Постапокалипсис - Михаэль Драу

— Эй! Тут выход!

Его голос потонул в скрежете просевшего потолка, по которому зазмеились широкие трещины. Кэр вылетел из темноты, едва ли не опрокинув Гэйба. Потом резко оглянулся и попытался броситься назад.

— Да стой ты! Куда!? — Гэйб вцепился в его безрукавку.

— Штэф. Отстал где-то… — сбивчиво проговорил лекарь, вырвавшись. Гэйб шагнул было следом, но ему пришлось отскочить — кусок стены рухнул как раз перед его носом, но за спиной успевшего проскочить лекаря.

— Штэф! — позвал Кэр, кашляя от клубов едкого дыма и прикрывая лицо от нестерпимого жара разгулявшегося огня. Не понятно, чему было гореть на заброшенной базе, но пожар всё-таки начался и быстро поглощал пространство — остатки стен, потолок, разломанный и выщербленный пол.

Мутант яростно пытался высвободиться из-под огромной плиты весом никак не меньше нескольких сотен килограммов. Кэр ахнул и бросился к нему на помощь.

Вдруг Штэф вскинул лицо и зашипел, оголяя зубы.

Кэр опешил и замер.

— Убирайся! — рявкнул мутант, рванувшись ещё раз.

— Я помогу… — проговорил Кэр и попытался сдвинуть неподъёмную плиту в сторону. Мутант ощерился сильнее и попытался зацепить ногу лекаря когтями. Тот отскочил, в изумлении глядя на него. Тонкая струйка крови стекала из носа и рта Штэфа. Повреждены лёгкие, скорее всего. Эта агрессия, вероятно, вызвана болевым шоком.

Обессилев, мутант опустился на пол, поджав руки под грудь. Кэр тщетно боролся с плитой, которая ни на миллиметр не сдвинулась с места. Лекарь в отчаянии хныкнул и отступил. Штэф поднял на него тусклые глаза и прошипел:

— Кэр, уходи. Я потом выберусь…

Кэр стиснул зубы. И ощутил, что медленно холодеет от ужасного предчувствия. Штэф не выберется. А нападает на него потому, что пытается отогнать, заставить уйти из разрушающегося и охваченного пламенем здания. Лекарь быстро опустился на колени и стиснул в объятиях сильно ослабевшего от кровопотери мутанта. Тот рванулся и зашипел, стараясь выглядеть устрашающе.

— Если мы не можем вместе выбраться, — проговорил Кэр тихо, не обращая внимания на его уловки, — то я остаюсь с тобой.

Он закрыл глаза.

Штэф прижался к своему хозяину.

Становилось всё жарче. Кожу щипало, глаза, казалось, высохли. От дыма гудело в голове и сдавливало череп. Куски штукатурки и небольшие плиты продолжали то и дело падать сверху. Где-то запоздало грохотнула ещё одна бомба. Смерть обещала быть долгой и мучительной. И она неумолимо приближалась, окружала языками пламени…

Штэф потёрся щекой о шею Кэра, медленно и ласково прикоснулся к ней губами. К тому месту, где быстро-быстро билась жилка.

— Ты должен уходить, — прошептал мутант.

Кэр лишь молча стиснул его ещё сильнее, давая этим понять, что никуда не пойдёт, а будет ждать любой участи. Только бы вместе. Иногда он бывает просто чертовски упрямым.

Штэф закрыл глаза и вонзил острые зубы в податливую человеческую плоть.

Гэйб ещё долго смотрел на дымящиеся развалины, ожидая, что с минуты на минуту лекарь и его мутант выберутся на поверхность. Огромное оранжевое солнце медленно скользило к горизонту, и тень Гэйба всё удлинялась, искривляясь на безучастных камнях и арматурах, торчащих из земли и бетона.

Скоро ночь. Сухой пыльный воздух становился холоднее. Гэйб смотрел с надеждой на то, что совсем недавно было базой, и чувствовал даже не жалость, а скорее обиду на Кэра и Штэфа за то, что они до сих пор не выбрались. Может быть, им нужно больше времени? Что же, стоит подождать.

Ожидания прервались мерным гулом геликопта. Гэйб повернулся на звук. В небе маячила быстро приближающаяся тёмная точка. Ну вот. Ещё какая-то бригада ловцов? Хватит, надоели неприятные встречи…

Гэйб быстро поднялся с валуна, на котором сидел, и помчался по плато. Гул становился всё явственнее. Маячившие в дымке остовы небоскрёбов приближались. И вдруг Гэйб затормозил. Плато закончилось обрывом на многие десятки метров вниз. Виднелись многочисленные слои грунта и подземных строений, как будто кто-то вскрыл живую плоть и демонстрировал разные уровни покровов — вот верхние слои кожи, вот более глубокие, вот мышцы, вот кости…

Гэйб оглянулся. Над плато висел серебристый геликопт с маркировкой семьи Хозяина Эйма. Интересно, а кто за штурвалом? Гэйб напрягся и нахмурил брови, готовый к новой драке.

Машина тем временем снизилась, разгоняя ветром от работающих двигателей сухую и колкую пыль. Гэйб прикрыл глаза рукой и закашлялся, отворачиваясь. Пилот заглушил двигатели. Потом с шорохом приподнялось тонированное стекло кабины. На землю спрыгнул высокий сухопарый человек во френче из белой кожи. Гэйб округлил глаза в изумлении.

— Эрнст?!

Это и вправду был любимый раб Хозяина Эйма. Казалось, что за последние несколько суток он осунулся и постарел ещё больше, хотя его безупречная порода не позволила ему подурнеть с возрастом — он был всё так же подтянут и элегантен, и в его соломенно-блондинистых волосах почти не проглядывались серебристые нити. Подняв на лоб лётные очки со встроенной трёхмерной картой, Эрнст стремительно приблизился к Гэйбу, на ходу вынимая из кобуры пистолет, и выстрелил.

Гэйба даже слегка отбросило. Повалившись на землю у самого края разлома, молодой раб схватился за простреленное плечо и рявкнул от боли. Сердце неистово заколотилось от ярости и нежелания останавливаться от следующего выстрела. Но Эрнст больше не стрелял.

Встав над Гэйбом, он скривил тонкие губы в гримасе презрения и ненависти.

— Ты не представляешь, каких усилий мне стоит сейчас не разнести тебе череп в клочья, — негромко проговорил он. — Но ты не заслужил такой лёгкой смерти…

Гэйб приподнялся, глядя на него в недоумении. Рука в белой перчатке и правда опустилась, хоть и сильно дрожала от желания выстрелить в лоб Гэйбу.

— Слушай, — прохрипел молодой раб, — я расстроил Хозяина Эйма, я понимаю… Но у него кроме меня осталось ещё несколько десятков доноров! Что такого, если…

— Он умер! — заорал Эрнст, неожиданно эмоционально для своей всегдашней холодности. — И умер из-за тебя! Только твои иммунные клетки помогали ему справляться с болезнью и больше ничьи! Как ты мог бросить Эйма, подонок?!

Гэйб приоткрыл рот. Хозяин Эйм умер? Из-за того, что он сбежал?…

— Но… Но я ничего этого не знал… — прошептал он. — Я не хотел… Я не думал, что он может… Эрнст, это правда…

— Встать, — процедил Эрнст сквозь зубы и снова поднял пистолет.

Гэйб медленно поднялся на ноги, глядя в его глаза, которые, казалось, немного остекленели. Было страшно. Душила злоба на проклятого чистокровку. Ему-то хорошо. У него пистолет. Проклятье!

Эйм… Добрый и маленький Хозяин Эйм. Как же так, почему он умер?…

Гэйб почувствовал, что ему стало тяжело где-то под ложечкой. Кажется, глаза даже обожгло слезами. Гэйб закусил губу и сурово уставился на Эрнста, хотя взгляд против воли поворачивался к дулу пистолета, смотрящему в лоб.

— Я могу понять тебя, — сухо проговорил Эрнст, взяв себя в руки. — Ты хотел свободы. Все из нас на определённом этапе жизни хотят свободы. Но твоё желание стало причиной смерти человека, которого я любил. Поэтому…

Он вздохнул, чуть приподняв лицо и убирая оружие в кобуру. Гэйб внимательно проследил за этим грациозным и плавным движением.

— Поэтому пусть за нас решит судьба.

Он чуть отодвинул полу своего френча и вынул из петель на поясе два длинных тесака. Один бросил под ноги Гэйбу. Тот посмотрел в зелёные глаза своего противника.

— Бери, — приказал Эрнст. — Будем драться до смерти.

Гэйб криво и со злостью усмехнулся, прикасаясь к ране и намекая на неравенство. Эрнст, не изменившись в лице, прокомментировал:

— Ты моложе меня, сильнее и выносливее. Я просто сравнял шансы. Бери оружие.

Гэйб медленно наклонился, подняв тесак. Боль в плече кольнула так, что отдача в шею и грудь заставила поморщиться. Но Гэйб нашёл в себе силы распрямиться.

Несколько секунд они стояли лицом к лицу, молчаливые и напряжённые. Потом Эрнст немного отошёл и пружинисто присогнул ноги. Гэйб немного наклонился вперёд, перебросив тесак в ладони обратным хватом.

Гэйб умел драться на ножах, и даже очень неплохо. Однажды пришлось защищать свою жизнь, и он выдержал бой с честью. Старик, его наставник, даже хвалил. Но если бы Гэйб только знал, что глаз Старик потерял в схватке с тогда ещё юным и амбициозным мальчишкой по имени Эрнст, который отстаивал своё право на то, чтобы быть с Хозяином Эймом чаще…

Они кружили, не сводя друг с друга взгляда. Длинные тени поворачивались на земле, словно стрелки часов. Гэйб не выпускал из головы одно — нельзя вставать так, чтобы тень противника оказалась перед ним, тогда яркое солнце ударит в глаза.