Жить и умереть свободным - Сергей Зверев

– Никого? – из-за спины донесся голос Астафьева.

Малинин вздрогнул – он не ожидал, что Чалый уже не спит, а следит за ним.

– Вроде тихо… – аккуратно опустив одеяло на окно, Витек обернулся к напарнику. – Только метель. Наверное, все дороги замело.

– Это хорошо. Одевайся, пойдем.

– Далеко?

Астафьев тщательно намотал на ноги портянки, сунул ноги в сапоги.

– Четыре года назад, где-то за восемь месяцев до того, как меня мусора закрыли, зависал я на зиму тут, в Февральске, у одного китаезы, – задумчиво припомнил Чалый. – Сунь-в-Чай, или как там его зовут. Интересный такой мужик. С виду невзрачный, типа тех узкоглазых, которые на местных стройках вкалывают. А присмотреться – так настоящий мафиози, даже круче наших хабаровских авторитетов. Китаец ко мне почему-то проникся. Наверное, потому, что я его бизнес сразу же выкупил и сдать мог в любой момент. Но вместо этого несколько раз сильно ему помог. Вот я и думаю к нему сходить…

– А зачем нам этот Сунь-Вынь? – не понял Малина.

– У него за филки чего хочешь можно достать, – прищурился Чалый. – Наркоту там, любые ксивы, вплоть до мусорских. Даже стволы. А бабла мы с тобой в «Культтоварах» вроде бы нормально подняли.

– Сорок четыре тысячи с мелочью, – подсказал бывший вертолетчик. – Ты же себе забрал.

– Думаю, хватит, чтобы с ним добазариться.

Астафьев извлек из кармана пачку денег, быстро растасовал их по номиналам так, чтобы мелочь оказалась в середине, а крупные – по краям. Стянул пачку аптекарской резинкой, подбросил заскорузлой рукой.

– О чем ты с ним хочешь базарить?

– Стволом не мешало бы разжиться, – задумчиво прикинул Чалый. – А ты что – думал, что я заточкой собираюсь охрану вертолета валить?

Спустя несколько минут от брошенного вагончика отделились две темные фигуры. К счастью для беглецов, Февральск выглядел абсолютно пустынным. По темному времени суток посельчане обычно не спешили покидать дома. А уж метель и вовсе принудила жителей ограничить уличные перемещения до необходимого минимума. Ведь в обильные снегопады, когда видимость не превышает длины вытянутой руки и передвигаться приходится почти что на ощупь, тут, на Дальнем Востоке, можно заблудиться даже рядом с собственным домом.

Путь до кладбища с крематорием и колумбарием занял минут сорок. Астафьев каким-то звериным чутьем безошибочно отыскал дорогу; Малине оставалось лишь удивляться, как это они не заблудились в этом кромешном снежном аду.

Подойдя к железным воротам со стеклянным наростом видеоглазка, Чалый вдавил кнопку звонка и прислушался. Спустя минуту из-за двери послышался надтреснутый голос:

– Инокентия? Ты, цто ли?

– Открывай, я…

– А с тобой кто это?

– Мой кореш, отвечаю за него в натуре, – Астафьев подтолкнул локтем в бок Малину – мол, не бзди, тут все свои.

Китаец замешкался – видимо, думал, стоит ему открывать или нет.

– А цто хоцеся? – спросил он.

– Базар один к тебе есть. Деловой, по бизнесу. – Чалый старался вложить в свои интонации как можно больше миролюбия.

Волшебное слово «бизнес» явно заинтересовало Ян Суня. За железными воротами послышались шаги, сухо заскрипел снег. Впустив гостей, хозяин на секунду выглянул наружу и, убедившись, что там никого нет, тут же закрыл дверь и защелкнул засов. Проведя Чалого и Малину в бытовку, примыкающую к котельной, китаец усадил гостей на продавленный диванчик, внимательно осмотрел и, оценив их пятидневную небритость, поинтересовался:

– От мента скрываетеся, да?

Малина инстинктивно вздрогнул, а Астафьев, недобро взглянув на хозяина, поинтересовался вкрадчиво:

– А ты с чего взял?

– Ты, Кеса, у меня когда-то работал, а потом мента тебя зазопили и в далекий тюрьма отправили, – с лучезарной улыбкой напомнил Ян Сунь. – И дали тебе восемь лета. Ты и половина не отсидел. Амнистия таким, как ты, не дают. Потому и спрасиваю. Удрал, да?

– Слушай, Ян, ты мне тут под прокурора не коси! Я и так хорошо знаю, сколько мне отвесили и сколько осталось, – нервно перебил беглый арестант. – Я к тебе за другим пришел, по чисто конкретному делу. Помнишь, когда я у тебя тут кантовался, ты меня в Китай по поддельной ксиве отправлял, за контрабандной водярой?

– Помнися, – заулыбался китаец.

– Так вот: моему корешу, – Астафьев небрежно подтолкнул в бок Малину, – нужно две честные ксивы. Организуешь?

– Это денег стоит, – напомнил Ян Сунь очевидное.

– Лавье – не вопрос, – готовно подтвердил недавний зэк.

– Деньга засветися? Тогда и будем говоритя! – азиат просто лучился от показной доброжелательности.

– Не менжуйся, у нас тут все без обмана, не ментура. – Чалый демонстративно помахал перед носом китайца подготовленной пачкой денег.

– Ну, посли… – оживился Ян Сунь.

– Обожди, обожди, – Астафьев взял инициативу в свои руки. – А еще я знаю, что у тебя ствол можно купить.

– Какая ствола?

– Ну, волыну. «Макаров» – есть? Или «калаш»?

– У меня все еся… Давай в крематория.

Малинин никогда прежде не бывал в крематориях и потому переступил порог «технического подвала», где сжигали покойников, с явным душевным трепетом. Впрочем, ничего страшного тут не было: влажная мазутная тьма, хаотичное переплетение разнокалиберных труб под потолком, огромная газовая печь с электрическим подъемником, транспортером и двухстворчатым металлическим шлюзом. О печальном назначении этого подвала свидетельствовал разве что роскошный гроб с алой саржевой обивкой внутри, прислоненный к стене. Гроб, несомненно, предназначался для богатых клиентов; в него помещали тела покойных на гражданской панихиде непосредственно перед кремацией.

Покопавшись среди ящиков в самом дальнему углу, Ян Сунь достал коробку с пачкой растрепанных паспортов. Чалый протянул было татуированную руку, однако китаец с цирковой ловкостью передвинул ящик в сторону.

– Обоздися. Я сам найду.

– А откуда у вас столько документов, если не секрет? – подал голос осмелевший было Малинин.

– Бомза иногда приносят, – заулыбался Ян Сунь. – Спирта им хоцеся, закусиця, то да се… Бываеця, цто и трупы с документой привозят. И мента не всегда интересуется. Вы не сомневайтеся, ксивы самый честный, не подделка! И пецяци, и регистрации! А то, цто целовека тот умерла, нигде не записано!

Китаец отобрал два наиболее подходящих, с его точки зрения, паспорта и, не выпуская документы из своих рук, продемонстрировал их гостям. И хотя фотографии на паспортах не совсем соответствовали внешнему виду беглецов, дальневосточные менты вряд ли бы стали обращать на это внимание; ведь жизнь в диких таежных поселках способна за несколько месяцев до неузнаваемости изменить облик человека!

– Вообще нам только одна ксива нужна, – молвил Чалый и кивнул на Малинина. – Один паспорт уже есть…

– Одна так одна. Какой хоцеся? Эта? Десять тысяця рублей!

Астафьев даже не стал торговаться, и это несколько удивило бывшего вертолетчика.

– Не вопрос, – отслюнявив требуемую сумму, Чалый взял документ, внимательно пролистал и сунул паспорт в карман. – А как насчет ствола?

– Какой хоцеся?

– А у тебя что – целый арсенал тут есть? Ну, гранатомет!

– Гранатомета нету. Но могу достать.

– А что сейчас есть?

– «Калашникова», «макарова», травматик… – скороговоркой менеджера принялся перечислять Ян Сунь.

– С патронами?

– А то как зе!

– А сколько у тебя, например, «калаш» стоит?

– Тридцать пять тысяця. И к нему два рожка с патроном.

Чалый прищурился, явно что-то замышляя.

– А ну-ка, покажи!

Затертый до белого «АКМ-74» был явно украден с военного склада, и скорее всего – тут же, в гарнизоне Февральска. Несмотря на потрепанный вид, выглядел он довольно внушительно.

– Дай-ка в руках подержать, – как бы невзначай попросил Астафьев. – Может, фуфель мне какой-то впариваешь! Я ведь тебе филки за ствол плачу!

Ян Сунь поколебался, однако все-таки протянул автомат собеседнику. Тот внимательно осмотрел оружие, отстегнул магазин и, убедившись, что он заряжен, пристигнул обратно. Набросил на плечо брезентовый ремень, положил палец на предохранитель…

– Тридцать пять тысяч, говоришь? – задумчиво переспросил Чалый.

– Ага, – с приклеенной улыбкой подтвердил китаец.

– Я вот что думаю… А зачем, собственно, мне тебе такие филки платить? – Астафьев вжал автоматный ствол прямо в грудь азиата. – Я ведь теперь не только этот ствол… но и все остальное могу забрать!

Глаза китайца расширились до разрешенных природой пределов. Он явно не верил в реальность происходящего.

– Шутися… – на выдохе прошептал Ян Сунь.

– Какие шутки, полхрена в желудке! – вызверился Астафьев. – А ну мордой к стене, сука узкоглазая!

– Все отдам, все отдам… – Хозяин кладбищенского бизнеса послушно отошел к стене с переплетением труб и уперся в бетон поднятыми руками. – Не стреляй, Кеса, мы ведь с тобой друзья… Что хоцеся? Спирт, ксива, наркотика, деньги…