Все дело в папе. Работа с фигурой отца в психотерапии. Исследования, открытия, практики - Зотова Юлия

Кроме того, отец воспринимается как наставник и проводник во внешнем мире, представителем которого он является в глазах ребенка. Принципы взаимодействия с ним проецируются на взаимодействие с миром, в частности с социумом. Доброжелателен внешний мир или безразличен, требовательный он или пугающий – зависит от восприятия ребенком фигуры отца.

Идентичность/полоролевая идентичность

Фигуры отца и матери – это точка отсчета для формирования идентичности. Их различия и отношение к ним, как мы уже говорили, могут как поддержать ребенка в его праве быть таким, каков он есть, так и являться причиной внутреннего конфликта, расколотой или диффузной идентичности, запрета быть самим собой.

Материнская фигура является зеркалом, в большей степени отражающим феномены внутреннего мира ребенка, его внутреннее содержание: потребности, импульсы, самоотношение. «Малыш, ты плачешь, ты хочешь кушать. Какая интересная игрушка, ты хочешь поиграть. Какой ты молодец, у тебя получилось!» – примеры позитивного материнского отражения. Негативные примеры каждый из нас тоже без труда додумает.

Мама напитывает ребенка изнутри, чтобы он получил достаточно ресурса развернуться во внешний мир, где его встречает отец как представитель этого мира. Как ко мне отнесется внешний мир в лице отца? Как он меня встретит, отразит? Каким или какой я буду в его глазах? Именно взгляд на себя извне порождает нашу идентичность: кто я в этом мире среди других? В частности, на этот опыт будет опираться как наша самоценность, так и самооценка.

Самоценность – термин, который появился сравнительно недавно и означает, с нашей точки зрения, безусловно положительное самоотношение, переживание собственной ценности. Самоценность не может проявиться вне контакта со значимым другим – следовательно, в здоровой, зрелой самоценности присутствует понимание ценности другого как отдельного (функция границ) и ценности контакта. Самоценность в большей степени формируется в первичном контакте с матерью, но появление отца как значимого другого выводит ее на более зрелый уровень.

Самооценка, в отличие от самоценности, подразумевает оценку определенного качества, критерия или параметра, которые являются измеримыми. Самооценка невозможна без сравнения себя с другими или с удовлетворительным образцом, идеалом. То есть она невозможна без сформированной критичности, функции тестирования реальности. Именно поэтому самооценка малыша в норме завышена, так как он эгоцентричен, многократно отражен в хорошем материнском зеркале. А вот самооценка подростка нормативно занижена, так как в его жизни происходят драматические изменения, «период бури и натиска», поиск себя в мире людей. И фигура отца как представителя внешнего мира является оплотом поддержки в этом поиске идентичности, как и материнская любовь, которая дает надежду, что хорошее возможно.

Таким образом, отцовская фигура существенно влияет и на формирование самоценности, и на становление самооценки, что является стержнем нашей самоидентификации. Мы довольно рано задаемся вопросами «Кто я? Какой/какая я?», поначалу отталкиваясь от своих сходств и различий с родителями, от их отношения и оценок друг друга и нас самих. Мы улавливаем, что одобряют и не одобряют они друг в друге, в самих себе, в окружающих – и делаем свои выводы относительно себя, во многом неосознаваемые. В системе семейных отношений мы осваиваем свои первые ролевые модели: каковы мы как сын или дочь своей матери, как сын или дочь своего отца? Принимаем свои первые решения: каким или какой я точно не буду. Иногда занимаем жесткую позицию роли, которую определяет для нас семейная дисфункция: героя и спасителя семьи, всеобщего любимчика, клоуна, невидимки или козла отпущения. В любом случае, мы оказываемся отражены многократно нашими близкими и складываем их обратную связь в копилку нашей идентичности.

В частности, в контакте с отцовской фигурой происходит усвоение гендерных стереотипов, сценариев и ролей. «Я как мама», «я как папа» – начало гендерной идентичности. Каков папа – таковы и мужчины в целом. Как ведут себя мама и папа, как мать относится к отцу, а отец к матери – так и правильно, что бы они там ни говорили. Мальчик чувствует себя причастным к своему полу как «хорошему» благодаря своим хорошим отношениям с отцом. Девочка переживает ценность своего пола в любящем контакте с отцом и наблюдая уважительные, любящие отношения отца и матери. Мальчик учится строить свое поведение по отношению к женщинам исходя из примера и отношения к ним отца. Девочка на основе своих отношений с папой строит ожидания и способы взаимодействия с мужчинами. И те, и другие формируют свое отношение к иному, возбуждающему, и своему, являющемуся точкой отсчета и мерилом мужского/женского.

Таким образом, отцовская фигура становится основой переживания мужской гендерной идентичности через прямую идентификацию с отцом. Однако отцовское одобрение и непосредственный опыт взаимодействия с отцом важен как для мальчиков, так и для девочек с точки зрения осознания пола и формирования гендерных установок. В отсутствие отца или мужских фигур, функционально его замещающих, детям приходится достраивать мужскую партию в танце отношений, основываясь на материнских проекциях, собственных фантазиях и наблюдениях за чужим опытом, которые также могут быть искаженно интерпретированы.

«Я как мама», «я как папа» – начало гендерной идентичности.

Отталкиваясь от фигур отца и матери, ребенок обнаруживает себя, свои сходства и различия с ними, выстраивает собственный вектор самоотношения и самооценки, опираясь на опыт контакта с ними. Однако именно внешний взгляд отца побуждает нас смотреть на себя глазами наблюдателя и располагаться в системе координат относительно других людей, что является основой для зрелой идентичности.

Инициация/сепарация, индивидуация, социализация

Если задуматься, то первая сепарация, еще до начала нашей жизни, происходит именно от отца. Когда сперматозоиды покидают его тело, чтобы соединиться с яйцеклеткой матери и трансформироваться во что-то кардинально иное – зародыш, который при достаточной жизнеспособности проведет девять месяцев внутри матери, развиваясь и формируясь как младенец. Это ли не чудо сотворения нового мира, состоящего из материала матери и отца, но при этом имеющего собственный причудливый генетический код, неповторимый рисунок индивидуальности? Мать с отцом – демиурги, взывающие к небытию, утверждающие торжество жизни и созидающие из бренной материи одушевленное и одухотворенное существо. Космический процесс, не правда ли?

Не менее драматична физическая сепарация младенца из тела матери при рождении. Переход из утробы матери, со сверхусилием на грани жизни и смерти, в совершенно новую среду, с воздухом, светом, иной температурой и гравитацией, иным способом дыхания, питания, выведения продуктов жизнедеятельности и терморегуляции… Эту тоску по потерянному раю, такому тесному и ограниченному, но такому беззаботному и уютному, мы пронесем через свою жизнь в попытках обрести его в отношениях, контакте с природой – или в бегстве от вызовов жизни в изоляцию, зависимости, психические убежища и защиты.

В этом чуждом, опасном и неуютном внешнем мире есть кто-то, кто может встретить и поддержать в этом переходе. Его голос и присутствие младенец различает и реагирует на него еще в утробе матери, подобно тому как человек ощущает божественное присутствие в своей обыденной жизни. Это тот, кто встречает, приветствует и поднимает к небу в знак признания. Или тот, кто исчезает, покидает, отсутствует, и тогда жизнь становится тревожной и незащищенной настолько, насколько испытывает стресс мать ребенка.

При физическом рождении ребенку важно, что там его встречает и всегда готов подхватить такой же значимый и надежный взрослый, как мама. При выделении себя из симбиоза с матерью и повороте к внешнему миру ребенку важно, чтобы внешний мир встречал его добротой, защитой и поддержкой. Осознавая свою отдельность и все дальше осваивая реальность, мы рождаемся не только физически, но и психологически; затем рождаемся в социум, рождаемся как личность, как профессионал, как супруг и родитель, рождаемся духовно… Это все – инициационные процессы, переход к все более зрелой и сложной форме бытия.