Убийца манекенов - Инна Бачинская

– С этим я готов согласиться, но я хотел…

– Вообще дизайнеры по манекенам делятся на две категории, – продолжал свою лекцию Манохин, вторично не обратив ни малейшего внимания на Колину попытку вмешаться. – Тех, что предпочитают создавать естественные, человекообразные изделия, антропоморфные, так сказать, и тех, кто предпочитает стилизованные, так называемые «минималистские» модели. У поляков неплохие манекены, но уж очень утилитарные. И, соответственно, недорогие. У нас хорошо идет продукция их фирмы «Гракмар». Лично я люблю работать с американскими манекенами. Они нестатичны, у них руки-ноги можно согнуть под нужным углом, они как две капли воды повторяют человеческую фигуру. Я покупаю у них женщин, мужчин и детей. Ассортимент просто потрясающий. И позы!

– Позы? – невольно заинтересовался старший лейтенант.

– Позы. Есть сидящие манекены, лежащие, присевшие на корточки. Каждую единицу сопровождает брошюрка с картинками и инструкция по сборке. И в отличие от продукции других стран, у этих прекрасные парики. Почти как настоящие волосы. И личики приятные. Самый крупный поставщик в мире фирма «Америглоб Импортс». А я со дня на день ожидаю контейнер от другой американской фирмы – «Фэшн баттерфляйз». Вы себе не представляете, молодой человек…

– Понятно! – поспешно перебил Коля говорливого хозяина. – Очень интересно. А манекены, которых… которые… стояли в магазине «Арлекино» и «Эльдорадо», что вы можете сказать о них?

– Ну, в «Арлекино» стояли два польских манекена устаревшей модели, ничего особенного, и два немецких, мужчина и женщина, танцующие под шарманку. Это не столько манекены, сколько просто механические куклы. А в «Эльдорадо» – американский манекен, фирмы «Америглоб», довольно дорогой. Польские и американский манекены поставил я, механических кукол даже не знаю кто. Слышал я про этого вешателя манекенов, теряюсь в догадках…

– Меня интересует все необычное, что могло иметь место за последние пару месяцев. Возможно, вам угрожали, или были звонки по телефону, или скандал на работе, увольнения… Словом, все.

Манохин задумался, вытянув губы трубочкой.

– Нет, – сказал наконец, – ничего такого не было.

– А супруга, может, знает что-нибудь?

Манохин только рукой махнул:

– Знаете, мои манекены выставлены по всему городу. Я не думаю, что этот маньяк собирается перевешать все. Это абсурд. Не вижу смысла. Риска много, а смысла – кот наплакал. То есть вообще его не вижу. И если у него проблемы, то при чем здесь манекены? – Манохин выразительно посмотрел на старшего лейтенанта. Коля кивнул и открыл было рот, но сказать ничего не успел – Манохин перешел к задачам правоохранительных органов на современном этапе.

– А вашей службе, молодой человек, надо усилить патрули в городе в ночное время. – Он загнул мизинец на левой руке. – Пусть ездят по городу и наблюдают. Объявить жителям домов, где есть магазины, в приказном порядке: пусть прислушиваются и приглядываются. – Манохин загнул безымянный палец. – Можно и даже нужно организовать пикеты активистов из общественности. – Он загнул средний палец. – Я позвоню владельцам магазинов, пусть скинутся и объявят премию тому, кто злоумышленника поймает. – Он загнул указательный палец, задумался, почесал кончик носа и завершил: – В таком вот аспекте. Кажется, я все охватил. Действуйте, молодой человек! Вешатель манекенов от нас не уйдет!

– Спасибо! – только и смог ответить потрясенный Коля Астахов. – Большое человеческое вам спасибо от всех нас.

Манохин махнул рукой – не жалко, мол, пользуйтесь.

– Ну, а теперь давайте я по-быстрому покажу вам музей, – предложил он.

– Спасибо, в другой раз, а сейчас я очень спешу, работы невпроворот, – мстительно ответил Коля.

– Жаль, очень жаль, – разочарованно ответил Манохин. – А хотите, – вдруг загорелся он новой идеей, – я устрою вам экскурсию в сборочные цеха? Вам, всей городской полиции, а? – Он придвинул к себе настольный календарь.

– Я доложу начальству, – официально ответил Коля и поспешно откланялся.

Глава 9

Досужие разговоры

– Едва ноги унес, – закончил старший лейтенант Астахов свой рассказ. – Но теперь, если кому нужен манекен, то я могу устроить по знакомству. В любой позе. А вообще, дядька этот, Манохин, мне понравился. Увлеченный человек – это всегда подкупает. Не совсем понятно, почему манекены для мужика его биографии… Он и морячил, и шишкобоем в тайге был, и сплавщиком. И вдруг манекены! Все-таки человек – странное животное…

Коля сидел с друзьями в небольшом баре «Тутси», ценимом ими за умеренные цены на спиртное, солидную публику и знакомого бармена. Друзей было двое – бывший коллега Коли капитан Федор Алексеев, ныне преподаватель философии местного педагогического университета, сменивший военный мундир на академическую тогу, по его собственному выражению, и Савелий Зотов – главный редактор издательства «Арт нуво». Коля Астахов рассказывал, друзья слушали.

– И это все о душегубе? Вернее, о манекеногубе? – спросил Федор. – Ну, Манохин ладно, хотя с самого начала было ясно, что это пустой номер. Но для очистки совести сойдет. А соседи? Ночные патрули? Человек, праздно шляющийся по ночам, бросается в глаза, тем более что погода не располагает к прогулкам.

– Если ты такой умный, попробуй сам. Это тебе не лекции разводить перед влюбленными девочками, – обиделся Коля. – Это оперативно-разыскная работа, кропотливая, нудная, но без нее…

– Ладно, это я еще помню, – перебил его Федор. – Нужно усилить патрули…

– Во-во, Манохин уже распорядился. Патрули, пикеты, бдительная общественность – и тогда, говорит, мы его сразу поймаем. Знаете, господа, я начинаю тихо звереть. – Коля грохнул кулаком по столу. – Ну ладно взять убийцу Лидии Роговой. Он преступник, я – мент. Он убивает, я – ловлю. Нормальные человеческие отношения. А этого я бы своими руками… Почему, спрашивается?

– Потому что убийца людей тебе понятен, – ответил философ Федор. – Он убивает из-за денег, страха или мести. Или по дурости, что тоже, в общем-то, понятно, принимая во внимание особенности национального характера. Душитель же манекенов непонятен. А непонятное беспокоит, как заноза в… Одним словом, раздражает. Даже пугает. Мы себе представить не можем, зачем он это проделывает. А ведь существует причина. Что-то он этим хочет сказать. У него идея, понимаешь? Он рискует свободой, чтобы донести ее до общественности.

– Легко тебе говорить, теоретику, – огрызнулся Коля. – Если у него идея, пусть напишет в газету. Идеалист хренов. А ты… ля-ля-тополя… понимаешь, на пустом месте. Как его, сволочь, ловить, если нет ни малейшей зацепки? Никто его не видел и не слышал, и главное, он шустрый как электровеник. Семь-восемь минут – и в дамках. Вот ты, Савелий, смог бы повесить манекен за семь минут? Не только повесить, но и разбить толстое стекло, вытащить, надеть петлю и… того-с! Причем от первого же удара включается сигнализация, бьет по нервам, а ему по барабану. Знай себе вешает! Когда приезжает охрана – этого… идеалиста уже и след простыл. – В голосе Коли звучала неподдельная горечь.

– Наверное, не смог бы… – сказал Зотов.

– Наверное? Может, попробуешь?

Савелий покачал головой и задумался.

– Слушай, Коля, а убийца этой женщины в мэрии… – начал он нерешительно. – Этот убийца… настоящий… – Он запнулся.

– Ну? – спросил Коля.

Савелий был никудышным оратором, и понять, что он имеет в виду, зачастую оказывалось затруднительно. Несмотря на это, он был замечательным редактором.

– Я говорю… – начал снова Савелий. – Настоящий… и этот душитель манекенов… ну, может, это один и тот же человек? И почерк одинаковый… шарфики…

Он смотрел на Колю своими близко посаженными водянисто-голубыми глазами, взволнованный, с красными пятнами на скулах, слегка охмелевший от выпитого. Не красавец, но с хорошей душой.

– Не вижу ничего общего, – ответил Коля, подумав. В голосе его слышалась досада. Он уважал Савелия, но считал, что ему нечего соваться в оперативные дела. – А шарфы – случайность.

– А если бы убийца повесил эту женщину, Лидию Рогову, как наш вешатель манекенов, тогда что? – спросил Федор.

– Тогда… может быть… – неохотно признал Коля.

– Душить кукол не имеет смысла, – сказал Федор задумчиво.

Коля и Савелий вытаращились на друга.

– А кого душить, по-твоему, имеет смысл? – спросил, опомнившись, Коля.

– Я имею в виду, что не имеет смысла душить манекен, – повторил Федор. – Потому что он не живой.

Савелий даже рот раскрыл, пытаясь вникнуть в смысл Федоровых речей.

– Правда? – ядовито спросил Коля. – А я, дурак, думал, он живой!

– Ты не улавливаешь моей мысли, Николай. Если бы этот тип душил манекены, то никто бы не догадался, что он их «убил». Ну, вытащил он куклу из витрины, ну, бросил на тротуар, нацепив на шею шарф. Задушить можно человека. А для того чтобы дать понять окружающим, что манекен «убит», нужно его повесить, или распороть ножом, или голову ему оторвать, понимаешь? Так что это то же самое, что задушить человека. Вот тебе и почерк. Все жертвы – женщины, орудие убийства – шарф. Именно это имел в виду Зотов. Правда, Савелий?