Путешествие Ибн Фаттумы - Нагиб Махфуз

— Чтобы подойти к стенам Амана на рассвете, выдвигаемся в полночь.

При прохладной погоде мы снова отправились в путь и ехали до тех пор, пока в свете факелов не показалась великая стена. Перед воротами мы остановились. К нам подошел человек с двумя факельщиками и трубным голосом прокричал:

— Приветствуем вас в Амане, столице Амана! Добро пожаловать в государство всеобщей справедливости!

Он помолчал с минуту, затем добавил:

— Купцы пойдут за проводником в торговое управление, а путешественник — в туристическое.

Я не сразу направился в гостиницу, как в Машрике, Хире и Халябе, а проследовал за проводником в небольшое официальное учреждение внушительного и аккуратного вида, охраняемое вооруженными людьми. Меня отвели в освещенную факелами комнату. В центре за столом сидел чиновник. По обе стороны от него, как статуи, стояли охранники. Я предстал перед ним, и он спросил у меня имя, возраст, количество ввозимых денег, срок и цель моего пребывания. Я отвечал совершенно откровенно, и чиновник сказал:

— Поскольку ты остался жить и работать в Халябе и обзавелся там семьей, то считаешься гражданином этой страны.

Я не возражал, и он продолжил:

— Мы разрешим тебе остаться здесь на десять дней. Этого достаточно для путешественника.

— А если мне здесь понравится, и я захочу остаться на больший срок? — спросил я.

— В таком случае подай прошение, мы рассмотрим его и вынесем вердикт — либо положительный, либо отрицательный.

Я кивнул в знак удовлетворения, скрыв при этом свое удивление. Он снова заговорил:

— Мы приставим к тебе необходимое сопровождение.

— А могу я от него отказаться? — поинтересовался я.

— Это обязательный порядок для твоего же блага.

Он хлопнул в ладони, и в комнату вошел человек лет шестидесяти. На нем была такая же форма, состоявшая из куртки, набедренной повязки до колен, сандалий и головного убора, похожего на шлем, но только из хлопка или льна.

— Кандиль Мухаммед аль-Инаби, путешественник, — сказал чиновник, переводя взгляд с меня на него. — Флука, твой проводник и уполномоченный туристического управления.

Мы покинули учреждение, и Флука молча, как тень, последовал за мной, лишив меня свободы и духа приключений. Он шел большими шагами рядом со мной, и мы вместе погрузились в темноту, ища защиты в свете звезд и факелов стражи.

— Мы на пути в гостиницу, — сухо пояснил он.

Миновав квадратную площадь, мы подошли к гостинице, которая в свете факелов казалась не менее огромной и роскошной, чем гостиница в Халябе. И хотя комната оказалась меньше и проще, в ней было все необходимое для отдыха, к тому же она была чисто прибрана. Я заметил две сдвинутые кровати и обеспокоенно спросил:

— Зачем вторая кровать?

— Для меня, — спокойно ответил Флука.

С нескрываемым недовольством я спросил у него:

— Ты будешь спать в одной комнате со мной?

— Конечно, зачем занимать две, если мы поместимся и в одной.

Разозлившись, я возразил:

— В комнате я предпочитаю находиться один!

— Таков закон нашего государства, — отвечал он с тем же спокойствием.

Я брезгливо сказал:

— В таком случае свободным я себя здесь могу чувствовать только в туалете.

— И этого тоже никак нельзя, — сухо заметил он.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— У нас нет времени на пустые обсуждения.

Я нахмурился и закричал:

— Тогда мне лучше продолжить путешествие!

— Каравана не будет еще десять дней..

Он переоделся в ночную рубашку и прошел к своей кровати со словами:

— Для вас здесь все новое, все непривычное, надо избавляться от плена вредных привычек.

Смирившись, я переоделся и лег в постель, но был настолько раздражен, что не мог уснуть, пока меня не одолела усталость.

Утром мне было так же неприятно видеть его в комнате, как и вечером, но я набрался терпения. Флука отвел меня в столовую, мы сели за маленький стол и позавтракали кефиром, булочками, яйцами и засахаренными фруктами. Завтрак был вкусный и сытный, и я съел его полностью, не притронувшись только к стакану вина.

— Вино подается к каждой еде, это обязательно, — сказал мне Флука.

Я резко ответил:

— Мне вино не нужно.

Он с привычным спокойствием заметил:

— Я знал многих мусульман, пристрастившихся к выпивке.

Я улыбнулся, оставив его слова без ответа.

— Неужели ты и правда веришь, что твоему Богу есть дело до того, пьешь ты вино или нет? — спросил он.

Когда он увидел, как я переменился в лице, то мягко произнес:

— Прошу прощения.

Мы вместе вышли из гостиницы, чтобы совершить первую прогулку по городу. Я осмотрелся по сторонам, и от увиденного мне стало страшно. Меня ужаснула пустота. На площади со всеми отходящими от нее улицами не было ни единой души. Город был пуст, покинут, мертв. Очень чистый, заботливо ухоженный, с огромными зданиями и высокими деревьями, но без признаков жизни. Я бросил на Флуку тревожный взгляд:

— А где люди?

Он ответил с раздражающим спокойствием:

— Все работают, и мужчины, и женщины.

Я спросил, удивленно:

— Разве нет неработающих женщин? И безработных нет?

— Все работают. Безработных нет. Неработающих женщин тоже нет. Детей и стариков увидите в специальных парках.

Я не мог поверить:

— В Халябе кипит работа, но и на улицах всегда море народу.

Он помолчал, затем произнес:

— Наш порядок не похож ни на один другой. Каждого из нас готовят к труду, и потом мы работаем. Каждый получает соответствующую плату. Только в нашем государстве нет богатых и бедных. Здесь царит справедливость, десятой доли которой не могут добиться другие государства.

Пока мы переходили от одной пустой улицы к другой, он указывал на здания:

— Смотри, все дома одинаковы. Нет дворцов, нет особняков, нет домов побольше или поменьше. Разница в заработках незначительна. Все равны, кроме тех, что отличились в работе. Самой маленькой зарплаты достаточно, чтобы уважаемый человек имел жилье, мог прокормиться, одеться, выучиться, посещать культурные заведения и развлекаться.

Я едва мог в это поверить и отвечал ему банальными фразами. Между тем панорама улиц и зданий потрясла меня. По инженерной мысли они не уступали зданиям в самом Халябе. Флука провел меня в огромный парк, к которому можно было пройти по огромному мосту, перекинутому через широкую реку. Я никогда не видел парка, равному этому по площади и богатству цветов и деревьев. Флука сказал:

— Это парк для тех, кто состарился, у кого период активной работы уже за плечами.

Я увидел пожилых людей обоего пола, для которых парк был излюбленным местом прогулок и легких физических упражнений, где они собирались, чтобы пообщаться и попеть песни.

— Такой парк есть в каждом городе.

Он сказал это с удовлетворением и гордостью. Я же подумал, что в других странах не встречал системы, столь хорошо заботящейся о человеке. Мое внимание привлекло большое число горожан, преодолевших, по меньшей мере, восьмидесятилетний рубеж. Флука заметил это и тотчас объяснил:

— Наше питание включает все необходимые элементы. Мы избегаем излишеств и в отведенное время занимаемся на работе гимнастикой.

Интересно было увидеть в парке молодоженов — вступивших в брак вдовца и вдову на восьмом десятке. Они сидели на берегу искусственного озера, свесив ноги в воду, в зеркале которой отражались кроны склонившихся деревьев. Мне было так приятно находиться рядом с этими людьми, что я оставался в парке, пока Флука не произнес:

— Теперь посмотрим парк для детей.

Оба парка — и для детей, и для стариков — разделяла громадная площадь, на которой вполне мог бы поместиться маленький городок. По мере нашего приближения к парку до нас доносились голоса детворы. Он был настолько огромен, что выглядел как государство в государстве. В парке находилось несметное число детей — от совсем маленьких до подростков. Игровых площадок было и не сосчитать, так же как и учебных уголков, где работали воспитатели обоего пола. Я спросил своего спутника:

— Это для развлечений или обучения?

— И для того, и для другого, — ответил он. — Здесь раскрывают различные способности детей. И с каждым занимаются по индивидуальному плану в соответствии с его задатками. Воспитатели и воспитательницы заменяют родителей, занятых на работе.

Я наивно заметил:

— Ничто на свете не может заменить родительскую нежность.

Флука спокойно ответил:

— В государстве Аман подобная народная мудрость звучит смехотворно.

За один раз невозможно было посетить все, и мы отправились обедать в гостиницу. Обед состоял из жаркого с цветной капустой, хлеба и яблок. Незадолго до захода солнца Флука отвел меня на большую площадь. Мы остановились под тополем.