Искатель. 1993. Выпуск №6 - Фредерик Дар

Он много говорит, в то время как остальные молча едят. Его излюбленная тема — погода: какая она сегодня и какой она будет завтра. Темами ее Светлейшего Величества[23] — тоже являются рекорды погоды на всех континентах. Не оттого ли, что их остров окружен водяной пылью (с трехпроцентной индексацией)? А может быть, потому, что англичане — морской народ? Или потому, что они самые занудливые in the world[24]? Так было в течении веков и так будет во веки веков: в Великобритании говорят только о погоде.

Это продолжается в течение всего обеда. Потом все переходят в гостиную. Я прошу разрешения катить тележку тетушки Дафни, и она удостаивает меня этой чести. Кажется даже, что это трогает ее до глубины души. К счастью, мои права на вождение грузового автотранспорта при мне. Я драйвую старушку через огромные комнаты. Классный кортеж, ребята. Синтия следует за мной. Я чувствую, как ее фиалковый взгляд устремляется на мою грациозную спину, как пчелка на пыльцу розы. За ней вышагивает ее жених, мерзкий Долби, и, замыкая шествие, Мак Шаршиш катится по коврам, как бочонок.

Сигары, виски… Для славного Сан-Антонио[25] наступает момент, когда можно рискнуть. Это расследование, ей — богу, совсем не похоже на другие. Оно напоминает шахматную партию. Вместо того чтобы лезть напролом и крушить декорации, здесь надо продвигаться с большой осторожностью, тщательно взвешивая каждый ход, обдумывая каждое слово, и играть только наверняка.

Произнося тост за моих хозяев, я вновь выражаю свою радость по поводу того, что нахожусь среди них. Я обещаю им, что сразу же по возвращении во Францию я отправлю им несколько ящиков Дом Периньона в память об этой незабываемой встрече. Это вхождение в область желаемой материи, как выразился бы мой знакомый ассенизатор.

Я провожу параллель между виски и шампанским. Я рассуждаю, я воспеваю, я прославляю, я превозношу. И в завершение очень к месту вставляю безобидное пожелание:

— Для нас, французов, виски остается загадкой. Признаюсь, что мне бы не хотелось покидать Шотландию, так и не побывав на винокуренном заводе.

— Наш завод не так велик, — отвечает Дафни, — но если вам так хочется, Мак Шаршиш не откажет себе в удовольствии показать вам производство, не так ли, дорогой?

Колобок сияет. Он — в восторге. Он настаивает, чтобы мы сразу договорились о встрече. И мы решаем, что Синтия завтра в dinner[26] повезет меня в Мойзад-Цыпленхэм на экскурсию. Недурно, да? Это позволит мне познакомиться с окрестностями.

ГЛАВА VII,

Усаживаясь за руль своего катафалка, я ставлю точку в этом удивительном вечере, а заодно, так как я не ленив, и на данном этапе развития ситуации.

До сих пор все идет как по маслу. Я проник в дом и подружился с подозреваемыми, за исключением сэра Долби, который, кажется, полюбил меня, как почечные колики. Два обстоятельства смущают меня: подозреваемые вовсе не подозрительны. Старая леди-калека, ее очаровательная племянница, их жизнерадостный управляющий кажутся мне такими же чистыми, как кислород, закатанный в банки на вершине Монблана. И наоборот, вторая деталь, которая беспокоит меня, — это полное отсутствие интереса к нападению его жирнейшего высочества, Берю I-го, короля дураков. В конце концов, когда на вас нападает бандит в маске, прокалывает шины вашего шарабана и угрожает вам револьвером — это должно как-то взволновать вас и ваших близких, разве не так?

Я уверен, что если бы подобное несчастье случилось с вами, вы бы подняли на ноги полицию и прожужжали бы нам все уши. Однако Мак Херрел отнеслись к случившемуся более чем с британским спокойствием. Они даже не позвонили шерифу. Они также не соизволили вызвать механика. Это безразличие озадачивает меня. За столом болтали о прошлогоднем снеге и об облаке, которое омрачило небо в четырнадцать часов восемнадцать минут; согласитесь, что это крутовато, как заметил один иранец, которого посадили на кол. Занятная все же семейка.

Прелестное личико нежной Синтии все больше занимает мои мысли. Что за блажь пришла в эту восхитительную головку — выйти замуж за такую макаку, как Долби? Длинный фунт стерлингов? Возможно. Я не вижу других объяснений. Я знаю, что существуют потрясающие уроды, на самом деле Казановы первый сорт, но я был бы очень удивлен, если бы узнал, что Долби относится к этой мужской элите. Скорее всего в его трусах царит такое же уныние, как в сиротском приюте во время эпидемии скарлатины. Парня с такой бледной мордой, глазами-пуговками от замусоленной ширинки и губами такими же скептическими, как и септическими, скорее пошлют принести десяток кило картошки в картузе, чем уложат с собой бай-бай. Хотя у слабого пола — свои причуды! Есть сестрички, имеющие мужей с внешностью Антони Паркинга, но наставляющие им рога с отвратными харями! И не пытайтесь понять женщин.

Замечу, что то же самое и не один раз можно сказать о мужиках. Порой вы видите сногсшибательных парней, связавших свою судьбу с невообразимыми клюшками. Я знал одного такого парня, такого же стройного, как я, и почти такого же красивого[27], который был женат на одной тонкоструйке, настолько тощей, что, когда она шла, создавалось впечатление, что она вяжет себе юбку спицами. А ведь он мог побаловать себя породистой красоткой, тот, о котором я вам рассказываю. С такой витриной имеешь полное право предъявлять свои запросы. Но, хотите верьте, хотите нет, он был вполне счастлив со своей нитевидной уродицей. Хотя она и могла сшить себе платье из галстука и казалась на десятом месяце каждый раз, как проглатывала вишневую косточку.

Я говорю все это для того, чтобы выразить вам мое сожаление по поводу помолвки Синтии с Филиппом Долби. Лично я предпочел бы видеть этого филина в шляпе берсальера с двумя перьями.

С такими горькими мыслями я возвращаюсь в трактир Благородный Шотландец. Поднимаюсь в клетку Берю, но нахожу ее пустой. В своей же нахожу ожидающую меня Кетти, одетую в сшитый по ней костюм Евы. Субретка горда тем, что получила читательский билет в мою библиотеку.

— Вы не видели моего друга? — спрашиваю я, успевая наградить ее молниеносным засосом.

Она смеется, хватает меня за руку, тащит к двери и слегка приоткрывает ее. Приложив пальчик к губам, она делает мне знак прислушаться. Этажом выше разворачивается большая коррида не на жизнь, а на смерть. Кетти объясняет мне, что папаша Мак Ухонь находится на конференции, проходящей в древней Шотландии и посвященной проблемам накопительского чулка, и что мой славный коллега, воспользовавшись его отсутствием, нанес визит хозяйке. Наверху как раз звучит грандиозная сцена «Неистовство любви» из финала первой части исполняемой «Эй, француз, готовься к бою!».