Выбор - Ог Мандино

– Итак, сэр, – торжественно провозгласила Луиза, когда помощники удалились, – теперь мы в деле!

– Но я до сих пор пребываю в некотором замешательстве, миледи. Может, наконец, объяснишь, зачем нам еще два письменных стола и две печатные машинки?

– Только так мы сможем разобраться с твоей корреспонденцией. За одним столом буду работать я, за другим – Мэри Меллон. Вместе мы сможем…

– Постой… Погоди! Кто такая Мэри Меллон?

– Марк, ты совсем не запоминаешь имена. Ты знаком с Мэри. Она живет с хромым отцом в городе, напротив пожарной станции. Работала школьной учительницей в Риндже. Печатать умеет. К тому же ей нужны деньги.

– Не понял. Всегда думал, что женился на девушке с высокими моральными принципами. Ни ты, ни Мэри не можете отвечать на мои письма. Это неэтично.

Она бросила на меня свой коронный, полный гнева взгляд и умчалась в дальний угол маяка, затем вернулась с четырьмя большими коричневыми конвертами.

– Марк, в нашей помощи нет ничего неэтичного. Неужели ты думаешь, что Миченер[14] и Хэрриот[15] лично отвечали на все полученные ими письма? Вчера утром, пока вы с Тоддом играли в бейсбол, я наугад выбрала сто писем из мешков с корреспонденцией и с помощью этой выборки выяснила, с чем столкнемся в остальных.

– И что же вы выяснили, миссис Гэллап[16]?

– Похоже, твою корреспонденцию можно разбить на четыре категории. Больше половины, пятьдесят пять из ста писем, от людей, желающих поблагодарить за «Ключ к лучшей жизни». Всем им ты наверняка ответил бы одной или двумя строчками, выразив признательность. Так?

– Допустим.

– Ответив на любое письмо из этой категории, передашь нам с Мэри его копию, а уж мы растиражируем твой ответ на все остальные подобные письма. Тебе останется только поставить свою подпись. Договорились?

Я не смог сдержать улыбку – вот так напор.

– Договорились.

– В следующих тридцати четырех письмах из ста просили прислать фотографию с автографом.

– Теперь понимаю, почему ты купила две тысячи специальных конвертов для фотографий. Но у меня нет ни одной подходящей для рассылки.

– Не проблема. Когда приедет фотограф из «Time», мы попросим его сделать необходимые портретные фотоснимки и выкупим. С лучшего сделаем кучу копий. В Конкорде я откопала компанию, которая наштампует любое количество глянцевых снимков, только закажи. Более того, чем больше заказываешь, тем ниже оплата. Выйдет не так уж и дорого. Ты ставишь автограф на каждой фотографии, а мы с Мэри отсылаем.

– Хорошо. Итак, вы берете на себя пятьдесят пять процентов моей корреспонденции, попадающей в первую категорию, и тридцать четыре процента из второй с просьбами о фотографии. В совокупности это составит восемьдесят девять процентов. А что…

Она всплеснула руками.

– Терпение. Не беги впереди паровоза. Третью категорию, всего восемь из ста, составляют письма людей, искренне верящих: только твой совет способен им помочь. Без сомнения, на эти письма ты, Марк, пожелаешь ответить сам. Правда, некоторые рвут сердце на части. Не думала, что стольким людям нужна помощь.

– Это люди с огромным потенциалом, Луиза. Но жизнь так часто сбивала их с ног, что они утратили веру в себя и остальных. Выходит, согласно твоей выборке, я буду отвечать где-то на восемь писем из ста, попадающих в третью категорию. А что в четвертом конверте?

– Необычная корреспонденция, или письма от тех, кто «с приветом». Всего три из ста. Один просит денег, причем много денег, считая тебя богачом. Какая-то женщина вообразила тебя воплощением Христа, поскольку никто другой не пишет столь прекрасно и мудро. С твоей помощью она надеется организовать новую церковь. В третьем письме сплошные непристойности.

– И ни одного предложения о браке? Думал, знаменитости получают их тоннами.

– Ну, из первой выборки ни одного подобного не нашлось. Могу поспорить за ними не заржавеет. Стоит только некоторым рассмотреть, как ты выглядишь. Не сомневаюсь, тебя ждет множество и других соблазнительных предложений.

– И ты, естественно, будешь их просматривать.

– Мэри тоже. Милой старой деве не повредит немного пощекотать нервы. А если серьезно, Марк, думаю, будем складывать странные письма с теми, на которые тебе нужно отвечать лично. Тогда сам сможешь их просмотреть и решишь, что с ними делать дальше. Возможно, самым мудрым решением было бы игнорировать письмена, входящие в четвертую категорию.

Я поцеловал ее.

– Благодарю. Отличный план. Все подходит, кроме одного. Как, усевшись за стол, я возьмусь за работу над второй книгой, если вы целый день будете стучать клавишами печатных машинок у меня под ухом?

– Об этом я тоже подумала. Соседство будет временным. Как только вывезем хлам из гостиной, сразу перебазируемся в дом. Мы с Мэри станем работать там. Ежедневно после сортировки писем будем приносить тебе небольшую стопочку, и когда отыщется свободное время, займешься ими. По вечерам станешь заглядывать к нам, чтобы подписать подготовленные письма. Твое убежище освободится примерно через месяц.

Мэри Меллон приступила к работе на следующее утро. Несмотря на то что в наши планы не входило мое участие на исходном этапе, первые пару дней пришлось провести вместе за сортировкой корреспонденции. Душераздирающее занятие. Письма от руководителей, продавцов, учителей, заключенных, домохозяек, больных раком, тренеров по атлетике, студентов и многих других людей разных профессий. Когда читал письма, убедился: Чарльз Берген был совершенно прав. Книга имела успех среди всех слоев общества и разожгла пламень надежды почти в каждом читателе. В первый день мы втроем с завидным постоянством нарушали молчаливое чтение друг друга возгласами вроде: «Послушайте-ка вот это!», «Вы просто не поверите!» и «Это лучшее из всего, что было!» Много раз я замечал, как то у Луизы, то у Мэри наворачивались на глазах слезы.

Ближе к вечеру Луиза, сидящая за своим столом, окликнула меня.

– Марк?

– Что?

– Тебе знакома фамилия Салом?

– Нет. Не думаю.

Она поднялась, принесла письмо и швырнула поверх того, которое я читал. Лицевой стороной конверта вниз.

– На-ка, полюбуйся.

Мы женаты приличное число лет. Несвойственные, странные нотки в ее голосе заставили меня мгновенно оторваться от листка и взглянуть на жену.

– Луиза, с тобой все в порядке?

– Прочти.

Из конверта коричнево-желтого цвета я достал открытку, шириной приблизительно четыре на четыре дюйма. По ее краю шла золотая кайма, слова были выведены самым изысканным каллиграфическим почерком, который я когда-либо видел.