Крысолов - Андрей Уланов

Энрике отвернулся. В каюту, привлеченный издаваемыми Диего звуками, проскользнул капитанский вестовой с очередным чистым тазиком под мышкой.

– Может, мне все-таки зайти позже?

– Нет, – скатываясь обратно в гамак, прохрипел Раскона. – Мне и впрямь лучше – теперь, когда я выблевал даже позавчерашний завтрак. Берите стул и садитесь! Эй… а где ваша шпага?

– Шпага? – с нарочитым беспокойством переспросил ун-капитан. – Был уверен, что пристегнул ее. Надеюсь, она не упала за борт. Сейчас же отправлюсь на поиски.

– Это была шутка, Энрике. Даже я знаю, что этим пунктом устава пренебрегают все офицеры королевского флота. Проще надеть… ох-х, нет, смеяться мне рановато.

– Лучше бы вы и впрямь полежали еще какой часок, тан капитан, – участливо забормотал вестовой.

– Пшел прочь… – Диего нахмурился, пытаясь припомнить имя своего нового слуги, но не сумел и потому ограничился коротким: – Живо!

– Да, тан капитан, уже-уже!

– Его зовут Марко, – сообщил первый помощник, дождавшись, пока не на шутку перепуганный толстячок выскочит из каюты. – Он из последней партии матросов, той, что доставили за день перед отплытием. С его брюхом по вантам не поскачешь, но я уверен, вестовой из него выйдет отменный.

– Я и подумал, что не похож этот Марко на бывалого моряка.

Ун-капитан мысленно усмехнулся, припомнив строки из «греховного баланса», бегло просмотренного им, пока кузнец фрегата снимал с новоприбывших кандалы – тюремное ведомство кое-как соглашалось расстаться со своими «постояльцами», но за каждое звено цепей готово было сражаться до последней капли чернил. Марко Бальбо, родом из Карраса, возраста неизвестного, ибо год рождения не ведает, уличен в грехах пред Высоким Законом, как-то: злоумышение на кражу, укрывательство краденого, перепродажа краденого, сводничество, подлог «хлеба и вина»[14] и пособничество Темному. Последнее, разумеется, не по умыслу, – иначе бы каррасец сейчас не качался на волнах, а танцевал «пляску еретика» среди вязанок хвороста, – но лишь из-за жадности: будучи хозяином воровского притона, Марко не особо заботился о регулярном благословлении. А в отсутствии оного благословления в подвале у него повывелись крысы, а место их заняли твари куда более чуждые сему Миру.

– Это, – усмехнулся ун-капитан, – вы еще остальных не видели.

– Все настолько плохо? – Раскона попытался вскочить, но провалился рукой сквозь сетку гамака. – Чтоб его Князь Ночи… я помню, что вы писали про нехватку людей, но всего парой строк. А сегодня, при отплытии, доложили, что корабль снаряжен и готов к плаванью.

– А что бы изменилось, напиши я вам поэму? – с горечью спросил Энрике. – По меркам танов из Адмиралтейства фрегат и в самом деле снаряжен и готов, его собирались отправить еще на прошлой неделе, но тут появились вы…

– Я бы мог… – Раскона оборвал фразу. – А-а…

– Вы и сделали немало, – сказал первый помощник. – И это не лесть. Благодаря пинкам, которые вы роздали портовому начальству, «Мститель» вышел в море в куда лучшем виде, чем большинство кораблей, на которых мне довелось служить.

– То есть, дело не очень плохо, а просто плохо?

– Можно сказать и так, – согласился ун-капитан. – По крайней мере, корабельный комиссар почти в восторге: ему даже удалось добыть запасную мачту из красного кедра. Обычно так балуют лишь флагманские корабли – слишком ходовой товар, из этих заморских бревен получаются не только превосходные мачты, но и отличная мебель.

– Надо было все-таки повесить дюжину складских крыс, – мечтательно вздохнул Диего. – Жаль, ордер не выдали.

– С экипажем, – продолжил Энрике, – дела обстоят с одной стороны неплохо, а с другой – не очень. Хорошая сторона: из полагающихся нам двух сотен человек не хватает девятнадцати. Всего лишь, тан капитан, и это действительно так – «Архиепископ Квана» месяц назад ушел за океан с некомплектом в треть.

– А как же выглядит другая сторона?

– Ну, больше всего меня тревожит нехватка офицеров, – сказал Энрике. – За эти десять дней я сумел переманить на «Мститель» лишь двоих: Мануэля ги Таско и Гарсиа Оркиса, оба ун-лейтенанты… пока.

– Пока… я еще не могу присваивать очередные звания, Энрике, – заметил маленький тан. – Мне и за вас пришлось изрядно побороться.

– Вы можете давать временные звания, – возразил первый помощник. – И доверять командование призами.

– Призами… ладно, продолжайте.

– На этих двоих можно положиться во всем. Штурман же, тан Фелипе Ано… – ун-капитан сделал паузу, – не могу сказать, что доволен им. Все дни перед отплытием иначе как мертвецки пьяным я его не видел.

– Вы сможете заменить его в случае нужды? – быстро спросил Диего.

– Я уже приказал Оркису проводить расчеты одновременно с ним.

– А если, – осторожно начал Раскона, – я также займусь проверкой, это будет выглядеть необычно?

– Более чем обычно! – ун-капитан снял треуголку, покрутил головой, и, видимо, не обнаружив лучшего места, осторожно пристроил шляпу на лафет пушки.

– По правде говоря, большинство капитанов перепроверяют своих штурманов. Такой уж народ. И неудивительно – ведь, к примеру, на галеонах Зиганской компании астрогаторам платят втрое, не считая премий за каждый рейс.

– А у ликтов, – пробормотал Диего, – есть звание «штурман и капитан».

– Еще нам прислали трех юнг-поручиков, – Энрике то ли не расслышал последнюю фразу маленького тана, то ли не счел нужным ее комментировать.

– Их имена я сумел запомнить, – сообщил маленький тан, – Данни Хотбок, Педро Новенто-Нуэво и Васко Чува. Только… они выглядят совсем детьми.

– Хотбоку пятнадцать, двум остальным – четырнадцать и тринадцать соответственно. Про них я пока ничего сказать не могу, мягкая глина, но, – с какой-то наивной радостью добавил ун-капитан, – на море взрослеют быстро. Посмотрим, что из них вылепят шторма и ядра.

– Энрике, – неожиданно спросил Диего, – а сколько было вам, когда вы впервые ступили на палубу?

– Мне? – переспросил ун-капитан. – Тринадцать. А что?

– Нет, ничего, продолжайте.

– Корабельный комиссар, тан Франко Неро.

– Маленький толстячок, что размахивал списком в два раза длинней себя, – Раскона ткнул пальцем в сторону полки, на которой в виде рулона обосновался упомянутый список.

– С виду он человек весьма деятельный. По крайней мере, – с усмешкой сказал Энрике, – он проявил себя таковым по части притаскивания на корабль всего, до чего сумел дотянуться.

– Разве это плохо?

Ун-капитан вспомнил расстроенное лицо тана комиссара, когда ему в четвертый раз объяснили, что никак, никак, никак и еще раз никак не смогут взять в балласт мортиру с бомбардирского кеча.