(Не)пара для оборотня, или Смотри, кого кусаешь! - Аня Васильева

– Я буду рядом, моя хорошая. Ты не переживай. И за животом твоим присмотрю, и с щенками повожусь, коли надо будет. А девочки нам помогут.

Вторая польза от Уулы была в том, что при ней задиристый Литто цепляться ко мне из-за всякой мелочи не смел. Мы останавливались на постой, когда нам было это нужно. Отдыхали, сколько нам было нужно. Двигались дальше с той скоростью, с которой нам это было удобно.

И очень скоро прибыли на место. Дней за десять. Для нашего «каравана» это было очень быстро. Мне показалось, что Литто даже не ворчал по этому поводу. Или это мне только показалось?

Чем дальше на Север мы уходили, тем прохладнее становился ветер и холоднее ночи. Холмистая местность сменилась равнинами, а деревень на нашем пути становилось всё меньше. Земли волков. Мало кто хотел селиться рядом с ними. Только самые отчаянные смельчаки. Или глупцы.

Мы проехали мимо очередной человеческой деревни, и кто-то из волков объявил, что она последняя. Я проводила низкие домишки грустным взглядом. Больше людей на своём пути я не встречу.

Этим же вечером мы прибыли на место. Сначала далеко впереди раздался вой. Не такой как раньше, ниже, глубже, протяжнее. За время пути я привыкла слышать волчью перекличку, но этот совсем не был на неё похож. У меня от него побежали мурашки по коже.

Уула коснулась моей руки.

– Успокойся, моя хорошая. Это всего лишь предупреждение: если ты чужой, ни шагу дальше.

– А мы не чужие?

– Мы тут свои, – ответила Уула. – Это наш дом. А теперь и твой.

– Теперь и мой, – шёпотом повторила я.

Волки завыли в ответ: Литто и его соратники. Вой вдали повторился, но звучал уже не так тревожно, как в первый раз. «Нас приняли за «своих», – поняла я. Кажется, за время пути я успела научиться различать тональность воя. Не хватало ещё на волчьем разговаривать научиться.

К нам присоединились несколько новых оборотней, и все вместе мы прибыли в наш новый дом. Волчье поселение раскинулось на берегу медленно бегущей неглубокой реки прямо посреди равнины. Юрты, собранные из деревянных жердей с натянутыми на них шкурами. Навесы, тянущиеся внаклонку от самой земли и защищающие не столько от солнца, сколько от пронизывающего холодного ветра. И просторный загон для скота, где сейчас паслась всего пара лошадей.

Домашних животных оборотни не держали по вполне понятным причинам. Собаки им были не нужны, а кошки их боялись. А вот овечье стадо вполне мирно пощипывало травку на пригорке неподалёку.

Мы въехали в поселение. На нас никто не обратил внимания. Оборотни спокойно занимались своими делами. Кто-то латал одежду, кто-то готовил ужин. И только стайка из ребятишек и щенят вперемешку выскочила навстречу. Они тщательно рассмотрели и обнюхали наш караван и унеслись обратно по своим всенепременно очень важным делам. Судя по гвалту: играть и баловаться.

Я улыбнулась их детской непосредственности и коснулась рукой живота. И у меня скоро будут дети. Ну, не совсем скоро. Почти девять месяцев впереди. Я прикинула по времени. Если сейчас конец осени, то родить мне предстояло к началу следующей осени или в конце лета. Есть время обжиться среди оборотней и привыкнуть к своему новому положению.

Прибыв в поселение, мы разделились. Сопровождающие нас оборотни разошлись по своим юртам. Клан Северного ветра был их родным домом. Литто и его наставник, Норт, пошли искать старейшин или хотя бы местного главу, чтобы рассказать о нашем прибытии и о том, что теперь Литто назначен вожаком клана. Руф пошёл распрягать лошадей и увёл телегу. Уула же сильно устала с дороги. Она попросила меня помочь и отвести её в женскую юрту, где обитали все незамужние волчицы.

– Хотела бы я, чтобы мы с тобой отныне жили рядом. Я бы за тобой присмотрела, а ты за мной, моя хорошая, – говорила Уула, пока мы шли в нужном направлении. Она сама мне показала, куда идти. – Но ты ведь не одна. Тебе с нами нельзя. Ты должна жить при муже.

– Да какой там муж! – тихонечко ответила я.

Преодолев долгий путь вместе, я прекрасно знала, что с Уулой можно говорить обо всём. Ну, или почти обо всём.

– Литто совсем щенок ещё. Ты не ругай его, – сказала Уула, поглаживая меня по руке. – Покажи ему верный путь.

– Да как же его не ругать, если он – одна сплошная ошибка. То укусит не ту, то расскажет не то, то язык за зубами не держит, то слова не вытянешь, когда это жизненно необходимо!

– Ну так вот ты его и воспитай. Муж – голова, а жена – шея. Куда его повернёшь, туда он и будет смотреть, моя хорошая.

– Вот ещё! – фыркнула я. – Пусть родители его воспитывают.

– Так они и воспитали. – Уула рассмеялась. – Только тебе вот не нравится.

Мы подошли к нужной юрте. Нам на встречу вышли несколько женщин. Они тепло поприветствовали Уулу. Прежде чем уйти с ними, она повернулась ко мне, обняла и сказала:

– Первый ребёнок, которого воспитывает женщина, всегда рождён не ей. Ты справишься, милая Джессика! Я верю в тебя. – Она отпустила меня и указала в сторону. – Жилище вожака клана всегда находится в центре поселения. Иди, моя хорошая. Всё у тебя получится. Ты только ничего не бойся и никогда не сдавайся.

– Не сдамся! – пообещала я.

Уула ушла, и я осталась совсем одна. Хотя, почему одна? При муже – вожаке целого клана оборотней и с моими будущими детьми, которых я постараюсь воспитать настоящими людьми.

– Не сдавайся, Джессика! – прошептала я наказ самой себе. – Главное – не сдавайся!

* * *

Выйдя к центру поселения, я увидела группу оборотней. Тех, что были со мной в дороге, и несколько незнакомых. Они стелили круглое основание и раскладывали вокруг него брусья и шкуры. Как я поняла, они устанавливали новую юрту для меня и Литто.

Первым меня заметил Руф. Этот оборотень мне нравился, несмотря на то, что он не был человеком. Открытый, честный парень. Я чувствовала, что такому можно доверять.

– Дом поставить – плёвое дело, – сказал Руф, утирая пот со лба. – До ночи всё будет готово. И заживёте уже нормально: как настоящая семья. – Он окинул стройку взглядом и добавил: – Но подождать придётся.

– Спасибо, – ответила я. – Можете не спешить. Я никуда не тороплюсь.

– Ну да! Куда теперь торопиться? Мы теперь дома.

Руф говорил об этом с таким довольством, что мне не