Отечество - Пак Голь

— Сказано, закрывай лицо! — Приказ Док Ки звучал неуверенно. Он скорее походил на мольбу. Еще бы! Вместо глаз Тхэ Ха он видел две черные, ненавидящие точки. В отчаянии Док Ки надавил на курок, но напрасно. Пуля взвизгнула у самых ног Тхэ Ха. Док Ки устало опустил карабин и отвернулся.

— Господин капитан, трудно стрелять в такой обстановке, — промямлил Док Ки. — У меня больное сердце. Нельзя ли их повернуть спиной, вот тогда…

Следователь поморщился и уставился на Уоттона, ожидая распоряжения. Капитан презрительно усмехнулся. Было ясно, что Док Ки не сможет стрелять в лицо. Следователь подошел к Уоттону и высказал свое мнение. Тот, злорадно усмехаясь, молча согласился.

Бывший счетовод повернул троих смертников спиной. Док Ки щелкнул затвором. Первым его выстрелом был сбит Ен Хен. Тхэ Ха вздрогнул, почувствовал, что товарищ упал. Нет, он не будет покорно ждать своей очереди! И он прыгнул в черную пасть шахты. Одновременно хлопнули два выстрела, но они не попали в цель. Слишком внезапно все произошло. Тхэ Ха исчез в темноте. Вслед ему затрещала автоматная очередь. Док Ки подбежал к самому краю ямы и остервенело палил. Он никак не мог смириться с тем, что жертва так внезапно ускользнула.

Настала очередь старика Кима. Грянул залп. Старик вздрогнул, качнулся и камнем полетел в шахту. Через минуту глухое эхо донеслось снизу. Лисынмановцы наклонились над пропастью и сделали еще несколько автоматных очередей «для верности». Прислушались. Снизу не доносилось ни единого звука — ни шороха, ни стонов. Уоттон еще раз прошелся по краю шахты, держа наготове автомат, а потом ленивой походкой побрел прочь, догнал Док Ки и положил ему руку на плечо.

— Мистер Док Ки… Ловите больше красных, — процедил он.

Док Ки испуганно вздрогнул и пообещал к трем часам дня доставить ему еще двух «красных». Сейчас он был уверен, что выполнит и это поручение.

С этой целью Док Ки, прихватив с собой счетовода, направился к подъемникам шахты. Там, как ему казалось, должны были скрываться партизаны-шахтеры. Однако Док Ки уже десять лет не спускался под землю, и его нервы не выдержали. Он предложил вернуться.

— Коммунисты, — объяснил он, — могли устроить здесь завалы и другие сюрпризы, мы отсюда не выберемся.

Им ничего лучшего не пришло в голову, как разжечь костер у входа в шахту для того, чтобы задушить дымом мнимых партизан. Так предложил счетовод. Они притащили к входу бревна и разожгли большой костер. Дым быстро заполнил вход в шахту, но внизу по-прежнему не было признаков жизни. Принесли взрывчатку. Док Ки поджег запал. Взрыв потряс поселок. Вход в шахту засыпало.

Глава 11

Хи Сон вместе с другими работниками уездного комитета и группой крестьян направлялся на сборный пункт в район Чандина. Шли несколько дней.

По дороге тянулись вереницы беженцев и скрипучие повозки, груженные доверху домашним скарбом. Иногда встречались колонны отступавших войск. Навстречу проносились, поднимая клубы пыли, военные грузовики.

Усталые, измученные вконец люди с трудом переносили дорогу, они едва держались на ногах. У каждого была тяжелая ноша. Особенно доставалось женщинам. У большинства из них за спиной были дети, на голове — тяжеленный узел и такие же узлы в руках. Пот лил с них ручьями. Иногда беженцев обгоняли солдаты с вязанками веток. Они спешили к переправе.

Канонада сотрясала землю и воздух, с каждым днем становясь все ближе и ближе. Теперь она слышалась не только позади, но и где-то сбоку. Люди терялись в догадках. Одни уверяли, что враги уже захватили Хамхын, другие говорили о десанте в Мунчене, утверждая, что войска противника, двигаясь на Ковон, берут их в кольцо. О том, что творилось за спиной отступавших, еще можно было узнать кое-что достоверное, но из Хамхына не было никаких известий вообще.

Между тем враг следовал по пятам, угрожая настигнуть эвакуировавшиеся колонны. Тревога росла с каждым часом, подгоняя людей. Первое время при появлении вражеских самолетов они бросались врассыпную, прячась в кюветы и придорожные кусты; теперь же никто и не думал укрываться — нельзя было терять драгоценного времени. Только вперед — подальше от врага.

Хи Сон глубоко вздохнул и отвернулся, чтобы не видеть шедшую впереди женщину, еле передвигавшую ноги. На голове ее был огромный узел, за спиной покачивался младенец, а рядом, уцепившись за юбку, шагал мальчуган лет пяти. Хи Сону показалось, что однажды он уже видел эту женщину. Он еще раз посмотрел в ее сторону. В юности она, наверное, была очень красивой. Она не утратила своей привлекательности и сейчас, хотя первые морщинки уже легли под глазами и лицо осунулось от крайней усталости.

— Ножка болит, мама, ножка!… — всхлипнул мальчуган и присел на обочине дороги.

— Американцы придут. Пошли скорей! Посмотри, они уже там… Нагонят, тогда что? Пошли, пошли скорей!

Малыш, растирая грязным кулачком слезы на щеках, с трудом поднялся с земли и медленно поплелся вперед. Но не сделал и нескольких шагов, как снова остановился и заплакал. Теперь на него не действовали слова матери о том, что близко американцы и что там, впереди, его ждет отец. Мать тоже заплакала от бессилия что-нибудь предпринять.

Хи Сон подошел к мальчику и поднял его на руки.

— Ну-ну, не реви! Пошли. А то скоро американцы сюда придут, — уговаривал он мальчика.

— Товарищ секретарь?! — воскликнула мать ребенка, широко раскрыв глаза. Ее взгляд говорил сам за себя. Женщина обрадовалась, встретив человека, который мог ей помочь. А Чо Хи Сону почему-то вдруг вспомнилось одно из собраний Женского союза. Тогда обсуждался вопрос о разведении шелкопряда. Именно там впервые он увидел эту женщину. Она застеснялась слез, будто была виновата в своих горестях и бедах.

— О, да ты молодец! Не всякий сможет так долго идти… — полушутя-полусерьезно сказал Хи Сон мальчугану.

— Бедненький, ногу стер… — тихо сказала женщина.

— И дети страдают, — грустно заметил председатель уездного народного комитета Хен Ман, подойдя к Хи Сону. Ему было около шестидесяти, но выглядел он гораздо старше своих лет — его усы и борода были совсем седыми, на голове большие залысины, частая сетка морщин избороздила щеки. В уезде его иначе и не называли, как «Наш дедушка». Ему бы сидеть на завалинке, курить трубочку да играть с внуками, — так нет же! Неугомонный… А люди к нему прислушиваются, верят.

— Туго вам всем приходится, — продолжал старик, ни к кому не обращаясь.

— Ну, пошли. Скоро дяди поймают американцев. Хочешь на это посмотреть? Хочешь! Ну вот и хорошо, — Хи Сон ласково потрепал мальчика по щечке, точно это был его родной сын. У него действительно был такой же мальчуган. Но раньше как-то не хватало времени для сына — работы всегда по горло, некогда, домой приходил поздно. И вот теперь он расстался с сыном, не зная, доведется ли встретиться.

— Наш папа тоже ушел ловить американцев, — с серьезным видом сказал мальчик.

— Да ну? И много наловил?

— Много-премного.

— Сколько же?

Мальчик поочередно загнул все пальцы на правой и левой руках, потом схватил ручонку сестренки и сделал то же самое.

— Так много? Наверно, он герой, твой папа.

— Мама тоже говорит, что папе много орденов дадут.

— А ты, когда подрастешь, тоже пойдешь воевать, как отец?

— Угу, — мальчуган кивнул в знак согласия.

— Ха-ха! Как бы к тому времени их всех не переловили! — сказал Хён Ман, и все рассмеялись. В этот момент эхо донесло гулкую орудийную канонаду, напоминая, что нельзя ни на секунду забывать о войне. Тотчас же все снова стали серьезными и молча зашагали по дороге, прислушиваясь, откуда доносятся залпы. Земля дрожала при каждом новом раскате.

— Возьмите меня в горы, — умоляюще попросила мать мальчика. Хи Сон медлил с ответом: он не знал, что сказать.

— Вам бы лучше пробираться в Чандин, — наконец проговорил он.

— Там нет никого из знакомых. Пропаду с ребятишками, — едва выдавила из себя женщина, не в силах скрыть отчаяния.

— Ладно, пойдемте вместе, — сказал Хи Сон.

В самом деле, куда же ей деться с детьми? Хи Сон разделял тревогу этой женщины. Он решил, что будет заботиться о ней.

В эти дни войны на голову Хи Сона свалился целый ворох хлопот. Нужно было сформировать партизанские отряды, подумать об эвакуации беженцев и о помощи тем, кто сможет эвакуироваться, нужно было позаботиться о промышленных предприятиях и, наконец, сохранить и вовремя переправить в надежные места запасы продовольствия. Вопросы, один труднее другого, мучили Хи Сона всю дорогу, не оставляя его в покое ни на минуту.

Группа беженцев медленно продвигалась по дороге. Вскоре их нагнала длинная армейская колонна. Солдаты шли молча, измотанные, вспотевшие. Видно, не один день и не один десяток километров им пришлось прошагать. Они шли, обвешанные гранатами, с карабинами, автоматами и винтовками за плечами. Тянули за собой тяжелые пулеметы и минометы, тележки со снарядами. Тут же, в колонне, находились повозки со снаряжением и легкие орудия.