Когда правит страсть - Джоанна Линдсей

Всю неделю Алана отдыхала. Поппи принес ей книги. Они играли в карты и шахматы, как тогда, в Лондоне. Давали уроки Генри. Словом, скучно им не было, и Алана, к своей радости, сумела убедить Поппи не провожать ее во дворец.

Но на следующий день после того, как дипломаты покинули город, он сам отвез ее к воротам. Возможно, им следовало бы подождать дня два. Поппи рано утром проверил, что творится у ворот, и оказалось, что очередь еще длиннее, чем в тот раз. Поэтому было решено ехать во дворец к полудню. Очереди уже не было, и Алана понадеялась, что не все пришедшие сегодня люди хотели попасть к королю.

Поппи сжал ее руку и тихо сказал:

— Если не возражаешь, мы расстанемся здесь.

Он уступил ее уговорам, только потому что высоко ценил образование и подготовку и знал, что она сможет действовать самостоятельно. И еще потому, что в стенах дворца найдутся люди, которые ее защитят.

— Попытайся получить аудиенцию у отца, не объясняя никому иному, кто ты такая, — продолжал Поппи. — Помни мое предупреждение. Никому не верь.

Он повторялся. Неужели думает, что она слишком расстроена, чтобы принять во внимание его предыдущие наставления?

— А если мне не позволят увидеться с ним, если я не назову своего имени, придется поискать знатного придворного, рассказать ему все, с тем чтобы он мог устроить мне встречу с отцом, — закончила она за него.

— Или подкупить. Твой ридикюль набит золотом, употреби его себе на пользу.

Алана кивнула. Прощание с Поппи оказалось куда мучительнее, чем она предполагала. Хотя она сама настаивала, что так безопаснее, все же слезы душили ее.

— Когда я увижу тебя снова? — выдавила она с трудом.

— Я всегда буду рядом. Если... когда ты окажешься в безопасности, рядом с отцом, пошли это с просьбой починить.

Он отдал ей сломанные часики.

— В городе только один часовой мастер. Я сразу пойму, что тебе все удалось. А если узнаю что-то важное, пришлю к тебе Генри. — Он вдруг стиснул ее в объятиях. — Я так горжусь тобой, принцесса. Ты превзошла все мои ожидания. Соберись с силами. В твоих жилах течет королевская кровь, никогда этого не забывай.

Он вышел из экипажа, оставив ее одну. У нее еще было несколько минут поплакать от тоски, прежде чем экипаж покатился через ворота ко дворцу — и ее будущему...

Глава 10

Кристоф Бекер смотрел на огонь, потрескивающий в камине, не слишком-то согревавший центральную комнату его покоев. Он бы разжег жаровни, стоявшие вдоль противоположной стены... если бы хотел, чтобы его гостья осталась. Но не мог дождаться, пока та уйдет. А она все не уходила, рассерженно меряя шагами комнату. Из уважения к былой дружбе, он не желал выталкивать ее силой, несмотря на то, что она донимала его совершенно бесполезной бессмыслицей. Все равно все ее мольбы на него не действуют.

Кристоф снова отказал ей. Но это ничего не дало. Не впервые Надия Браун пыталась возродить их детскую дружбу и, обольстив, заманить в сети брака. И поскольку была невыносима избалованна, потерпев неудачу, принималась его оскорблять. И в этот раз все было так же. Он даже повернулся к ней спиной, ожидая скорейшего ухода. Обычно его пренебрежение оскорбляло ее настолько, что она вихрем вылетала из комнаты. Но пока что не дошла до точки кипения.

— Почему бы тебе не подать в отставку и не начать новую жизнь? — допытывалась она. — Ты уже добился цели. Доказал, насколько верны Бекеры короне.

— Тебе не приходило в голову, что мне нравится это занятие? — парировал он.

— Не смеши! Любой простолюдин может делать то же самое!

У него пока что хватало терпения проигнорировать оскорбление и напомнить ей:

— У тебя множество поклонников. Бесчисленные предложения руки и сердца. Выбери одного и, как ты предлагала мне, начни новую жизнь.

— Поклонников много, но ни одного такого же красивого, как ты.

— Большинство женщин выходят замуж ради богатства, титула или положения. И тебе придется сделать то же самое. Все твои поклонники богаты и знатны, иначе просто не осмелились бы приблизиться к тебе. Хочешь, помогу выбрать одного? Буду счастлив сделать это, поскольку больше не придется терпеть твои визиты.

— Вот теперь ты грубишь... хотя знаешь, что я тебя люблю, — бросила она, делая вид, будто оскорбилась.

— Никого ты не любишь. Просто не желаешь довольствоваться двумя из трех критериев, которых требует твоя семья. Но предупреждаю: не вини меня, если через десять лет ручеек предложений пересохнет, а ты останешься старой девой. Или я должен жениться на другой, дабы доказать, что никогда на тебе не женюсь?

— Ты этого не сделаешь!

— Поезжай домой, Надия.

Она не была бы так уверена, что сумеет заставить его передумать, если бы ей не сказали, что за год до ее рождения семьи поговаривали о том, чтобы обручить детей и породниться. Но все планы нарушила гражданская война в Лубинии, и теперь Кристофу предстояло самому выбрать себе жену. И конечно, не Надию. Ее семья впала в немилость еще во время войны, и вряд ли что-то переменится, учитывая их связи со старым режимом. Это они в числе остальных оказались дурными советниками и стали виновниками мятежа и низложения прежнего короля.

Семья Кристофа тоже была верна короне, хотя и выступала против многих решений короля, едва не уничтоживших страну. Поэтому Бекеры были в чести и при новом короле, а сам он чувствовал, что должен сделать все, дабы положение его семьи не пошатнулось.

Но Надия, зная, что была почти помолвлена с Кристофом, отказывалась признать, что этому не бывать. Пока они росли, он тоже хотел этого, поскольку она хорошела на глазах. Блондинка с карими глазами и золотистой кожей, унаследованной от восточных предков, была неотразима.

Да, когда-то он подумывал, что рано или поздно они поженятся. Пока не упомянул об этом отцу и не обнаружил, что отныне Надия — неподходящая для него партия. Это сообщение и сознание того, как до сих пор встревожен отец его признанием, побудило Кристофа сделать все, чтобы заслужить абсолютное доверие короля. И к тому времени, когда пришлось покинуть дом, он уже презирал раздражающие своеволие и капризы Надии, которые становились все более невыносимыми по мере того, как она взрослела. В шестнадцать лет красота ее затмевала все недостатки, и Кристоф искренне радовался всем политическим препятствиям, мешавшим ему поддаться искушению. Теперь она стала настолько несносной, что даже не нравилась ему.

— Я устала ждать, пока ты передумаешь, — не унималась она.

— Так не жди. Бессмысленно.

— В этом месяце мне исполнится двадцать два года. Кто еще из благородных семей захотел бы тебя в зятья и простил за то, что взялся за работу простолюдина? Кто еще так подходит тебе, кроме меня! Впрочем, и выбирать тебе почти не из кого.