Морские львы - Джеймс Купер

Пратт схватил бумагу. Это свидетельство так его успокоило, что он не только сам с большим вниманием прочел письмо Гарнера, но даже простил ему издержки, которые причинили исправления, требуемые авариею корабля.

Между тем оба «Морские Льва» подняли паруса. Гарнер и Дагге были не совсем одинакового мнения о направлении, которого следовало держаться.

Гарнер советовал итти на юг к Бермудским островам, а Дагге думал, что нужно отправиться к северо-востоку от этик островов. Гарнер нетерпеливо желал загладить свою ошибку и сократить дорогу; Дагге рассуждал гораздо хладнокровнее и принимал в расчет ветер и главную цель путешествия.

Глава XI

Росвель Гарнер почувствовал, что он дышит гораздо свободнее, когда потерял из виду Сюммерскую группу. Теперь он совершенно оставлял Америку и надеялся не видеть ее, пока не встретит хорошо известного утеса, показывающего дорогу к порту Рио-де-Жанейро.

С обоими «Морскими Львами» не случилось никаких событий до пересечения ими экватора. На шестнадцатый день после отплытия из Монтауко они встретили китоловное судно, оставившее Рио на прошедшей неделе; оно было там для продажи сала. Гарнер послал с этим кораблем письма, а так как он теперь уже мог сказать Пратту, что будет в Рио-де-Жанейро даже прежде назначенного срока, то надеялся этим успокоить старика.

В то время, как обе шхуны шли на расстоянии кабельтова, Газар приметил внезапное и необыкновенное волнение на палубе «Морского Льва» из Виньярда.

— Смерч! — закричал Газар Стимсону.

— А сверх того и кит! — вскричал в ответ Стимсон.

Это было так. Находившиеся в каютах выбежали на палубу, а бывшие на мачтах спустились с быстротою молнии. Капитан Гарнер выскочил из своей каюты и в одну минуту был в китоловной шлюпке.

Хотя ни одна из шхун не была совершенно оснащена, как китоловное судно, однако, обе были снабжены пиками и гарпунами[22].

Четыре шлюпки, по две с каждой шхуны, одновременно отошли от судов. Дагге стоял на руле одной, а Росвель — на руле другой.

Скоро шлюпки обоих капитанов находились рядом и так близко, что можно было говорить. На всех лицах можно было заметить стремление победить. Эта была борьба «на смерть», и ни на одном лице не было видно ни малейшей улыбки. Лица всех были важны, решительны; руки гребцов усиленно налегали на весла. Матросы гребли превосходно, привыкнув к употреблению в море длинных весел, и через десять минут уже находились в миле от обеих шхун.

— Как устроить, Гарнер? — кричал капитан виньярдцев. — Будем ли работать сообща, или каждая шхуна займется для себя?

Это было сказано дружеским тоном, но с большою хитростью.

— Я думаю, — отвечал Росвель Гарнер, — что будет лучше, если каждый корабль станет работать для своих арматоров.

Волны вздымались вокруг них, ничего ке было видно, кроме шхун, шедших против пассатного[23] ветра. Много раз китоловам казалось, что они видят черноватую спину или голову кита, но вскоре же убеждались в своей ошибке.

Наконец, Гарнер заметил то, что он хорошо знал; это был хвост или скорее конец хвоста огромного кита, находившегося от него не более, как на четверть мили, и, по месту, занимаемому этим животным, на равном расстоянии от Дагге.

Казалось, оба моряка заметили свою жертву в одно и то же время, потому что обе шлюпки кинулись вперед, как будто они сами были одушевлены; щука или акула не могли бы броситься на свою добычу с большею скоростью, как эти две шлюпки. Скоро увидели все стадо, плывшее против ветра: огромный кит с полдюжиною молодых китов, столпившихся около их матери и игравших на воде. Скоро самка беспечно подплыла к детенышам и дала сосать одному, при чем и другие последовали этому примеру, а самец, сопровождавший все стадо, перестал плыть по ветру и стал кружиться около своей семьи. В эту минуту шлюпки ворвались в середину стада.

Если бы у моряков не было так сильно чувство соперничества, они были бы осторожнее. На кита, который должен защищать своих детенышей, так же опасно нападать, как и на других животных. Но здесь никто не думал об опасности, которой подвергался; виньярдская шхуна спорила со шхуною из Ойстер-Понда, один «Морской Лев» — с другим.

Росвель бросился в середину стада и направил свою шлюпку к боку кита, который мог дать, по крайней мере, сто боченков жира. Лишь только это огромное животное почувствовало гарпун, брошенный в заднюю часть его тела, у хвоста, оно бросилось вглубь с такою быстротою, что на поверхности волн поднялся столб воды и брызг.

Кит, на которого напал Гарнер, опустившись на глубину трехсот или четырехсот саженей, выплыл на поверхность, вздохнул и тихо возвратился к стаду. Лишь только кормчий или гарпунщик бросил свое оружие, он поменялся местом с Росвелем, который оставил руль и схватил пику, — оружие, которое употребляют для довершения победы. Экипаж вложил рукоятки своих весел в уключины, подняв весла на воздух так, что они находились совершенно вне воды.

Видеть, что животное возвращается к тому месту, где его ранили, было делом столь необыкновенным, что Росвель не мог дать себе отчета в действиях кита. Сначала он предполагал, что животное хочет напасть на них, но оказалось, что это движение происходило или от каприза, или от страха, потому что, подойдя на сто метров к шлюпке, кит поворотился и поплыл по ветру, ударяя по волнам своим мощным хвостом.

Кит при погоне не уходил еще с тою скоростью, на которую был способен, хотя его скорость превосходила шесть узлов[24].

Иногда скорость его уменьшалась почти наполовину. Во время одного из таких отдыхов шлюпка начала подходить все более и более к киту и, наконец, находилась в пятидесяти футах от его хвоста. Дожидались только благоприятного случая, чтобы бросить копье.

Стимсон, самый опытный и старый моряк шхуны, исполнял теперь должность кормчего. Перед тем он был гарпунщиком. Теперь к нему-то, преследуя кита в течение двух часов, и обращал Гарнер свои замечания.

— Этот гуляка, — сказал капитан, говоря о морском чудовище, — без сомнения, еще долго протащит нас. — Гарнер потрясал копьем в руке, стоя в шлюпке. — Я нанес бы ему удар, если бы не боялся получить удар хвостом.

В эту минуту кит перестал плыть и, подняв огромный хвост, ударил пять или шесть раз по воде и произвел такой шум, который был слышен на полумилю, не говоря уже о брызгах, наполнивших все вокруг.

Моряки отпустили канат, державший гарпун, что увеличило пространство между шлюпкою и китом до тридцати метров. Кит все еще ударял по воде, как вдруг среди экипажа лодки поднялся крик. Росвель обернулся и увидел Дагге, занятого преследованием небольшого кита, плывшего с большою скоростью и влекшего за собой шлюпку Дагге.