Эра воды - Станислав Михайлов

— Как думаешь, чудеса бывают? Эй, робот! Я к тебе обращаюсь.

— Вопрос выходит за рамки моей программы.

Я хмыкнул:

— Говорю, вероятность оцени. Полет с крейсерской скоростью на стандартной высоте, отказ двигателей, потеря крыльев. Наш турболет, на котором летели. Ты, кстати, тоже летел.

Пауза затянулась. Рембот молчал.

— На вопрос отвечай!

— В постановке условий задачи отсутствует вопрос.

— Ты невыносим. Оцени вероятность благоприятного исхода. Что мы выжили. Ну, как сейчас. Понял?

— Задача понятна. Вероятность близка к нулю.

— Вот! И я так думаю… Странно, правда? Ладно, пока свободен.

Мы не могли выжить даже в условиях Марса, если бы не влетели в мерзлотную полость. Обрубки крыльев, уцелевшие в вихре, вырвало под корень при входе в грунт, но они сыграли свою роль и затормозили скольжение по пещере. Удар носом оказался не настолько сильным, чтобы убить нас, только раздробил кости веселому энтузиасту Рупи, пилоту этого пеликана, который турболетом-то назвать язык не поворачивается. Дело в том, что из-за слишком низкой плотности атмосферы на Марсе невозможно использовать привычные аэрокары, амфибии и прочие машины на реактивной, а также винтовой тяге или на воздушной подушке. По каменистой и песчаной почве Красной планеты ползают гусеничные тягачи, катаются колесные вездеходы и, в условиях особенно сложного рельефа, бегают многоножки. А между важными пунктами проложены вакуумные трубы для стремительных монорельсовых поездов. Пожалуй, это основной, самый быстрый и надежный способ грузовых и пассажирских перевозок, и надо мне было ехать поездом, надо было поездом, но что толку повторять это заклинание, оно не работает задним числом. Кроме того, хотя протяженность сети монорельсовых дорог составляет уже три с половиной тысячи километров, но в масштабах Марса, конечно, это смешное число, да и не в любое место можно проложить трассу. Поэтому нужны летающие машины.

В небе безвоздушных или маловоздушных планет и спутников, а также в перелетах между ними, господствуют ракетные устройства. Термоядерный двигатель позволяет разогнать ионизированный газ до скоростей, которые не снились химическим предшественникам, так что тяга у него приличная. Кроме того, за счет высокой скорости выброса из сопла рабочее вещество занимает не слишком много места, давая возможность нести большую полезную нагрузку. А брать в качестве этого самого «рабочего вещества» теоретически можно почти что угодно, ведь его задача лишь разогреться и вылететь вон, толкнуть ракету вперед. В реальности вместо «чего угодно» предпочитают использовать сжиженный газ или жидкость, обычно, воду.

Однако ракеты — не лучшее решение для перевозок в пределах планеты. Причин к тому много, не буду перечислять. Поэтому для Марса, у которого какая-никакая атмосфера все-таки существует, решили приспособить земные турболеты. Турболет, как известно, наследник самолета, но имеет турбины увеличенного диаметра, хорошо приспособленные к вертикальному взлету и полетам на очень больших высотах. Термоядерный движок позволяет ему прокачивать воздух с такой скоростью, что он может гонять даже там, где атмосфера очень разрежена. Доукомплектация баками с рабочим веществом позволяет использовать турболеты для перемещений с Земли на Луну, но такие машины должны иметь дополнительную радиационную защиту. Собственно, они и летают. Последние десятилетия сообщение между Луной и Землей стало регулярным и, по сути, мало отличается от трансокеанского перелета.

— Ты ведь считать умеешь? — Я никак не мог оставить робота в покое. — Прикинь, сколько сейчас на поверхности.

— Требуется уточнение параметров запроса.

— Времени сейчас сколько, отвечай!

— Шесть часов тридцать пять минут девятнадцать секунд по среднемарсианскому времени. Дополнительная справочная информация: для удобства пользователя полевой скафандр оборудован хронометром. Чтобы переключить режим времени…

— Хватит! — Голос едва не сорвался на крик. Чертова машина только что назвала меня идиотом. Ну, да, согласен, не назвала. И даже не хотела. И в программе у нее этого нет. А если уж начистоту, трудно спорить, вопрос был глупым, часы внизу справа, вон, светятся зелененьким, нужно только чуть опустить взгляд. Достаточно скомандовать, и вызовется расширение: стереомодель планеты. Развернется и покажет компьютерный пейзаж, почти неотличимый от настоящего, в любой точке поверхности, в любое время суток. Могу любоваться марсианским восходом хоть прямо сейчас.

Рембот не виноват, что я один, застрял под землей, где не с кем словечком перемолвиться, что на мне висит ответственность за жизнь Рупи, сладко дрыхнущего в медицинском саркофаге, и впереди у нас полнейшая неопределенность марсианских глубин. Геологической карты на этот район нет, геофизической тоже, по крайней мере, в доступных мне сейчас локальных базах данных. Остается двигаться наощупь. Благодаря роботу, есть чем пощупать, не нужно самому тыркаться наугад по пещерам.

Спасибо ремботу. А я на него злюсь, как ребенок на непослушную куклу… Не могу отделаться от привычки одушевлять механизмы. Двигается, мыслит, говорит, значит, живое. И хотя понимаю, что это не так, веду себя с ними, как с людьми. Вот и сейчас, почувствовал раскаяние и снова полез к роботу с разговорами:

— Эй! Можешь показать, как мы падали? Смоделировать аварию? Возьми записи борткомпьютера и покажи мне, как это смотрелось со стороны, камера от третьего лица.

В тот же миг я потерял под ногами опору и оказался подвешенным высоко над землей, темными пятнами проглядывающей сквозь рыжую дымку пыльной бури. Рефлекторно задержал дыхание а, опомнившись, громко и неприлично выругался. Это стереопроекция. Пыль не настоящая, я по-прежнему в пещере, а не парю, подобно давно вымершей марсианской птице над скорбной пустыней новых дней.

Над головой красной размытой кляксой плыло солнце.

— Предупреждать же надо, молниеносный ты мой. — Отдышавшись, я огляделся в поисках турболета. — Преклоняюсь перед твоей скоростью вычислений, но мои нейроны не догоняют. Ты не мог бы в следующий раз давать паузу и предупреждать о начале показа? Я ж с ума сойду!

— В последующих показах будет использована задержка по времени длительностью три секунды и предварительное оповещение о начале показа. Подтверждаете изменение настроек стереопроектора?

— Да, подтверждаю. — Ответил я уже рассеянно, поскольку в клубящихся воздушных струях появился «пыльный дьявол». Вначале едва заметный, он быстро обрел плотность и вырос сразу вверх и вниз, устремив к земле кажущуюся тоненькой черную ножку. Далеко в стороне показался второй. И третий. Я насчитал их девять. В ближайшем сверкнула молния.

Точка турболета, издали почти неразличимая, выросла в размерах, приблизилась, и вот он уже появился во всей красе, альбатрос марсианской аэронавтики. Подобный древнему ящеру, пугавшему рыб и парившему над меловыми океанами Земли, наш птеранодон современной инженерии рассекал пыльные небеса во владениях мрачного бога войны. Гордо реял.

Когда запустили проект марсианского летательного аппарата, просто так, без доработок взять и перетащить земной турболет на Марс не получилось, все-таки атмосфера слишком хилая. И чудо-умельцы придумали нарастить ему крылья. Огромный размах крыла позволил марсианским, даже не знаю, как их назвать… Аэропланам? Позволил им совершать перелеты со значительной полезной нагрузкой и низким расходом ядерного топлива, которое всегда в дефиците, поскольку водород необходимо обогащать дейтерием, а это не сделаешь на коленке — именно по этой причине, плюс из-за экономии рабочего вещества, мы не используем на Марсе ракеты в качестве основного средства доставки грузов.

Заодно крылатые машины обещали и неплохую безопасность, поскольку оказались способными более-менее сносно планировать даже с отключенным двигателем. Но за все приходится платить. От вертикального взлета, понятно, отказались. Крылья на поверку вышли слишком тонкими и гибкими — несмотря на все современные технологии, гнулись больше, чем положено, а когда от них попытались добиться жесткости, начали ломаться. Кроме того, марсианский турболет получился совсем не маневренным из-за своих размеров и нуждался в очень длинной полосе для разбега. Кроме того, каждый экземпляр можно было считать уникальным и экспериментальным, и для него требовался живой пилот.

Да, эти машины ввели в предпромышленную серию и применяли для перевозок в тихую погоду, но иногда она менялась настолько стремительно, что заставала аппарат в воздухе. Обычно пилоту удавалось добраться до цели, но, увы, не всем везет. Так мы и влетели в смерч, а смерчи или «пыльные дьяволы» на Марсе могут быть высотой до нескольких километров и образуются очень-очень быстро.