Нимб над Мефистофелем - Лариса Соболева

Зоя опешила: хорошенькое признание! Значит, Крамсу не поверил, что мужа убила Ирина, но ни слова в ее защиту не сказал, не попытался помочь ей. Боялся. А спать с ней не боялся. Потрясающе!

– Кто же тогда убил? – спросила Зоя.

– Хм... – Рассказчик развел руками, очередная пауза повисла в комнате, но недолгая. Вскоре она растворилась в тихих словах Крамсу, будто о чем-то сожалевшего: – Не могу с уверенностью ответить. Тогда я был в состоянии стресса, как сейчас говорят, потом мне было некогда думать об этом. А когда задумался... Мне кажется, Бориса убил брат. Если б вы знали, как тот перелопатил ему жизнь! Но Федор был человеком мягким, бесхребетным, многое прощал. Представьте, большую часть идей подавал тогда Федор, а лавры пожинал Борис. Нет, он тоже работал, но славу не любил делить с братом. Ну а когда надо было признаться: ошибка моя, а не кого другого, – насмерть испугался за свою жизнь. Арест, расстрел – тогда этот дамоклов меч висел над каждой головой. Тут еще жена добила, дочь, я... В общем, думаю, Борис осуществил бы свою угрозу, чтоб спастись самому. А Федор не испугался, он добивался справедливости в отношении меня.

– Неужели Федор Михайлович?

– Почему нет? Возможно, чаша терпения переполнилась и... В общем, на мой взгляд, этот детектив без точки.

Мда, тяжелый случай... Зоя задумалась. Но может, домыслы собеседника беспочвенны? В конце концов, действительно ведь револьвер нашли у Ирины.

– Скажите, вы кому-нибудь рассказывали эту историю? – осведомилась Зоя. – Видите ли, я почему-то уверена, что наш заказчик неплохо ее знает. Откуда? Может, он с вами встречался?

– Вряд ли, – отрицательно мотнул головой Крамсу. – А рассказывать рассказывал. Но очень давно. В Америке у меня был друг, все же прожил я там без малого десять лет. Мы до сих пор с ним переписываемся, изредка видимся. А больше никому. Не желаете ли еще чаю?

На улице морозно и темно. Эльзаман подгонял Зою, а она не особенно торопилась попасть в отель, плелась, улетев куда-то мыслями.

– Эй, старуха, о чем грезишь? – толкнул ее он.

– Мы выслушали рассказ, а о чем делать фильм, я не поняла.

– После, после подумаешь. Быстрей!

– Куда ты так торопишься?

– К финночке своей. Ой, какая она... Кстати, ты бы тоже подыскала себе крутого финского парня, а? Авось замуж возьмет.

– Не хочу замуж, я там два раза была. Да и холодно здесь. Ладно, отрывайся, а завтра в путь.

– Как – завтра? – раскричался оператор. – А красоты севера? Мы ж ничего толком не видели!

– Хочешь, чтоб меня Жертва Каракурта и впрямь сожрала? Обещаю: если все получится удачно, привезу тебя к твоей финночке за свой счет.

– Идет. Мы пришли. Старуха, забери камеру, а?

Эльзаман сунул ей в руки сумку и штатив, под тяжестью которых Зоя едва не рухнула в сугроб, и заскользил в обратном направлении.

– Совсем обнаглел! – крикнула она вдогонку парню, но тот даже не оглянулся...

– Как Финляндия? – поинтересовалась в курилке средняя (то есть вторая бывшая) жена директора Настя.

Она журналистка, новости соскребает с жалких городских просторов. Какая-то вялая по характеру, что вовсе не значит ленивая. Причем все три жены начальства при деле и между собой не в контрах. Как это им удается?

– Стоит себе, – сказала Зоя. – Кстати, тебе сувенир...

– Ой, спасибо, – расплылась в улыбке Настя, рассматривая варежки с типично северным рисунком. – Мягенькие... Чудо.

Зоя всем привезла по пустяку – чтоб завистники меньше клыки точили. Хотя это мало поможет.

– Ты видела новый фильм Смехова? – поинтересовалась Настя. – Он сегодня показывал, а я посмотрела вчера.

– Нет, еще не успела.

– Такое г...

– Что, и правда? – спросила Зоя.

Настя похлопотала лицом, мол, самое натуральное. Но Зоя слишком хорошо ее знала: ему-то та скажет, что фильм гениальный. Как черт из бутылки, появилась Жертва Каракурта:

– Зоя, что собираешься делать?

– Просмотрю отснятый материал.

– Кажется, я только тебя не предупредила. У нас нововведение: теперь все должны расписываться, когда приходят на работу и когда уходят. Учет времени.

– Стой, стой! – задержала ее Зоя, ибо Жертва намылилась бежать дальше с явной целью симулировать кипучую деятельность. – А как будут учитывать время, когда я иду, например, в библиотеку работать, или в музей, или сценарий писать? Обычно я пишу его дома.

– Не знаю, эти вопросы не ко мне.

Жертва Каракурта поскакала по коридору, и вскоре ее ор-разговор со встречными сотряс стены, пол, потолок в той стороне. Зоя терпеть не могла истерик. Сейчас она завелась, конечно, но... Пытаться оборвать хамку не только не имеет смысла – действие чревато и неприятными последствиями. Вспомнился вдруг Крамсу. Тот наверняка именно в сорок первом пришел к мнению, что не Ирина убила мужа, но не вступился за нее, хотя был близок с женщиной. Собственный поступок тяготит его до сих пор. Вот! Мы такие благородные, такие правильные и порядочные, когда дело касается других, а сами поступаем... Лучше об этом не думать.

Для Зои переписали на кассету монолог Крамсу, и теперь она лежала дома и просматривала, вернее, прослушивала материал, в уме выстраивая возможный визуальный ряд. Звонок. Зоя сняла трубку:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Зоя Артемовна. Как съездили?

Она узнала бархатный голос. И заворочалась, приподнимаясь, – отчего-то показалось неудобным лежать, словно телефонный собеседник вошел в комнату.

– Нормально съездила, – сказала было она, но не удержалась от дополнения (а то чего доброго заказчик подумает, будто заставить господина Крамсу исповедаться перед камерой было пустячным делом): – Мне пришлось три дня мерзнуть под окнами Крамсу, чтоб он рассказал о мачехе. В первый раз, когда познакомились и я сказала, с какой целью мы прибыли, он попросту выставил нас с оператором за дверь.

– Я не ошибся в вас. Приступайте к первому фильму.

– Эй, погодите! – закричала она в трубку, боясь, что собеседник отключится от связи. – Вы знаете, что такое фильм?

– Да, вы меня просветили.

– Кажется, мои объяснения были недостаточно четкими. Понимаете, я не знаю, в каком жанре делать фильм.

– В каком жанре? – Повисла пауза. Наверное, мужчина понятия не имеет, что такое жанр.

– Жанр – это вид произведения... – И сама Зоя потерялась, не находя понятных слов. Вдруг заказчик из тех новых русских, которые ни бельмеса не понимают в искусстве. И вообще изъясняются в основном жестами, с них же считывают информацию. – Ну, одним словом, способ изложения... Нет, на живописи легче объяснить: например, батальный жанр, когда изображают сцены войны; натюрморт – ягоды, фрукты, вазы; портрет...

– Понятно. Определите жанр как... документальный детектив. Можно так назвать?

– Сейчас все можно. Еще минуточку! Я не знаю конечной цели, проще говоря, сверхзадачи. К чему стремиться? О чем будет фильм в конечном счете?

– Это вам необязательно знать.

– Хорошо, – внутренне психуя, сказала Зоя. – Мы сняли все, что рассказывал Крамсу, но это же сплошной монолог. Чем его закрывать? Как сделать зрелище?

– Как – уже ваши проблемы. Но я немного помогу вам. До свидания.

– Ммм... – простонала Зоя, оставшись наедине с собой. – Ну, кадры того времени я найду... Черное море тоже. Дальше что? Как слепить фильм из монолога? Не выдирать же из какого-нибудь порно куски с сексом, чтобы проиллюстрировать страстные сцены! А название? Название должно быть интригующим и объемным. Черт возьми! И зачем он это все затеял?

Вопрос, конечно, очень интересный.

– Готова? – спросил Эльзаман.

– Типа, – хмуро проскрипела Зоя.

– Поехали. Когда махну...

Он держал ладонь над своей головой, махнул. Каждая женщина немножко актриса, преобразилась и Зоя. Она смотрела в камеру, как на любимого мужчину во время проводов его в дальнее плавание. Говорила таинственно:

– Любите ли вы загадки? О, вы не можете любить загадки так, как люблю их я. (Украла у классика, но он все равно не выставит счет в суде за плагиат.) А если загадки в прошлом до сих пор влекут...

– Старуха, – перебил вдруг Эльзаман, – чего ты тут сироп развела?

– В смысле? – не поняла она.

– Ну, все эти голосовые рулады, загадки, то да се. Пока никаких загадок нет, кроме предположения дедушки из Финляндии, мол, не Ирина грохнула мужа. Лично мне его сомнения непонятны. Мы-то сейчас знаем, что киллеры бросают оружие рядом с убитым, чтобы оно нигде больше не засветилось. А тогда все было проще: спрятал револьвер в матраце, чтоб еще кого-то грохнуть при случае, и успокоился. Авось не найдут. А может, Ирина хотела положить пистолет на место, но не выдалось момента?

– К чему ты все это говоришь?

– У тебя имеется банальная сентиментальная история на базе основного инстинкта. Конца истории ты не знаешь, а продолжение, как я понял, будет. Ты же начала: загадки, прошлое, люблю не люблю...

– Слушай! – закипела Зоя. – Я здесь чтец, жнец и на дуде игрец, мне лучше знать, с чего начинать!