Шантаж - Джон Гришем

Не успел Лэйк подняться на импровизированный подиум, как вверх рванулись сотни разноцветных шаров, пущенных нанятыми для этого рабочими. Огромная толпа издала такой крик восторга, что, казалось, речь пойдет сейчас не о предстоящих президентских выборах, а о какой-то грозной атаке на вооруженного до зубов противника. Вскоре люди стали скандировать воинственные лозунги, смысл которых заключался в том, что нужно укреплять обороноспособность страны, а для этого избрать президентом Аарона Лэйка, пока еще не поздно.

Когда шум немного стих, на платформу взобрался один из управляющих завода и поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Никто не сомневался в том, что это доверенное лицо кандидата. Текст выступления был получен на заводе лишь вчера вечером по факсу, и администрация тут же подобрала человека для выполнения этой важной миссии. После небольшой вступительной речи он коротко охарактеризовал будущего президента Соединенных Штатов, тщательно перечислил его заслуги перед страной, всеми силами стараясь доказать публике, что только Аарон Лэйк в столь ответственный момент истории сможет спасти страну от гибели. Несмотря на то что речь выступавшего была непродолжительной, ее тем не менее пять раз прерывали шквал оваций и громкие крики поддержки.

Все это время Лэйк стоял чуть позади оратора, а когда тот замолчал, взмахнул обеими руками, театрально выдержал многозначительную паузу и подошел к микрофону.

– Меня зовут Аарон Лэйк, – твердым и громким голосом начал он, – и я решил вступить в борьбу за пост президента нашей страны.

Продолжить ему не дали. Вверх взметнулись еще несколько сотен шаров, и по всему ангару пронеслась волна громких аплодисментов.

Насладившись несколькими минутами торжества, Лэйк поднял руку и снова наклонился к микрофону. Медленно, энергично и в высшей степени доходчиво он объяснил избирателям мотивы своего решения, вкратце обрисовал ужасное положение, в котором оказалась военная промышленность США, в деталях изложил свою предвыборную платформу и наконец привел поражающие воображение статистические данные, свидетельствующие о том, что нынешняя администрация делает все возможное, чтобы нанести вред обороноспособности страны и ослабить ее перед лицом новой угрозы. Все вдруг осознали, что это самое главное в нынешнем положении Соединенных Штатов, а все остальное – налоги, компенсации, аборты, расовые проблемы, доходы населения, преступность, наркомания – уходит на второй план. Если нация окажется в состоянии войны, которую выиграть не сможет, то все это потеряет для людей всякий смысл. Вас волнуют проблемы сохранения семейных ценностей? А что вы скажете, если начнете получать похоронные извещения с фронтов новой войны?

Не покажутся ли вам семейные проблемы сущим пустяком по сравнению с жизнью ваших детей?

Аарон Лэйк, безусловно, был хорош в эту минуту. Текст речи написал он сам, но потом его почистили многочисленные эксперты, отполировали профессионалы, а незадолго до выступления речь несколько раз прочитал сам Тедди Мэйнард и тоже внес несколько поправок.

Тедди неподвижно сидел в коляске, положив руки на колени, и с нескрываемой гордостью смотрел на экран телевизора. Рядом с ним, по обыкновению молча, сидел Йорк. Они часто проводили время в тишине перед мерцающим экраном и наблюдали за происходящими в мире событиями, отмечая каждый раз все более серьезную угрозу национальным интересам своей страны.

– По-моему, он великолепен, – заметил Йорк после очередного удачного пассажа.

Тедди молча кивнул и выдавил некое подобие улыбки.

Где-то посреди своей пылкой речи Лэйк стал стращать собравшихся китайской военной угрозой, причем делал это настолько вдохновенно, что не поверить ему было просто невозможно.

– Более двадцати лет мы беспрепятственно позволяли им воровать наши военные технологии, и в результате в их руках оказалось почти сорок процентов наших ядерных секретов, – подытожил он, и все присутствующие возмущенно зашумели. – Сорок процентов, подумайте только! – прокричал он в микрофон.

В течение пяти минут Аарон Лэйк вовсю клеймил китайцев, обвиняя их во всех смертных грехах и в особенности в небывалом наращивании вооружений. Этот ход тоже был подсказан директором ЦРУ. Прежде всего нужно было напугать американцев китайской угрозой и растущей военной мощью азиатов, а чуть позже перейти к русским и окончательно подавить волю избирателей. Опыт подсказывал Мэйнарду, что самые сильные аргументы лучше приберечь для завершающего этапа кампании.

А Лэйк тем временем продолжал нагонять страх на избирателей и вскоре перешел к своей программе спасения страны. Когда он пообещал удвоить расходы на оборону за первые четыре года своего правления, зал в буквальном смысле взорвался от восторга и наградил его такими овациями, что у него еще долго в ушах звенело. Восторг этих людей был совершенно искренним, так как речь он держал перед четырьмя тысячами рабочих и служащих, занятых производством боевых вертолетов.

Тедди наблюдал за этим шоу не без удовольствия, продолжая гордиться тем, что удачно выбрал человека, способного искусно выполнить его замысловатый план. Им все-таки удалось затмить недавно состоявшееся бесцветное политическое шоу в Нью-Хэмпшире и фактически полностью нейтрализовать его результаты. Имя Лэйка не значилось в списках участников этого шоу, и он откровенно заявил, что гордится этим.

Такого уже давно не было в политической истории США.

«Кому нужны эти пресловутые праймериз в Нью-Хэмпшире? – не уставали цитировать газеты слова Лэйка. – Пусть они делят этот штат между собой, а я возьму всю остальную страну».

Лэйк закончил речь под бурные, долго не смолкавшие аплодисменты и снова стал энергично пожимать руки окружившим его сторонникам. После этого Си-эн-эн переключила камеры на свою студию и в течение следующих пятнадцати минут пережевывала сенсацию, свидетелями которой стали миллионы телезрителей.

Тедди щелкнул кнопкой, и на экране появилось другое изображение.

– А это уже законченный продукт, – сказал он. – Первое его испытание.

На экране появилась разработанная в недрах его управления политическая реклама в поддержку Аарона Лэйка. На экране замелькали кадры, отснятые в Китае. Несколько китайских генералов пристально наблюдают за военным парадом – длинные шеренги военных, чеканя шаг, демонстрируют полную готовность выполнить любой приказ военного командования и руководства своей страны.

– «Вы думаете, мир стал безопасным?» – прозвучал за кадром тревожный вопрос диктора, обращенный к миллионам соотечественников.

Картинка мгновенно изменилась, и на экране появились кадры военных парадов в Ираке, Ливии, Сербии и Северной Корее. Даже бедный Фидель Кастро не был обойден вниманием репортера, хотя его изрядно ослабленная недоеданием армия уже не производила столь угрожающего впечатления, как раньше.

– «Наша армия, – продолжал нагнетать тревогу диктор, словно война уже началась, – сейчас не в состоянии выполнить задачи, аналогичные тем, которые она выполняла в девяносто первом году в Персидском заливе».

Вслед за этим на экране появились беснующиеся толпы возмущенных индийцев, а чуть позже – столь же воинственных пакистанцев.

– «Китай хочет во что бы то ни стало присоединить к себе Тайвань, – продолжал угрожать диктор, пока китайские солдаты со свирепыми лицами бодро чеканили шаг. – Северная Корея с таким же упорством стремится к захвату своих южных соотечественников, – надрывно звучал голос на фоне лязга танков, идущих по центральным улицам Пхеньяна. – Соединенные Штаты всегда были для них вожделенной целью, а сейчас стали к тому же легкой мишенью».

Голос резко изменился, и на экране появился зал конгресса, где проходило одно из слушаний по военному бюджету. На трибуне стоял увешанный орденами и медалями генерал, докладывавший членам подкомитета ситуацию с расходами на оборону.

– «Вы, члены конгресса, – жестко чеканил он каждое слово, – с каждым годом уменьшаете расходы на оборону.

Бюджет нынешнего года не стал исключением. Сейчас он гораздо меньше, чем расходы на оборону пятнадцать лет назад.

Вы требуете, чтобы военные были готовы к боевым действиям в Корее, на Ближнем Востоке, а теперь еще и в Восточной Европе, но сами постоянно урезаете ассигнования. Ситуация просто критическая».

Экран телевизора неожиданно погас, и только прежний угрюмый голос продолжал звучать в динамиках:

– «Двенадцать лет назад в мире было две сверхдержавы.

Сейчас нет ни одной».

Экран снова вспыхнул, на нем появилось красивое и внушающее доверие лицо Аарона Лэйка.

– «Лэйк, пока еще не поздно!» – прозвучал уже ставший известным лозунг самого таинственного кандидата в этой президентской гонке.

– Что-то не нравится мне этот ролик, – прокомментировал Йорк после небольшой паузы.