Серые братья - ТОМ ШЕРВУД

– А вторая - у меня, - задумчиво проговорил Дюк, открывая вторую десятку, - и третья - у меня, - и открыл третью.

Монтгомери засопел. Шепнул быстро:

– Но ведь четвёртая - действительно у мистера Трэка!

– И четвёртая у меня, - сказал Дюк, докладывая к трём десяткам разорванного наискосок джокера (горбун вздрогнул), и пятая - тоже здесь, - заключил Дюк и открыл… второго джокера.

– У-о-а-у! - восторженно заревели за столом, а Дюк, привстав, наклонился над столом и, выставив побагровевшую плешь, прокричал:

– По!-кер!-сде!-лан!-джен!-тль!-ме!-ны!

Что было силы бил в ладоши Сонливец. Сложив руки у рта, гудел трубой Жирондон. Восхищённо покачивал головой Монтгомери. А горбун, оббежав вокруг стола, схватил карты Дюка и стал рассматривать их, сличая место прокола - нет ли подмены. Потом он перевернул карты всех игравших и снял с гвоздя оставшуюся колоду. Сомнения отпали: оба джокера были у Дюка.

– Никаких подмен, - резюмировал, наблюдая за манипуляциями Крэка, Монтгомери. - Мистер Дюк прилюдно и честно взял покером пятьсот шестьдесят пять тысяч.

Горбун, качнувшись на тоненьких детских ножках, обвёл всех ледяным взглядом и прошипел:

– Вы сговорились!

– Научитесь проигрывать, мистер Трэк, - недовольно сказал Монтгомери.

– Нет, его понять можно, - ответил хохочущий Жирондон, - за одну ночь - карэ и два флэш-рояля - и всё мимо денег!

– Вы сговорились! - завопил горбун и подпрыгнул. И, вытянув перед собой длинный палец, добавил: - Я вам отомщу!

Потом повернулся и заковылял в комнату с бассейном.

А в игровой комнате повисла напряжённая тишина.

– Все слышали, что он сказал? - спросил Дюк.

– Это нехорошо, - поднял плечи Сонливец.

– Игра была честной - это раз, - произнёс Жирондон. - Трэк богат и злопамятен - это два.

– Родственники у него есть? - быстро спросил Дюк.

– Нет никого.

– Тогда что же?…

И присутствующие, в полной тишине, посмотрев друг на друга, молча кивнули.

– Что он делает? - спросил кто-то.

Сонливец, выглянув в дверь, сообщил: - Пьёт из бассейна.

– Тогда так, - Дюк обвёл всех пристальным взглядом. - Его кортеж придерживаем. Уезжаем вперёд. Ждём на подъёме у озера. Кто не хочет участвовать?

– Все хотят мирно играть, - негромко произнёс Монтгомери.

– Значит, и участвовать будут все.

ЦЕНА УГРОЗЫ

Близилось утро, и в замке с чёрными окнами наступил завершающий ритуал: все игравшие собрались у бассейна и наполнили чаши вином.

– Кто выиграл - пусть радуется, - напевно произнёс слепой носитель ящериц. - Кто проиграл - завтра выиграет.

Игроки, уже одетые, чинные, разом подняли фиалы и выпили. Дюк, зачерпнувший вина едва ли на треть чаши, лишь сделал вид, что пьёт. Он с нетерпением ждал возвращения Змея, который унёс в карету половину выигрыша: новый телохранитель, даже не смотря на могучие мышцы и крепкие кости, был не в силах унести за один раз полмиллиона золотом. А Бэнсон, радуясь оказии, неторопливо тащил чужой тяжкий груз, старательно запоминая длину лестничных маршей, спуски, подъёмы и повороты. Возвращаясь назад, налегке, он всё повторил в обратном порядке. «Змей» и представить не мог, когда бы это ему пригодилось, но в нём не было даже тени сомнения: уроки мастера Альбы и принца Совы были выше любых рассуждений.

Игроки старательно и поспешно, - однако с демонстративным равнодушием на лицах, - обогнали мистера Крэка, оставив его спускаться в «манекеновый» холл самым последним. Воздух был напитан предощущеньем беды.

Заговорщикам помог ещё и телохранитель полупьяного горбуна. Поддерживая хозяина за острый локоть, он шёл нарочито медленно, поджидая Бэнсона. Предполагая позадираться со Змеем перед остальными бойцами, он рассчитывал хотя бы на словесный, пусть и иллюзорный реванш. Но тот, поставив сундук на плечо, с убийственным равнодушием проследовал мимо. Остальные же телохранители смотрели на обвитого ремнями могучего, но не очень умного бойца с сожалением: все понимали, что в этой компании такое поведение недопустимо, - и уж как-нибудь - да наказуемо.

Ранним прохладным утром из немого и тёмного замка вдруг вышла большая группа людей и попарно, расходясь веером, рассеялась в разные стороны. Все спешили к своим каретам. Горбун, выйдя последним, медленно ковыляя, всё больше отставал от других. Вот хлопнули дверцы и зашелестели колёса экипажей Сонливца. Почти вплотную за ним двинулись лошади Дюка. Затем из высаженного ровными полосами леса выехал кортеж Монтгомери. А горбун, поддерживаемый телохранителем, несущим пустой сундучок, всё ещё ковылял к своим трём каретам.

За несколько минут лошади шести кортежей, нахлёстываемые кучерами, домчали до места, где дорога забирала круто в гору и делала почти полный разворот - так, что когда экипажи ехавшего последним Жирондона подъезжали к повороту, кортеж Сонливца двигался по второй половине дорожной петли - почти навстречу, и почти что над ними. Все кареты поднялись на верхнюю половину петли; внизу, на пустынной дороге осталась только одна - из кортежа Жирондона. Несколько человек из его свиты озабоченно топтались возле якобы сломанного колеса.

Послышались топот и стук колёс карет горбуна. Передний экипаж, доехав до «сломавшейся» кареты, затормозил, и в ту же секунду из заднего окна этой кареты один за другим прогремели три выстрела. Стрелявшие знали своё дело, и пули легли точно. Все три кучера мистера Крэка упали на землю. А затем (Бэнсону показалось, что лопнуло небо) от стоявших наверху экипажей раздался залп из сотни, примерно, стволов. Кареты горбуна покачнулись от невидимого удара. С их крыш и стен, сверкая лаком и белой древесной сердцевиной, взметнулись щепки. Лошади испуганно присели и прянули назад, но суетившиеся возле «сломанного» колеса люди Жирондона уже бежали к ним, ловя под уздцы. А сверху, с откоса, размахивая сверкающими в ясном утреннем солнце клинками, тёмной стаей неслись охранники всех шести игроков.

– Быстрее туда, - шепнул Бэнсону Дюк.

– Зачем? - вопросительно взглянул на него телохранитель. - Пусть щенки порезвятся…

– Ключ, ключ, ключ! - жарко зашептал Дюк, - на шее у горбуна ключ, сними его незаметно!

В дальнейших объяснениях Бэнсон нужды не имел. Распахнув дверцу кареты, он выскочил и громадными прыжками понёсся к экипажу мистера Трэка.

Он всё-таки опоздал: в простреленные раскрытые двери уже заглядывали две или три головы. Но Змей, добежав, бесцеремонно их оттолкнул, прорычав:

– А ну-ка в сторонку! У меня здесь свои счёты.

И всей тушей влез во внутренне пространство кареты, и закрыл проём узких дверей. Рядом кто-то возбуждённо стал рассказывать, как телохранитель горбуна задирал Змея и напрашивался на драку. Змей же, едва окинув взглядом пробитые пулями тела, рванул на Крэке ворот, предавшись секундному сомнению - всю ночь на шее обнажённого по пояс горбуна не было никакого ключа, - но нет, вот он. Висит на одной половинке цепи: вторая срезана ударом свинца. Дёрнув ключ и погрузив его в свой карман, Бэнсон с рёвом взялся за тело нахального ремненосца. Как будто это и было целью его посещения кареты, он выволок телохранителя Крэка, бросил на землю, под ноги любопытным зевакам, и с досадой проговорил: