Горец. Гром победы - Дмитрий Старицкий

– Но это же будет ложь. – Лейтенант поставил чашку на блюдце, даже не попробовав напиток.

– Вы так думаете? – усмехнулся я. – В таком случае вам действительно учинят обыск. И вам не придется лгать своим товарищам по несчастью.

– Я хочу узнать условия моего содержания, если я буду строить для вас свою печь.

– О! Слышу разговор делового человека. Вариантов немного. Первый – вы остаетесь в статусе военнопленного и работаете под конвоем. На ночь вас будут отводить в соседний лагерь за колючую проволоку. Из удобств вам выделят отдельное помещение. Все. Второй вариант – вы подписываете документ о сотрудничестве, и вам присваивается статус добровольного помощника. В этом случае вы будете расконвоированным. Жить в городе. И даже получать заработную плату, кроме вещевого и пищевого довольствия. Небольшую. Но все же.

– Негусто у вас с выбором. Тем более что подписка о сотрудничестве есть предательство республики.

– Есть еще один вариант. Вы подаете прошение герцогу о вступлении в его подданство, я ходатайствую о нем перед его светлостью, и вы перестаете вообще быть военнопленным. И даже республиканским гражданином. В этом случае вы будете таким же свободным, как все остальные реции с полной свободой передвижения. Получать солидное жалованье сообразное вашему образованию, опыту и знаниям, а также роялти за свои изобретения. Только вот с обязательством отработать пять лет на рецких предприятиях. И учить нашу молодежь. Это тоже не бесплатно. Так что пейте кофе и не торопитесь со скоропалительным решением. У нас есть еще полчаса. Взвесьте все как следует. Кстати, вы завтракали?

– Благодарю, ваше превосходительство. Поесть я успел.

– Печенье?

– Не откажусь. Так какую вы хотите печь?

– Самую большую, какую только вы сможете построить. И не одну. Но это в перспективе.

– Вы настолько богаты, ваше превосходительство?

– Деньги тлен. Люди – все. Если первая печь вам удастся, сталь будет дешевле и лучше качеством, чем при пудлинге, то, уверяю вас, от акционеров отбою не будет. Главным вопросом окажется сохранение контрольного пакета в одних руках. Как быстро вы можете построить печь?

– Если мощностью на две с половиной тонны, то за два месяца от фундамента до плавки. Это при наличии квалифицированной рабочей силы и готовых материалов. Если больше, то надо чертить и считать все заново.

– Меня это устраивает. Как быстро может быть готов проект?

– Чертежники будут?

– Все, что запросите. В том числе и «инженерные центры Кобчика».

Так здесь назвали новые кульманы, с которыми я познакомил местную инженерную общественность и за которые получил мантию почетного доктора от Будвицкого политехнического института.

– Тогда потребуется только нормально перечертить бумаги из этого тубуса и пересчитать смету на ваши деньги и цены. Чертежи… в зависимости от того, сколько будет чертежников… от двух недель до месяца. Но можно выдавать их и порционно. Можно мне еще кофе? Он великолепен. Давно такого не пил.

– На здоровье, – наполнил я его чашку.

Дождался, пока он ее выпьет. Вынул часы, щелкнув крышкой.

– Однако время… Мне звать фельдфебеля для обыска?

– Не нужно, ваше превосходительство. Я еду с вами.

– Прекрасно. Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении. Только еще один вопрос. У вас крест и на его ленте еще две дубовые веточки. Что они означают?

– Повторное и третье награждение Военным крестом.

– В таком случае, дорогой Эдмо, мы с вами точно сработаемся.

6

Вернувшись из командировки домой, в темном коридоре у лестницы неожиданно споткнулся о зверззовы костыли, которые он почему-то не убрал куда подальше, после того как стал ходить на протезе с палочкой.

Вышел обратно в холл с ними в руках и первый раз внимательно на них взглянул. М-да… Мелькнула мысль, что костылики-то делались спецом под самого Зверзза. Под его рост конкретно.

Послал за Зверззом денщика, который тенью ходил за мной.

Тот явился с хоздвора, по пути распекая за что-то одного из своих усыновленных помогальников.

Усадил я Зверзза в кабинете за стол и расспросил. Все как было. А так и было – костыли под каждого раненого делались индивидуально, как костюм в ателье. При госпитале целый цех плотничий имелся. Ждать ему пришлось своей очереди две недели, с койки не вставая.

– И это еще быстро, ваша милость. Некоторые свои костылики по месяцу ждали, место в госпитале занимая. В санаторий только на костылях отправляли. Иначе там не принимали нас.

Вот такие пироги. Мечтаешь о металлургических гигантах, а для людей, кровь за родину проливших, тут простейшего приспособления нет. Даже у нас в России лучше было… сдвижная опора на несколько дырок с винтами на гайках. Под общий рост и под руки. Стандарт. А выбивающихся из антропологического стандарта не так уж много остается. Вот к ним и нужен индивидуальный подход.

Сел за стол и вычертил костыли «нового типа». В двух экземплярах.

Вызвал опять Зверзза и дал задание найти плотника или столяра, который такую вещь сделает. Желательно из дешевого красного дерева, типа земного бука, что хорошо гнется в распаренном виде.

Отправил домоправителя выполнять задание и снова сел за стол – писать патентную заявку.

Отправил ее почтой в военное ведомство с припиской, что от премии за это изобретение я отказываюсь в пользу империи – на изготовление таких костылей для раненых. Я давно не бедный. Могу уже и благотворить.

Металлургическая программа развития Калуги получила одобрение от герцога, и у меня оставались свободные средства, которые я потратил на изготовление большой партии таких костылей – целое производство открыл во Втуце. Отправил их частями в разные госпитали империи. И конечно же в Будвиц. С подробной технологической картой, как такие приспособления изготавливать на месте. Ну и наш санитарный поезд «Красный крест» не забыл.

На каждом костыле был выжженный штамп: «Дар герою, пролившему кровь за родину, от обладателя золотого знака «За ранения» Саввы Кобчика». Хороший пиар и в благородном деле не лишний. Особенно в свете моих отношений с имперской камарильей.

А так как в костыльной мастерской у меня процентов на восемьдесят работали инвалиды войны, из-за увечий не смогшие вернуться к довоенным занятиям, то после исполнения моего благотворительного заказа я им эту мастерскую вместе со всем оборудованием и подарил. Теперь это артель «Рецкий инвалид». С налоговыми льготами от герцога и города. И все возрастающим пакетом заказов.

Зверзз после этого как-то перестал на меня дуться за то, что мы фактически заставили его жениться на няньке. Впрочем, та с отставного фельдфебеля только что пылинки не сдувала. Как говорили на моей родине, «с лица не воду пить», тем более что женщина сама старалась своему мужу «ноги мыть и юшку пить».

Герцог, как только я ему подал меморандум о строительстве в Калуге мартена, блюминга и прокатного стана, лишь глянув на исходную сумму проекта, очень разозлился и ругал меня чуть ли не площадной бранью. Полмиллиона… это… это… Это очень много, я понимаю.

Споткнулся Ремидий в ругани, только когда услышал от меня волшебное слово «рельсы».

– Повтори, – упер он в меня свой фирменный зрак, которого так боялись все придворные.

– Рельсы, ваша светлость, – повторил я. – Свои рельсы, рецкие. Дешевые рельсы. А качеством они лучше имперских будут.

Герцог внимательно на меня посмотрел, пожевал усами. Что-то прикинул в уме и только спросил:

– Когда будут?

– Не раньше осени, ваша светлость. Но и не позже. К будущему строительному сезону точно будет накоплен приличный их запас. А за зиму можно будет отсыпать приличный километраж насыпи. Шпалы заготовить.

Ремидий сел в кресло и на этот раз внимательно прочитал меморандум о создании компании «Рецметалл» на основе частно-государственного партнерства.

– Почему я должен верить этому твоему пленному офицеру? – недовольно спросил он, откладывая бумаги в сторону. – Вдруг он засланный вредитель?

Вот тут я, наконец-то дождавшись правильного вопроса от начальства, вынул из папки прошение Муранта о рецком подданстве.

– Так, значит… – Герцог задумался слегка. – Садись, Савва, рассказывай все, что задумал. А то тебя сейчас Молас в оборот возьмет, и останусь я опять не при делах.

– Молас во Втуце? – переспросил я.

– Вчера приехал. Успеешь еще с ним пображничать. Ты лучше мне скажи, наглец малолетний, почему я должен тебе дарить четверть акций этого металлургического завода? За красивые глазки?

Но к этому вопросу я был заранее готов.

– За йод, ваша светлость. И за то, что я делаю из крестьянского края передовую индустриальную державу.

Второй квартирмейстер штаба Восточного фронта генерал-майор Молас выглядел усталым. Казалось, что добавившийся на его шее Крест военных заслуг с венком оттягивал ее книзу. Даже парадная форма его не молодила, как обычно молодит всех военных.