Невеста рыцаря - Эми Фетцер

— Она редкостная красавица, господин.

Шинид повернула голову и увидела, что Коннал подошел к человеку в тюрбане и остановился рядом, потягивая вино из кубка. Несмотря на отсутствие устрашающих татуировок и привычное платье, Коннал действовал на нее куда разрушительнее, чем тот, кто назвал Коннала господином.

Коннал усмехнулся, оглядел ее, и Шинид зарделась под его взглядом.

— Шинид, это Наджар.

Шинид медленно повторила непривычно звучащее имя, словно пробуя его на вкус.

— Наджар. Вы были в турецком плену, но ведь вы индиец, не так ли?

Наджар сдержанно кивнул.

Шинид вдруг протянула руку к его лицу и пробежала пальцами по черной полосе татуировки.

— Зачем вы это сделали?

— Разве мой вид не внушает вам страха?

Шинид наклонила голову, раздумывая над его словами.

— Вы похожи на сокола, а сокол, — Шинид скользнула пальцами вниз по его щеке, — красивая птица.

Наджара немало удивил ее ответ. На лице его отразилась внутренняя борьба.

— Так вы меня не боитесь?

— А разве я должна?

Наджар ненадолго задумался.

— Пожалуй, нет. Вы женщина господина. Я буду защищать вас, как защищаю его.

Шинид посмотрела на Коннала, и взгляды их встретились. Коннал ясно дал ей понять, что ни в ком и ни в чем не нуждается. Для него в жизни осталась лишь одна значимая вещь — присяга на верность Ричарду. Шинид перевела взгляд на Наджара.

— Говоришь, ты его защищаешь? Хорошо. Тогда я спокойна. Ты ведь должен будешь доставить его Ричарду в целости и сохранности, а иначе эти клятвы и договоры — пустые слова. Верно?

Наджар усмехнулся и стал похож на демона. Шинид ответила ему дружелюбной улыбкой и, окинув взглядом столы, ломящиеся от яств, посмотрела на Коннала. Тот рассматривал ее с нескрываемым любопытством, как будто увидел в ней нечто такое, о чем раньше не догадывался.

— Ты что-то хочешь сказать мне, Пендрагон?

Коннал отметил про себя, что она предпочитает не называть его по имени.

— Да. — Когда они смогут уединиться, он спросит ее о несостоявшейся помолвке и о причинах, по которым она сорвалась. — С тобой, — Коннал подался вперед, заслонив ее широкими плечами от гостей, — мне всегда есть о чем поговорить.

Наджар тактично отошел в сторону.

— Если ты опять собираешься говорить о клятвах на верность Ричарду и прочей ерунде, то избавь меня от этого хотя бы до завтрашнего утра. — При этом Шинид продолжала лучезарно улыбаться. Синие глаза ее были сама невинность.

Она всегда готова дать ему отповедь. За словом в карман никогда не полезет.

— Хочешь вытолкать меня отсюда взашей, да?

Шинид спокойно встретила его взгляд.

— Едва ли мне это удастся. Да и кому-нибудь другому тоже.

— А как же твоя магия? — насмешливо спросил он. Шинид покачала головой:

— Долго же ты пропадал, если забыл наши законы.

— Нет, помню. Но как-то раз тебя и законы не остановили.

— Ты намекаешь на детскую шалость, совершенную много лет назад?

— Да нет, я уже давно простил тебе попытку превратить меня… в козла.

Она заметила, что он слегка покраснел, и ей это не понравилось.

— Я была не права и знаю, что тебе было неприятно. В тот день моя мать лишила меня возможности колдовать.

Коннал недоуменно вскинул брови. Шинид прикоснулась к серебряной цепи, что носила на запястье.

— Только пять лет назад мне был возвращен мой дар.

Он продолжал смотреть на нее.

— А потом, когда ты продолжала меня преследовать?

Шинид почувствовала себя униженной. То унижение, какое казалось давно изжитым.

— Вспомни, — низким от волнения голосом проговорила она, — я хоть раз попробовала тебя заколдовать, когда ты кричал на меня при всех? Когда ты вытолкал меня из конюшни и назвал испорченной девчонкой, когда ты сказал, что я ничего для тебя не значу и не буду значить, — разве я навела на тебя порчу? Наслала беду?

Он почувствовал ее давнюю обиду с неожиданной остротой, как свою, может даже, еще сильнее.

— Я был всего лишь мальчишкой, Шинид.

— Ты был мужчиной шестнадцати лет. Без пяти минут Рыцарь.

Коннал кивнул, соглашаясь с ней.

— Я не могу взять обратно свои слова, но… прости неразумного подростка.

Шинид повела плечами, будто стряхнула давящий на них груз.

— Забудь об этом. Давным-давно я смирилась с тем, что я для тебя не более чем заноза в мягком месте. Впрочем, я должна признать, что не всегда делала правильные выводы и, как и все, не застрахована от ошибок в будущем.

Она произнесла последние слова очень грустным голосом, и Коннал невольно спросил себя, а какова в этом доля его вины? Шинид сделала шаг в сторону, но Коннал быстро перекрыл ей путь к отступлению.

— С прошлым покончено, Шинид, но я не уеду отсюда, пока не добьюсь своего.

— Ничего у тебя не получится. Предлагаю тебе уехать поскорее, чтобы заняться более важными делами.

— Мы уедем вместе.

«Он стал слишком уж заносчив, а мозги и вовсе растерял», — подумала она.

— Я не покину Ирландию. Мой дом здесь, Пендрагон. Я не оставлю мой народ, ведь он нуждается во мне. — Шинид обвела глазами зал. Здесь она каждого знала по имени, знала, кто из какой семьи. Она видела свое предназначение в том, чтобы каждая семья, жившая на ее земле, чувствовала себя защищенной. Глаза ее влажно блестели, когда она посмотрела на него. — И если бы мне захотелось выйти замуж, — чего мне сейчас совсем не хочется, — я бы стала прислушиваться лишь к голосу собственного сердца, а не к тому, чего хочет твой король.

— Любовный союз и брак — совсем не одно и то же.

Шинид почувствовала, как болезненно сжалось сердце. В душе его не осталось места для любви. И не хватает тепла даже на надежду. Какой ужасной ценой далась ему верность никчемному королю! Что же выхолостило его сердце настолько, что он и в браке не видит ничего, кроме желания угодить властелину? Служение королю выжало из него все человеческие чувства, и на Шинид навалилась тоска от той зияющей пустоты, что осталась у него вместо сердца. Но вдруг она разозлилась на себя. Почему она скорбит о том, чего лишила его жизнь? Он в ее скорби не нуждается. Как и в ее любви.

— Для меня это одно и то же и все вместе, рыцарь.

Ее упрямое нежелание идти ему навстречу едва вновь не привело к ссоре. Чего она хочет? Красивых слов о любви? Ему же надо было одно — подписать документ для своего короля. Коннал не любил давать обещаний, которых не мог выполнить. Пусть она оценит хотя бы его честность. Он молча смотрел на нее, и по мере того, как длилась пауза, в глазах ее все яснее проступало выражение, которое никак не вязалось ни с ее достоинством, ни с ее красотой. Стыд и отчаяние отвергнутой женщины — вот что он увидел в ее глазах. Конналу стало неловко. Но ведь речь шла не о нем, напомнил он себе. Расторгнутая помолвка! Может, это ему, таинственному несостоявшемуся жениху, Шинид отдала свое сердце?