Автографы на картах - Сергей Попов

В советское время бухта стала важным пунктом по обеспечению топливом судов, осваивавших Северный морской путь.

В отчете о плавании «Крейсера» его командир писал: «Последние 15 лет наши военные суда почти ежегодно посещают далекий Север, и каждое из них немало собрало сведений об этих краях, но их донесения не разработаны, и даже не собраны в отдельный сборник, и ими суда не снабжаются, а между тем есть заметки очень полезные, как, например, дневник покойного А. П. Новосильского, веденный им во время плавания в Ледовитом океане…»[65]

Неоднократно у берегов Чукотки крейсировал клипер «Разбойник». В 1884 году он под командованием капитан-лейтенанта Я. А. Гильтенбранта конфисковал американские шхуны «Элиза» и «София Джонсон», на которых были обнаружены контрабандные товары и водка.

Плавания русских клиперов не прошли бесследно для населения Чукотки. В 1888 году было принято решение об организации Анадырского окружного управления, и на следующий год «Разбойник» высадил на берег Анадырского лимана близ горы Святого Дионисия первого начальника округа. Леонид Францевич Гриневецкий до этого много сделал для карты Новой Земли (в 1883 году, зимуя в Малых Кармакулах, впервые пересек остров); работая на постах в заливе Де-Кастри и Командорских островах, исследовал местные промыслы. 22 июля 1889 года строительство первого дома поста Новомариинского было закончено. О значении нового поста командир клипера капитан 1 ранга Вульф писал в отчете: «Это первое русское поселение на берегу Берингова моря принесет и для государства, и для науки, и для местного населения большую пользу… Чукчи, видя, что их не обижают, а, снабжая всем необходимым, часто еще и помогают им в излечении многих недугов, поймут разницу между нами и иностранцами…»[66]

Первая попытка предостеречь иностранных браконьеров на западе, в Белом и Баренцевом морях, была предпринята в 1870 году плаванием эскадры вице-адмирала К. Н. Посьета, хотя главной ее задачей было дать морскую практику молодому тогда великому князю Алексею Александровичу, будущему генерал-адмиралу русского флота. По пути с Балтики корвет «Варяг», клипер «Жемчуг» и шхуна «Секстан» посетили Киль, Берген, Гаммерфест, Варде. 20 июня корабли входили в горло Белого моря, где Посьет отметил «весьма неточные и недостаточные промеры на карте». Тем не менее через два дня встали на якорь у Мудьюгского маяка. Великий князь на пароходе «Десятинный» посетил Архангельск, где, как пишет отчет, «встретился с народом, губернскими чинами и духовенством во главе с епископом Нафаилом». Затем суда посетили Соловецкие острова, Кемь, Сумской Посад, Сороку, попутно выполнив съемочные, астрономические и магнитные работы. В плавании принимал участие академик А. Ф. Миддендорф, выполнивший большие гидрологические и биологические исследования Гольфстрима.

12 июля корвет и клипер прибыли на Новую Землю. Офицеры произвели картографирование пролива Костин Шар, многие объекты его назвав именами участников плавания. Большинство из них — рейд Алексея, мыс Варяг, мысы Мофета, Муравьева, Росселя, острова Хохлова и Шаховского не сохранились, зато названия острова Жемчуг, Казаринова, полуостров и губа Макарова, мыс Тудера можно и сейчас видеть на карте Новой Земли. Если имена флаг-офицера эскадры Карла Ивановича Тудера и подпоручика корпуса флотских штурманов с «Варяга» Валериана Захаровича Казаринова сразу попали на карту, то имя вахтенного начальника «Жемчуга» лейтенанта Евгения Андреевича Макарова сначала носил мыс, который затем, исчезнув с карты, передал его губе и полуострову, вероятно, не без влияния имени знаменитого адмирала С. О. Макарова.

В завершение плавания «Варяг» посетил Исландию, а «Жемчуг», получивший в шторм повреждения, повернул в Кронштадт.

В 80-х годах XIX века лишь винтовые шхуны «Бакан» и «Полярная звезда» изредка «попугивали» иностранных браконьеров, у них по горло хватало неотложной работы по картографированию Кольского побережья и Белого моря. Только в 1893 году с Балтики в Баренцево море стали посылать охранные корабли. Так, 1 мая этого года из Ревеля вокруг Скандинавии направился крейсер 2 ранга «Наездник». У Мурманского берега он арестовал сразу шесть норвежских шхун, трюмы которых были набиты шкурами молодых тюленей-хохлуш и тюленьим салом. Все это было явно добыто в русских территориальных водах, в то время, когда суда из Архангельска не пускали беломорские льды. Браконьеров отвели в Кольский залив для разбора дела в местном мировом суде.

Когда позволила ледовая обстановка, «Наездник» выполнил гидрографические и гидрологические работы в Архангельске, на Соловках, у островов Колгуев, Матвеева, Долгого в Баренцевом море, в проливе Югорский Шар и у Новой Земли, закончив их снова у Мурманского побережья. Гидрограф Михаил Ефимович Жданко астрономически определил положение восьми пунктов, произвел магнитные и гидрологические наблюдения в северных морях. В этом рейсе ему сопутствовал начинающий гидролог Николай Михайлович Книпович, который через пять лет организует многолетнее изучение — для повышения их производительности — русских промыслов на Севере, основав Мурманскую научно-промысловую экспедицию и оснастив первое в мире научно-исследовательское судно «Андрей Первозванный». Помогал ему в этом и продолжал исследования после ухода Книповича Леонид Львович Брейтфус, оставивший многие автографы на полярных картах.

На следующий год М. Е. Жданко руководил гидрографическими работами в охранном рейсе в Баренцевом море на крейсере «Вестник» (командир капитан 2 ранга В. А. Ларин). Отмечая значительно большее, чем в 1893 году, разнообразие выполненных исследований, он писал: «Подробные описные работы истекшего 1894 года дали особенно интересные результаты для лимана Печоры. Они выяснили, что плавание по лиману Печоры не представляет и для больших судов особых затруднений, если прибрежные рифы и Отдельные банки будут правильно ограждаться…»[67] Как и в предыдущем плавании, Жданко вместе с командиром крейсера выбрал места для строительства и частично построил навигационные знаки на побережье Белого и Баренцева морей. Основными помощниками гидрографа в этом рейсе были мичманы М. Н. Игнатьев и В. К. Неупокоев, а также старший штурман крейсера Н. В. Морозов, оставшийся верным гидрографии до конца своих дней.

В 1895 году Жданко и Морозов продолжали исследования на крейсере II ранга «Джигит». Незадолго перед этим корабль крейсировал в Тихом океане, бывал у берегов Чукотки.

В 1896 году гидрографическими работами в Баренцевом море на винтовом транспорте «Самоед» руководил лейтенант А. М. Бухтеев. Ему помогали беломорские гидрографы Н. М. Деплоранский, Н. В. Морозов, командир транспорта В. А. Лилье и его офицеры И. И. Назимов, М. А. Фефелов, А. А. Гаврилов, А. С. Боткин.

Подробно и комплексно обследовав новоземельскую бухту — губу Белушью, Бухтеев сравнивал работы первых русских исследователей этих мест С. Моисеева и его помощников (см. об этом: Архангельский полярный мемориал. 1985) с последующими работами иностранцев: «Нельзя не удивляться настойчивости и искусству тех самоотверженных тружеников моря, которые, претерпевая океанское плавание на баркасе, борясь с холодом, голодом и цингой, производили в то время опись нашего Севера. Что касается Австрийской экспедиции… большие отступления ее от действительности (относительно положения мыса Лилье неверно на 10 верст, ширина губы Белушьей почти в три раза больше действительной) заставляют смотреть на эту карту как на бегло-рекогносцировочную. Если нанести астрономический пункт «Южный Гусиный Нос» определения Норденшельда 1878 г. на план 1896 г., то он оказывается лежащим в бухте Гагарьей около 1/2 мили от берега…»[68]

Немало сделал для карты Баренцева моря и новый транспорт «Бакан» (после 1909 года — посыльное судно), с 1896 года ходивший на охрану промыслов из Ревеля. Что же касается охраны промыслов, то заведующий новоземельскими колониями Б. И. Садовский вынужден был признать: «Несмотря на принимаемые меры охранения имущественных интересов новоземельских колонистов, находятся и теперь любители легкой наживы, которые проникают к берегам Новой Земли под видом промышленников и, пользуясь пристрастием самоедов к спиртным напиткам, выманивают у них добычу в обмен на ром и водку»[69].

Ему вторит геолог В. А. Русанов, годом раньше создания постоянного русского промыслового поселения в Крестовой губе наблюдавший здесь развалины русской избы и новый строившийся норвежский дом. «Печальная картина на русской земле! — восклицает он. — Там, где некогда в течение столетий промышляли наши русские отважные поморы, теперь спокойно живут и легко богатеют норвежцы»[70].

Сам Русанов пять навигаций занимался не только геологическими, но и топографическими и гидрографическими исследованиями Новой Земли. Поражает, что он, обойдя этот громадный архипелаг с севера, картографировал его почти в одиночку на исключительно ограниченные средства. Все это имело громадное значение для судеб Новой Земли, хотя сам Владимир Александрович очень скромно оценивал свои съемки: «Само собою разумеется, что моя работа очень далека от совершенства и что будущие исследователи найдут на Новой Земле широкое поле для новых географических открытий, для дальнейших исправлений и пополнений карты острова. Но, ввиду малодоступности и трудности обследования большую часть года окруженного льдами и засыпаемого снегами острова, пройдет, вероятно, немало десятилетий, прежде чем будет составлена точная карта Новой Земли. Составленная мною карта Новой Земли отнюдь не претендует на абсолютную точность; но во всяком случае в некоторых своих частях является более точной и подробной, чем существующие карты»[71].