Лабиринт смерти - Филип Дик

— Погиб человек, — сказал он.

— Но ведь мы его почти не знали. Вообще не знали, если на то пошло.

— Верно, — согласился Морли, подумав: «Не потому ли я столь остро почувствовал вину?» — Возможно, это случилось из-за меня, — произнес он вслух.

— Это случилось из-за насекомого, — возразила Мэри.

— Может, домолимся? — подала голос Мэгги.

— Почему одну молитву необходимо отправлять по радио на расстояние в восемьдесят тысяч миль, а для другой не нужно никакой электроники? — поинтересовался Сет, и сам же мысленно ответил: «Потому что на сей раз для нас не так уж и важно, будем ли мы услышаны. Тогда мы просили для себя, а не для Толчифа». От этого вывода он помрачнел еще больше. — Увидимся позже, — попрощался он с Мэри. — Мне надо еще распаковать багаж.

— Хорошо, только держись подальше от нозеров, — предостерегала жена. — Хотя бы до завтра, пока мы не найдем растение или насекомое…

— Я не выйду за порог, — пообещал Сет.

Он твердым шагом покинул конференц-зал. Через несколько секунд он уже поднимался по ступенькам на крытую галерею, куда выходили двери квартир.

«Спрошу-ка я Спектовского», — подумал Сет.

Порывшись в коробках, он отыскал свой экземпляр книги «О том, как я восстал из праха на досуге, и о том, как это можешь сделать ты», сел, положил томик на колени, накрыл ладонями зажмурился, задрал голову и произнес:

— Кто или что убило Бена Толчифа?

Он раскрыл книгу наугад, ткнул пальцем в страницу и открыл глаза. Оказалось, палец попал в слова: «Разрушитель Формы».

«Это мало о чем говорит, — отметил Сет. — Смерть — это всегда результат износа формы, результат действия Разрушителя.

На растение или насекомое это не похоже, — подумал он оцепенело, — а похоже на нечто совершенно иное».

В дверь постучали. Сет устало поднялся и медленно приблизился к двери. Не отворяя, отдернул штору с маленького оконца и выглянул в ночную тьму. Кто-то стоял на крыльце — невысокий, длинноволосый, в облегающем свитере и короткой юбке; босиком.

«Сьюзи Смат с визитом», — подумал Сет, отпирая дверь.

— Привет, — Сьюзи лучезарно улыбнулась. — Можно с тобой немножко поболтать?

Он подвел ее к Книге.

— Я спрашивал ее, кто или что убило Толчифа.

— И что же она ответила? — Сьюзи села, заложив ногу за ногу, и наклонилась к книге, силясь разобрать слова, на которые указывал палец Сета. — Разрушитель формы, — спокойно произнесла она. — Но ведь это всегда — Разрушитель Формы.

— И все же, мне кажется, здесь есть намек.

— Что насекомое тут ни при чем?

Он кивнул.

— У тебя найдется поесть или выпить чего-нибудь сладкого?

— Разрушитель Формы, — вымолвил Сет. — Он бродит снаружи.

— Ты меня пугаешь.

— Да, — согласился он. — Хочу испугать. Надо отправить радиограмму с мольбой о помощи. Иначе мы здесь не выживем.

— Сошедший-на-Землю является без мольбы, — заметила Сьюзи.

— У меня есть «Бэби Руфь». — Сет порылся в саквояже Мэри, нашел и протянул Сьюзи большую конфету. — Угощайся.

— Спасибо, — она надорвала обертку.

— Мне кажется, мы обречены, — сказал он.

— Мы всегда обречены. В этом — суть жизни.

— Я не о том. Мы обречены в настоящий момент. Не в абстрактном смысле, а как в тот раз, когда я пытался загрузить «Мнительного Цыпленка». Mors certa, hora incerta.[5] Одно дело — знать, что ты умрешь когда-нибудь, и совсем другое, что умрешь в течение одного месяца.

— У тебя очень симпатичная супруга.

Сет вздохнул.

— Давно вы женаты? — пристально глядя ему в глаза, спросила Сьюзи.

— Восемь лет.

Она порывисто встала.

— Пойдем ко мне. Увидишь, как мило можно обставлять наши квартирки. Пойдем, а то здесь как-то муторно.

Сьюзи вцепилась в его руку, словно испуганный ребенок, и Сет с удивлением обнаружил, что идет за ней.

Они выбежали на галерею, миновали несколько квартир и остановились у жилища Сьюзи. Дверь была не заперта. Отворив ее, Сьюзи потащила Сета в тепло и свет. Она не солгала: ее квартира выглядела прелестно.

«Интересно, а мы так сможем?» — подумал он, разглядывая картины на стенах, узоры на гардинах и великое множество ящичков и горшочков, в которых росли приятные глазу цветы.

— Мило, — сказал он.

Сьюзи хлопнула дверью.

— И это все, что ты можешь сказать?! Да я целый месяц рук не покладала!

— Но ведь ты сама использовала это слово.

Она рассмеялась.

— Я-то могу сказать, что у меня мило, но ты — гость и не должен скрывать восхищения.

— Хорошо, — уступил он. — Здесь чудесно.

— Вот так-то лучше. — Она уселась в кресло, обитое черным холстом, откинулась на спинку, энергично потерла ладони и посмотрела на Сета. — Я жду.

— Чего?

— Когда ты начнешь меня соблазнять.

— Это еще зачем?

— При виде меня ты должен сходить с ума от вожделения. Я же поселковая шлюха, разве не слышал?

— Я только сегодня прилетел.

— Все равно, рано или поздно тебе бы сказали.

— Если кто-то попытается, — мрачно пообещал Сет, — схлопочет по морде.

— За что? Это же правда.

— Тебе-то зачем это нужно?

— Доктор Бабл говорит, из-за нарушения функции диэнцефалона.

— Умный он слишком, этот ваш Бабл. Знаешь, как он отозвался о моей встрече с Сошедшим? Сказал, что в моем рассказе почти все — ложь.

— Доктор Бабл Его слегка недолюбливает. К тому же, он всегда старается уязвить собеседника.

— Зная об этой черте, я бы на твоем месте не стал обращать внимания на диагноз Бабла.

— Он объяснил, почему я пошла по этой дорожке, только и всего. Но что сделано, то сделано. Я переспала со всеми мужиками в поселке, кроме Уэйда. Он противный!

— А что он говорит насчет тебя? — поинтересовался Сет. — Ведь он как-никак психолог. Во всяком случае, выдает себя за психолога.

— Говорит, что… — Она замялась, глядя в потолок и покусывая нижнюю губу, — …что это поиск великого архетипа «отец-мир». Так бы сказал Юнг. Ты что-нибудь знаешь о Юнге?

— Да. — На самом деле это имя Сету ни о чем не говорило. Он слышал только, что Юнг немало поспособствовал восстановлению дружеских отношений между интеллигенцией и священниками. — Понимаю, — кивнул он.

— Юнг считал, что наше отношение к родным отцам и матерям обусловлено тем, что они воплощают некоторые мужские и женские архетипы. Например, есть великие архетипы «плохой отец-земля» и «хороший отец-земля», и так далее… То же самое относится и к женщинам. Моя мать оказалась «плохой матерью-землей», поэтому вся моя психическая энергия была направлена на отца.