Непокорная пленница - Вирджиния Линн

— Понятно, Теджас. Кажется, я попала в беду. — Она попыталась пошутить. Влажный взгляд Теджаса остался серьезен.

— Да, сеньорита. Я тоже так думаю.

Все было хуже, чем она думала. Проглотив ком в горле, она сказала:

— Что же мне делать? Отдаться ему на милость? Взывать к совести?

Теджас стрельнул взглядом в Каттера и помотал головой:

— Думаю, это не поможет.

В область живота упало что-то тяжелое и холодное.

— Что вы хотите этим сказать?

Теджас пожал плечами, подул на слабый огонек костра, потом сел на пятки и долго смотрел на нее.

— Слишком поздно. Когда обнаружат, что пропали деньги армии и что вас взяли в плен, нас начнет искать каждый солдат Аризоны. От вас теперь ничего не зависит.

— А если мне удастся сообщить отцу, — быстро, тихо сказала Уитни. — Вы знаете, что я могла бы это сделать.

Когда я окажусь в безопасности, он использует все свое влияние, чтобы замять дело.

Теджас помотал головой и с жалостью посмотрел на нее:

— Сеньорита, я думаю, вы верите в то, что говорите, но вы не знаете положения вещей. Как только армия схватит одного из нас, нельзя будет замять дело. Мы знали это с самого начала и не рассчитываем на другое.

— Чепуха! — настаивала Уитни. — Мой отец…

— В Нью-Йорке, и черта с два он что-нибудь сделает, — резко сказал Каттер, подойдя сзади и положив руку ей на плечо, чтобы она не могла встать. От его прикосновения Уитни напряглась и затаила дыхание. Он взял ее за волосы, обмотал их вокруг кулака и притянул ее к себе. Задумчиво посмотрел на густые локоны и продолжил тихим угрожающим тоном:

— Помните, я говорил, что могу послать ему ваш скальп, мисс Брэдфорд? Я могу это сделать, и никто не поднимет руку, чтобы меня остановить.

Страх сковал Уитни, она подняла большие глаза к темному, непроницаемому лицу Каттера. По нему ничего нельзя было прочесть. Неужели он и правда… собирается оскальпировать ее?

Увидев ее неуверенность и усилия удержать дрожащие губы, Каттер улыбнулся.

— Можете подумать об этом, — посоветовал он, решив, что она собирается спорить, — когда в другой раз попытаетесь открыть рот. Как известно, мне несвойственно терпение.

— И мораль, — буркнула она и моргнула, потому что он дернул волосы — не слишком сильно, но довольно больно.

Проглотив неуместный комментарий, Уитни пришла к неизбежному заключению, что лучше бы сохранить скальп в относительно хорошем состоянии, как и голову. И хотя какая-то часть сознания отказывалась верить, что он ее убьет, Уитни решила, что бывают времена, когда наилучшей защитой является благоразумное молчание. Она сжала губы.

— Самое время заткнуться, — заметил Каттер, когда понял, что она не собирается его провоцировать. Он размотал волосы с руки, что заняло некоторое время, провел пальцами по щеке и заметил, как она задрожала. Каттер покачал на ладони тяжелые, сияющие волосы, пальцем провел по нежной коже за ухом и улыбнулся, услышав учащенное дыхание. Лениво, обыденно провел кончиком пальца по завитку уха.

«Что он делает? — смутно пронеслось в голове, ослабевшее тело охватил горячечный дурман. — Почему он не отстанет от меня?»

Каттер опять намотал ее волосы на руку, она содрогнулась, бросила молящий взгляд на Теджаса, но не встретила поддержки. Теджас смотрел в сторону, как будто был не в силах наблюдать за молчаливым обольщением, неторопливым убаюкиванием ее сопротивления.

Уитни собралась с силами и услышала свой голос, словно долетевший издалека, говорящий, чтобы Каттер остановился.

К ее облегчению, руки замерли, Каттер не разозлился, а засмеялся, отпустил ее волосы, и они тяжело упали ей на спину. Она не пожелала посмотреть на него, а уставилась на огонь. Это не так опасно, как смотреть на Каттера: она вдруг поняла, что должны были чувствовать древние греки под взглядом Медузы Горгоны. Если она посмотрит на Каттера, на его темное, насмешливое лицо, она тоже обратится в камень.

Но он заговорил с Теджасом на их жестком языке — Уитни показалось, будто дерутся два кота. Когда она почувствовала, что Каттер ушел, она слегка повернула голову и посмотрела вслед.

Он ступал гибко, грациозно, хотя до сих пор она не применяла это слово к такому человеку, при свете луны его черные волосы блестели, как крыло ворона. Он махнул рукой, подзывая остальных, сел, по-индейски скрестив длинные ноги, все расположились вокруг и стали считать полотняные мешочки, недавно принадлежавшие армии США.

Когда она отвернулась от них, оказалось, что Теджас задумчиво и хмуро смотрит на нее. Очевидно, он приставлен сторожить ее, поняла Уитни; проявит ли он снисходительность? Сам бы он ее отпустил, решила Уитни, но он предан Каттеру, а тот не склонен к милосердию.

Скорчившись у костра, Уитни молча наблюдала, как мужчины разделили мешки и рассовали их по кожаным сумкам. Они не выглядели дикарями, но у всех был такой же жесткий взгляд, как у. Каттера. Теджас среди них единственный, кто не был апачи, но он говорил на их языке. Уитни вспомнила пытки, которые ей описывал Каттер. Он, конечно же, не будет… но ведь ей не приходило также в голову, что он ее похитит?

Зачем? Чего он добивается? Похищение только ухудшит положение ренегатов, не так ли?

Мотивы Каттера объяснил Теджас, он говорил с акцентом и явно ей сочувствовал.

— Вы — наша гарантия против солдат, которые будут нас преследовать. Пока вы у нас, они не нападут, опасаясь за вашу жизнь.

У Уитни погасла надежда на сделку. Все же она сделала слабую попытку:

— Если вы меня отпустите, они не будут вас преследовать.

— А украденное золото? — напомнил Теджас, и она сникла.

Но ведь есть же выход, она не должна спускать этим людям, что они ее похитили… если не сделают чего-то похуже… Она едва взглянула на Теджаса, когда он положил что-то ей в руку и сказал, что это надо есть. Тревожные мысли отбили всякий аппетит, но она апатично откусила от плоского и сухого подобия хлеба, поперхнулась и попросила воды.

Он подал ей кожаный мешок. Она уставилась на него и спросила:

— Предполагается, что я буду пить из того же мешка, что и все?

— Если хотите пить, — сказал Теджас. Уитни без слов вернула ему мешок. — Скажите, если передумаете.

— Вряд ли. — Она покачала головой. Согревшись у костра, она стала сонной и клевала носом. Вскидывала голову, старалась держаться, но в глаза словно насыпали песок.

Когда она клюнула носом в десятый раз, появился Теджас с одеялом и пробормотал, что она может лечь у костра, где ей будет тепло.

— Никто вас ночью не побеспокоит, — утешил он, но до Уитни не дошло скрытое значение его слов. Она с благодарностью приняла одеяло и попыталась в него завернуться — крутилась, извивалась со связанными руками, пока наконец Теджас не забрал его и не сказал, чтобы она легла спокойно, а он ее накроет.