Стена змей - Лион де Камп

С яростным воплем Лемминкяйнен шмякнул шапку оземь и принялся ее злобно топтать. Байярд хихикнул.

– Ах ты еще и насмехаешься надо мной?! – взвизгнул чародей. – Негодяй иноземный!

С этими словами он незамедлительно схватил кружку, из которой только что пил пиво, и злобно выплеснул остатки прямо Байярду в физиономию. Пива там оставалось меньше чем на дюйм, но даже этого неосмотрительному весельчаку вполне хватило.

– Не смей! – выкрикнул Ши, выхватывая шпагу. Лук Бельфебы был уже наготове.

Но вместо того, чтобы гневно вскочить или даже попросту утереться, Байярд неподвижным взглядом уставился на пламенеющую ложбину, моргая и хмуря брови. Наконец он выговорил:

– И все-таки это иллюзия! Там ничего нет, кроме кучек торфа, которые разложены в ряд и горят лишь местами. Но я не понимаю, как я ухитрился сразу этого не заметить!

– Должно быть, это алкоголь в пиве. Иллюзия была настолько сильна, что ты не смог сквозь нее видеть, пока у тебя в глазах не защипало. Такое раз со мной уже было – в континууме норвежских богов, – сказал Ши.

– Чары Похъёлы тем сильней, чем ближе подступаем мы к их твердыне, – сказал Лемминкяйнен, совершенно позабыв про свой гнев. – Но что нам судить да рядить теперь? Чересчур истощен я волшебством собственным, чтоб чары столь сильные разрушить!

– Можно подождать до завтра, пока ты не восстановишь силы, – предложил Ши.

Лемминкяйнен покачал головой:

– Там, в Похъёле, наверняка вызнают, что тут приключилось, и ежели пройдем мы проверку одними чарами, выдвинут другие навстречу, посильней первых, и с каждым шагом все трудней и трудней будет нам продвигаться вперед. Но если все-таки прорвемся мы прямо сейчас, прочие их чары ослабнут.

– Послушайте, – сказал Байярд, – по-моему, я знаю, как нам поступить. Если вы дадите мне немного пива, чтобы капать в глаза, я вас отсюда выведу. Места там полно, даже для саней.

Лось Хийси недовольно фыркал и упирался, но Лемминкяйнен непреклонно увлекал его вслед за Байярдом, который шагал впереди, то и дело окуная носовой платок в пивную кружку и прикладывая его к глазам. Ши обнаружил, что, несмотря на действительно сильный жар, он вовсе не заработал ожогов, как ожидал; на санях тоже не оказалось ни единой подпалины.

На противоположной стороне ложбины, одолев небольшой подъем, они сделали остановку. Байярд, направившийся было к саням, вдруг замер, указывая пальцем на старый трухлявый пень.

– Это человек! – воскликнул он.

Лемминкяйнен тяжко спрыгнул с саней, вытаскивая меч, а за ним и Ши с Бродским. Как только они подошли к пню, остатки ветвей на нем с шуршанием опали и перед ними предстал коренастый тип, комплекции примерно такой же, как у Лемминкяйнена. На физиономии у него застыла выражение угрюмой досады.

– Так я и знал, что поблизости кто-нибудь околачивается, дабы иллюзию поддерживать! – радостно взревел Лемминкяйнен. – Склоняй башку немедля, колдун похъёлский!

Тип быстро и отчаянно озирался по сторонам.

– Я – Вуохинен-чемпион, и бросаю я вызов! – объявил он наконец.

– Это он о чем? – поинтересовался Ши.

– Чемпион истинный завсегда имеет право вызов бросить, даже в доме чужом, – пояснил Лемминкяйнен. – Победитель либо голову соперника забирает, либо его самого в рабы. И кого же из нас ты тут вызываешь?

Вуохинен-чемпион долго переводил взгляд с одного на другого и в конце концов ткнул пальцем в Байярда.

– Вот этого. В чем его ремесло?

– Не пойдет, – провозгласил Лемминкяйнен, – поскольку ремесло его в том, чтоб взглядом своим проникать за пределы колдовства всякого. Ежели его ты вызываешь, так и так ты уже проиграл – ибо проник он за личину твою фальшивую. Вот Харол тебе, с мечом остроконечным, или же девица-хранительница Пельфепи с луком и стрелами, или же Пийт-борец, или же сам я, палашом привычным владеющий!

Он ухмыльнулся.

Вуохинен оглядел всех по очереди.

– О мечах остроконечных я ведать не ведаю, – признал он, – и хоть не подлежит сомнению, что во всем мире не сыскать лучника хотя бы наполовину столь искусного, как я, на женщин предпочитаю охотиться я без помощи лука. Вызываю Пийта на борьбу честную!

– А Каукомъели-то веселого ты даже и не помянул! – заметил Лемминкяйнен со смешком. – Мыслится тебе, что выбор твой наиболее безопасен. Но не спеши: скоро сам убедишься, каким мастерством невиданным владеют друзья Калевалы чужеземные! Ну что, станешь силушкой с ним мериться, Пийт?

– Ладно, – согласился Бродский, стаскивая рубашку. Вуохинен свою уже снял.

Оба закружились, растопырив руки, словно дрессированные обезьяны. Ши заметил, что ручищи Вуохинена толщиной своей напоминают шины тяжелого грузовика, и детектив по сравнению с ним казался полным задохликом. Вскоре Вуохинен прыгнул вперед и попытался схватить Бродского, но тот ловко вцепился ему в плечи, рывком откинулся назад, уперся ступней Вуохинену в живот и, уже падая на спину, резко выпрямил ногу, отчего противник перелетел через него и грузно плюхнулся оземь.

Лемминкяйнен разразился громовым хохотом.

– Сложу я про это песню! – прокричал он.

Вуохинен медленно встал и насупился. На сей раз он наступал более осторожно. Подобравшись наконец к Бродскому на расстояние вытянутой руки, он вдруг молниеносно бросился вперед и попытался слева ткнуть в глаза детективу растопыренными пальцами. Ши услышал, как Бельфеба ахнула, но в этот самый момент Бродский резко отдернул голову назад, с неуловимой быстротой одной рукой перехватил оттопыренный большой палец, другой – мизинец, напрягся и мощно дернул их в разные стороны.

Послышался хруст: Вуохинен колесом крутнулся в воздухе и повалился на бок, после чего сел и с искаженным от боли лицом принялся ощупывать безвольно повисшее запястье.

– Один щипач в Чикаго раз тоже вздумал меня так подловить, – сказал Бродский с довольным видом. – Еще желаешь прикинуться или с тебя хватит?

– Мошенничество! – выдавил Вуохинен. – На мечах...

Лемминкяйнен торжествующе выступил вперед.

– Желаешь ты его голову или чтоб служил тебе он вечно?

– Тьфу! – сплюнул Бродский. – Вряд ли со сломанной клешней от него будет много проку, ну да ладно – пущай живет и отрабатывает за свое нахальство. Пастор мне башку оторвет, если я отправлю его к праотцам.

Он обошел вокруг Вуохинена и как следует пнул его под зад.

– Это тебе за пальцы в глаза, гадюка. Встать!

С появлением Вуохинена в санях стало и вовсе не повернуться, а в качестве слуги, как верно подметил Бродский, ценности он особой не представлял – единственно, заготовка дров для вечернего костра с его участием стала продвигаться несколько быстрее. А кроме того, победа Бродского заметно улучшила отношения компании с Лемминкяйненом. Тот по-прежнему настаивал, чтобы Байярд с детективом ежедневно упражнялись – они уже достигли таких успехов, что перешли на настоящие мечи, – но теперь и сам герой чуть ли не каждый день отрабатывал броски, захваты и падения джиу-джитсу под руководством Бродского. Он тоже оказался способным учеником.