Курячий бог - Наталья Нусинова

— Тебе очень идет, — сказал Тёма искренне.

Кира слегка кивнула, небрежно встряхнула рукой, а потом подошла к киоску и положила на тарелочку для денег четырнадцать рублей.

— Два петушка, пожалуйста, — сказала Кира.

— Вот это правильно! — отозвался старичок. — Какой поступок! Умно и великодушно! Чудесная барышня! Ах, молодой человек! Вам исключительно повезло… Я тоже, знаете, в ваши годы…

И он со вздохом протянул Кире двух петушков на палочке, завернутых в прозрачные бумажки.

— Спасибо, — растроганно поблагодарил Тёма. — Только не надо было. Ведь правда же — последние деньги!

Кира кивнула.

— Гулять так гулять! А кстати, где наш пакет с едой? — спросила она, разворачивая своего петушка и небрежно потряхивая браслетом на запястье.

Тёма остолбенел.

— А ты его не… Ой! Я же его в электричке на крючок повесил! Что ж теперь делать?

Тёма был в отчаянии. Но Кира, как всегда в трудные минуты, не теряла присутствия духа.

— Не скули! — сказала она.

А потом засмеялась:

— Зато у нашего соседа теперь закусочка есть! Натощак пить вредно! Сто пудов, что он ведро пива себе купил!

— Десять бутылок, — кивнул Тёма. — Это если в электричке. С наценкой за сервис.

— Ну вот, — веселилась Кира. — Как же он это выпьет безо всего? А так он бананчиками закусит!

— И мандаринчиками, — напомнил Тёма. — Там еще два осталось.

— И пирожками! — ответила Кира.

— И бутербродиками! — поддакнул Тёма.

— А с чем бутербродики? — спросила Кира.

— С колбасой и с сыром, — вздохнул Тёма. — А с чем пирожки?

— С мясом и с капустой, — простонала Кира. — А у вас на даче еда есть?

— Наверное, есть, — предположил Тёма. — Скорее всего. Вообще-то, мы на даче всегда едим. Мама называет это «воздушный аппетит». В смысле — от воздуха!

Кира кивнула.

— Ну да. На воздухе почему-то сразу есть хочется, — и она лизнула своего петушка.

А потом достала из кармана монетки:

— Вот. У нас еще осталось четыре рубля.

— Можешь их выбросить, — ответил Тёма. — Что на них купишь? Полпетушка?

— Ага. Разбежался, — пробормотала Кира, ворочая конфетой во рту. — Придумал тоже! Пробросаешься! Деньги есть деньги. Никогда не помешают!

— Конечно, — сказал Тёма. — Но просто нам этого все равно даже на автобус не хватит. А там без билета не пускают. Там кондуктор.

— Какой автобус? — удивилась Кира. — Ведь мы же приехали. Разве это не ваша станция?

— Станция-то наша, — виновато объяснил Тёма. — Но нам от станции еще три километра до кооператива «Астрофизик». Это же дедушкина дача.

— Та-а-к, — сказала Кира. — А кстати, как мы туда попадем? Ты ключи взял?

Тёма помотал головой.

— Ключи есть у сторожа. Он меня знает. Нам главное туда добраться. Надо что-то придумать.

И он вопросительно посмотрел на Акиру.

— А что тут придумаешь? — сказала она. — Если б ты раньше сказал, я бы позвонила папе. И он бы сразу выслал за нами вертолет. А теперь как ему сообщишь? Телефонов у нас нет. И потом, вертолет из Боливии, знаешь, сколько будет сюда лететь?

— Так что же нам делать? — спросил Тёма.

— Пойдем пешком, — Акира беспечно махнула рукой. — Подумаешь, всего три километра! Ты дорогу знаешь?

Тёма кивнул.

Они шли по серо-коричневой от подтаявшего снега и глины, грязной и скользкой проселочной дороге. День был довольно пасмурный, идти было трудно, но держались они бодро.

«Какая же все-таки Кирка отличная! — думал Тёма, едва поспевая за шустрой подружкой. — Когда она не хвастается и не воображает, она ну просто ВЫСШИЙ КЛАСС!»

Вначале шли быстро, но скоро устали. Последнюю треть пути плелись еле-еле.

— Я промочила ноги, — сказала Кира.

— Я тоже, — признался Тёма. — Уже давно.

— Есть хочется, — сказала Кира.

— Да, — согласился Тёма. — Мне тоже.

— Ну, ничего, — сказала Кира. — Придем и согреемся. Чаю выпьем. И поедим.

— Конечно! — подтвердил Тёма. — Обязательно!

Впереди показался зеленый забор кооператива, и у ворот — домик сторожа.

— Ура! Добрались! — торжественно объявил Тёма и специальным молоточком постучал в обитую железом дверь.

А про себя подумал: «Только бы он был на месте! Вдруг он куда-нибудь ушел!»

К счастью, сторож оказался дома.

За бронированной дверью сперва послышался лай собаки, затем — недовольный голос и неторопливые шаркающие шаги Григория Николаевича.

— Кто там? — ворчливо спросил сторож.

— Григорь Николаич! Здрасьте! Это я, Тёма Глазов. Откройте, пожалуйста! — прокричал Тёма.

Послышался лай собаки, затем лязг многочисленных замков, засовов, цепочек и щеколдочек, и наконец дверь открылась. Правда, не очень широко.

— Здравствуй, Тёма, — сказал сторож, с опаской выглядывая в щель. — А чего это ты приехал?

— Да так, Григорь Николаич, вот, собрались и приехали, — с наигранной бодростью ответил Тёма. — Дай, думаем, приедем!

— А-а-а. Ну, ездите, ездите, — разрешил сторож. — Тут все ездиють. А чего ездиють? Ведь и не каникулы, и не выходные. Совсем не работають люди. А кто это с тобой?

Сторож вперился в Акиру подозрительным и цепким орлиным взором.

— Это наша соседка Кира, — объяснил Тёма. — Мы в Москве рядом живем.

— Надо же, — недоверчиво произнес сторож. — А я думал, в Москве все далеко. Вы вот, значить, рядышком. А родители ваши где?

— Мама в Москве, — быстро объяснил Тёма. — Она… ну, не может сейчас приехать. Она в больнице.

— Больна? — спросил сторож.

— Нет, — сказал Тёма. — Это такая особая больница. Для здоровых. Ну, то есть не то, чтобы совсем для здоровых, но все-таки не для больных.

— Надо же, чего придумали, — покачал головой сторож. — Совсем в городе люди не работають. Не то что мы здесь… Больница, говоришь, для небольных? Это что ж такое? Санаторий, значить. А отец твой где?

— Денис Аркадьевич здесь, — поспешно подключилась Кира, слегка отодвинув Тёму плечом. — Он нас за ключами послал. А сам около дачи ждет.

— А его ключи где же? — спросил сторож недовольно и уже как-то совсем подозрительно.

— Он их дома забыл, — сказала Кира. — Вернее, не взял. Мы ведь неожиданно собрались. Мы ненадолго, Денису Аркадьевичу только надо что-то забрать. И сразу назад. Потому и я приехала. За компанию. А ключи мы вам сразу вернем.

— А что забрать-то? — спросил сторож, немного отступая от двери.

— Да там, бумаги, что ли. По работе, в общем. Не знаю точно, — пожала плечами Акира.

— Гриша, ну что ты там? — позвали из дома. — Все ждут.

— Сейчас, — махнул рукой Григорий Николаевич. — Тут Денис мальчишку своего прислал за ключами.

— Ну так отдай и иди! — приказал раздраженный голос. — В чем дело?

Григорий Николаевич чуть помешкал, но, видимо, не впустить детей в дом показалось ему неудобным.

— Заходите, — неохотно сказал он. — Ноги только вытрите. Щас найду ваши ключи. Тут у нас небольшой семейный праздник… дочка с зятем приехали… значить…

Тёма и Кира как следует вытерли ноги о коврик и вошли в прихожую, откуда была видна комната.

Посреди просторной горницы стоял длинный стол, уставленный всякими яствами — в основном домашними соленьями и вареньями. От горячей картошки шел пар. На блюде горой лежали пирожки. На огромной сковороде шкворчали оковалки жареной свинины. А в центре возвышалась корзина с яйцами. За столом сидели разрумянившаяся, нарядная жена сторожа, их дочка и зять.

— Вы кушать-то не хотите? — спросила жена сторожа скороговоркой.

— Нет-нет, что вы, нисколько, спасибо, нас ждут, — так же быстро ответил Тёма.

Кира незаметно толкнула его в бок, но он метнул на нее ИСПЕПЕЛЯЮЩИЙ ВЗГЛЯД — не хватало еще, чтобы сторожа поняли, что они голодные, тогда их сейчас же разоблачат.

— А мы покушаем, — сказала сторожиха, накладывая на тарелки еду.

— Ну, бывайте! — сказал зять и поднял рюмку с мутной жидкостью. — Нет мочи!

— Сережа! — сказала дочка сторожа. — Ты хоть погоди, пока все соберутся!

— Сегодня пусть! — строго одернула ее мать. — Не встревай. Дай расслабиться!

Зять гордо поднял палец вверх.

— Вот какая у меня теща! С пониманием! — и добавил, обращаясь к Тёме. — Ты подрастешь, такую же бери! Запомни, пацан, жену по теще выбирают!

— Закуси, Федя, — ласково и уважительно сказала теща. — Сальца возьми! Свое ведь, домашнее!

Тёма с ужасом посмотрел на блюдо со свининой и спросил, заикаясь:

— А… где?

Но жена сторожа не дослушала его вопроса — только рукой махнула.

Из угла раздалось тихое повизгивание.

— Ой, кто это? — Кира присела на корточки.

В ящике на старом одеяльце лежала большая черно-белая собака и рядом с ней — два щенка, один похожий на мать, а второй — рыжеватый, с белой лапкой и животиком.