёл от Бога».

– «А где ты нашёл Бога?»

– «Там, где оставил я все созданные предметы».

– «Где ж ты оставил Бога?»

– «Оставил я Бога в чистых сердцах и доброй воле».

После этого мудрый спрашивает старца: «Кто же ты, старче, и к какому сословию принадлежишь?» Нищий немедленно дал следующий ответ: «Кто бы я ни был, я доволен своим уделом и не променяю его на богатства всех царей. Царём может быть назван каждый человек, умеющий благоразумно и мудро управлять и владеть собою». «Царь ли ты, – спрашивает мудрый нищего, – и где твоё царство?» «Там, – отвечает нищий, указывая перстом на небо, – царь есть тот, для кого царство написано в книге судеб особыми отличительными чертами». Желая положить конец вопросам, мудрый спрашивает нищего: «У кого ты, старче, научился тому, что мне изложил теперь в своих ответах, кто вложил тебе это в ум?» «Открою тебе поистине и это, господин! Я все дни провожу в молчании, в молитвах или добрых и благочестивых размышлениях, а более всего постоянно содержу в уме и памяти тщание о том, как бы мне крепче и теснее войти в единение с Богом через безграничную покорность Его святейшей воле. Такое посвящение себя всецело Богу может научить усердного человека многому истинному, доброму, святому, как в знании, так и в жизни».

О многом хотел ещё спросить мудрый у нищего духом, но, имея твёрдую надежду найти для этого другое благоприятное время, простился с ним: «Будь здоров, старче!» И ушёл от него, внутренне размышляя: «Вот нашёл я истинного учителя правого пути к Богу».

Прекрасно об этом же выразился блаженный Августин: «Являются некнижные и предупреждают нас в Царствии Небесном; мы же со своей мудростью о нём не усердно печёмся, а толкаемся бедственно здесь, в сей жизни, погрязая в сквернах плоти и крови»[44]. Об этом же самом противостоянии духовного смиренномудрия с мирской мудростью Иисус Христос говорит в Своей благодарственной молитве к Богу Отцу: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам (то есть чистым в сердце): ей, Отче! ибо таково было Твоё благоволение (Мф 11:25–26). Действительно, под худым рубищем часто скрывается высокая мудрость. И кто бы мог предполагать и поверить, что в столь простом, незнатном человеке заключается такое высокое познание о Божественном Существе. Кто бы мог поверить, что в бескнижной простоте можно найти такую высокую мысль, как представление убогого старца о двух руках несокрушимой силы, то есть о всецелом приношении себя Богу и всецелой своей любви к Нему, выражаемой исполнением Его заповедей: этими руками действительно попускает Бог связывать Себя человеку, от других же прикосновений к Себе Он устраняется.

Глава II. Какая человеческая воля преимущественно достойна соединения с Божией волей

По вступлении на престол персидского царя Артаксеркса им было сделано распоряжение собрать со всех сторон царства лучших и знатнейших девиц в знаменитый город Сузу для нахождения их при дворе в царской свите. На подготовку к достойному царской особы представлению назначен был им годичный срок для украшений телесных и для усвоения добрых душевных свойств и поведения, подобающих лицам, удостаиваемым такой высокой чести (см.: Есф 2:2–12). Если требуется столько времени для приобретения различных нарядов и усвоения качеств душевных, чтобы сделаться достойными пребывания при дворе царя земного, то с каким постоянством должны мы обращать ежеминутно своё внимание на собственную нашу волю – дикую, эгоистическую, лишённую истинного душевного благородства и добродетельной красоты? Преобразовать её, отсекая от неё черты дикого безобразия, бессловесных животных инстинктов, самодовольства и эгоизма, и таким образом приготовить её быть достойной величайшей чести служить вечному Царю Небесному и здесь, на земле. Жить непорочно по вере и любви евангельской, припадая пред Ним, нашим Спасителем, в искренней молитве с сознанием своего недостоинства и с твёрдым намерением исправить себя. Очищать совесть принятием Святых Таин Тела и Крови Христовых после твёрдого обещания не идти впредь по тернистому пути греха; и там, в загробной жизни, когда Он неожиданно, днём или ночью потребует нас на праведный суд Свой для решения последней вечной нашей участи.

Желая обстоятельнее и подробнее объяснить упомянутое выше приготовление нашей воли для достойного единения с Божественной волей, укажем путь, открытый нам Словом Божиим, и те условия, которым обязана подчиниться человеческая воля для обновления в душе своей первого образа и подобия Божия, избегая при этом дерзости постигнуть вполне ограниченным нашим умом глубочайшие тайны беспредельного ума и Премудрости Божией. Законность и правда означенных условий (то есть заповедей или повелений Божиих) открывается не только из их Божественного начала, но объясняется и общей, врождённой, земной справедливостью. Так господин или хозяин, принимая к себе в дом нового служителя или служанку, вначале договаривается с ними, предлагая свои условия: «Я хочу, чтобы ты, живя в моём доме, не выдумывал бы нелепых басней, не произносил бы слов, оскорбительных для Бога, и для всего того, что признаётся Церковью святым и священным, не любил бы противоречить истине, не пьянствовал бы и не бездельничал, а напротив, старался бы быть верным, усердным, послушным и заботливым в исполнении порученных тебе дел или занятий». Каждый хозяин имеет право предлагать своей прислуге такие условия и требовать исполнения их под страхом удаления нерадивых из своего дома. Неужели же Всемогущий, Праведный и Премудрый Бог, вступая в завет единения с волей людей, не волен предлагать им Свои условия для такого единения?

Рассмотрим в следующих главах важнейшие из свойств человеческой воли, желательные и угодные Богу, сообразные с Его святейшей волей.

Первое требование от нас, или условие, со стороны нашего Господа и Владыки, чтобы воля наша была не виновна ни в чём греховном.

Небесный Жених душ наших, превосходящий всякую земную чистоту, требует и от нас великой душевной чистоты, не имеющею пятна, скверны или порока, или чего-либо подобного (Еф 5:27). Воля, желающая привиться к Нему, как розга к лозе виноградной, пусть отбросит от себя греховную нечистоту: пусть не только не служит сребролюбию, возненавидит блудные дела и всякую плотскую нечистоту, не распаляется гневом, но даже если и ощутит только побуждение к чему-либо подобному, пусть мужественно усмирит и умертвит его в себе, выбросив и воспоминание о нём; самое мышление да упражняет и занимает предметами серьёзными, споспешествующими благосостоянию жизни здешней и загробной. Но наша речь не об этом, что и без нас всем хорошо известно. Есть иного вида падение, подкрадывающееся к нам незаметно или же мгновенно обхватывающее душу, – это зависть, или беспокойство, досада, производимая в душе нашей благополучием, счастьем или преимуществами, которыми пользуются другие, а не мы: да будет же воля наша вовсе непричастна этому пороку, свободна от него, не виновна в нём и не порабощена ему. Человек, стремящийся к подражанию Христу, должен хранить себя без всякого зазрения вне этого порока: видя других счастливыми, должен не завидовать им; своим несчастьем или неуспехами не озлобляться; в бедах не возмущаться и не роптать, потому что всякий, приближающийся к Богу, видя других в счастье и богатстве, не завидует им, но, обращаясь к Богу, говорит: «Господи! Тебе угодно было возвести такого-то на высокую степень почестей и богатства, меня же иметь в унижении и бедности. Я не противлюсь этому, о Боже мой, и не исследую тому причины, ибо знаю верно, что единственная причина этому – Твоя единая совершеннейшая воля: если бы Ты, Господи, не попустил сделаться мне убогим, униженным, то никто из людей, при всём их желании, не довёл бы меня до нынешнего моего положения, что одному Тебе возможно сделать в короткое время и без лишних слов, признавая наилучшим для меня такое положение. То же самое допущение Твоё я признаю, о Господи, и в иных, причиняемых мне другими огорчениях: один оговаривает меня, другой – злословит, третий поносит мою честь, тогда как я никого из них не оскорбил и не делал никому неприятностей. Но во всех случаях нахожу я достаточный, удовлетворительный ответ: Ты, Господи, попустил это, Ты повелел: пусть будут они Семеями, а я – Давидом (ср.: 2 Цар 16:5–13), если Тебе так угодно, о Боже мой!»