Том 12. Пьесы 1908-1915 - Максим Горький

Надежда (выскакивает, возмущённая). Любовь просто обезумела от злости!

Александр (закуривая). Что ещё?

Надежда. Дядя, вы имеете на неё влияние, вы должны укротить её, она развращает Веру…

Яков (волнуясь). Развращает? Люба…

Надежда. Что за идеи у неё!

Яков (Александру). Я вас просил не курить здесь…

Александр. О, pardon!

Яков (слабо). Я не могу спорить, Надя, — мне худо… Но говорить так о Любе… прошу… не надо…

Надежда. Она внушает Верке мерзости!

Иван (идёт). Гм… а Леща всё нет…

(Маленькая дверь с шумом растворяется, выскакивает Вера, за нею идут Софья и Любовь.)

Вера (горячо, с тоскою). Вы обе — и ты и мама — ошибаетесь! Папа, ты честный, хороший человек!

Иван (торжественно). Несчастная! Тебе ли сомневаться в этом?

Пётр (грустно усмехаясь). Эх, Верка…

Вера. Папа, не говори так… с жестами! Пусть я дурная, пусть грязная, но ведь я — дочь тебе, я кровь твоя!

Иван. О, да, к несчастию…

Пётр. Какой прекрасный комик пропадает!

Вера. Папа, скажи мне, отвечай!

Яков (его не слышат). Уйдите… здесь не место…

Иван (отталкивая Веру). Ты не имеешь права спрашивать меня!

Вера. Не имею?

Иван (идя к Петру). Ты что сказал?

Александр (удерживая его). Стой, отец, я надеру ему уши.

Софья (спокойно). Не смей!

Пётр (выступая из-за её плеча). Хочешь драться, полицейский?

Иван. Вот! Вот, Надя…

Вера (с отчаянием). Папа, я тебя прошу…

Пётр (бледный, трясётся). Отец, она имеет право требовать у тебя ответа, она не знает — кто ты? Мы оба спрашиваем, — впрочем, я не буду, но ей, чтобы жить, нужно знать — честный ли человек её отец?

Иван (поражён). Что? Что?

Надежда. Петька, замолчи!

Софья (тихо, внушительно). Пусть они говорят!

Пётр. Я думаю, отец, что нечестные люди, больные — вообще, нехорошие люди — не имеют права родить детей…

Александр (усмехаясь). Вот осёл! Разве это делается по праву?

Пётр (пьянея от возбуждения). Отец, я так думаю! Разве дети для того, чтобы стыдиться своих отцов? Разве они для того, чтобы оправдывать и защищать всё, что сделано их родителями? Мы хотим знать, что вы делаете, мы должны понимать это, на нас ложатся ваши ошибки!

Иван. Что он говорит? Продолжай, дрянь…

Пётр. Ты дал мне жизнь, ты воспитал меня — почему же я дрянь? Я твоя кровь, отец!

Вера (жалобно). Петя, молчи!

Яков (тихо). Люба! Скажи им, что я не могу… (Любовь не слышит его.)

Пётр. Отец, ты честный человек?

Вера (требует). Мама, проси его, чтобы он ответил, проси!

Иван (растерянно). Послушай, скверное животное…

Пётр. Вот, Вера, слушай!

Иван (впадая в обычный, фальшивый тон пафоса). Слушай и ты, развратная девчонка…

Софья. Молчи, Иван, не губи себя до конца! (Вдруг опускается на колени.) Простите меня!

Надежда. Что за комедия? Мама, стыдитесь!

Иван. Ф-фу, чёрт возьми!..

Софья. Я могу только это. Простите меня, дети, за то, что я родила вас, — вот что я могу сказать…

Любовь (бросаясь к ней). Встань, мама, это бесполезно!

Софья (мужу). Проси у них прощения, это всё хорошее, что мы можем сделать…

Иван. Ты… ты понимаешь, что ты делаешь? (Бежит из комнаты и орёт.) Вы меня хотите с ума свести!

Надежда (матери). Вы убиваете уважение к себе!

Пётр (грустно). Мама, вот это и есть — трагический балаган!

Вера (горячо). Она — искренно!

Пётр. Не всё ли равно?

Яков (тихо). Люба… Соня… (Он делает попытку встать, опрокидывается, хрипит, и рот у него открывается, точно для крика.)

Софья. Я виновата перед вами, перед всеми, перед каждым! Что с вами будет?

Пётр (увидел лицо дяди, вздрогнул, подошёл к нему и, посмотрев, торжественно говорит). Дядя Яков — умер…

(Все на момент оцепенели, молчат, потом медленно, осторожно подходят к мёртвому.)

Любовь (тихо). Только так можно уйти из этого дома… Одна дорога…

Пётр. Другая — смерть души…

Софья (подавленно). Это мы его убили…

Вера (смотрит на всех). Почему я не боюсь?..

Надежда (уходит). А мужа дома нет… ах, боже мой!

Иван (в столовой). Ага-а! Теперь я буду говорить иначе! Да, теперь…

Любовь. Скажите им, чтобы не кричали…

(Никто не идёт.)

Иван (при входе встречает Надежду). Эй, вы! Я назначен… что? (Входит в комнату Якова.) Умер… (Вытягиваясь на носках, смотрит в лицо брата через головы Софьи и детей.) Умер… Как же это? Надо доктора! Позовите Леща, он пришёл…

Лещ (входит). Почему же нет радости, так естественной в этом случае?

Надежда (тихо). Шш! Дядя умер…

Лещ. Н-но? (Подходит, берёт руку Якова.) Н-да… Этого, разумеется, нужно было ждать каждый час… но всё же смерть никогда не является в пору… гм…

(Все молчат, как будто ждут чего-то. Александр вошёл, понял, что случилось, и лицо у него стало довольное. Иван тревожно оглядывается, переминаясь с ноги на ногу, покашливает тихонько, на минуту закрыл глаза и начинает говорить сначала мягко, почти искренно, потом снова впадает в фальшивый, напыщенный тон.)

Иван. Дети, друзья мои! Здесь, окружая дорогое нам тело умершего, пред лицом вечной тайны, которая скрыла от нас навсегда — навсегда… э-э… и принимая во внимание всепримиряющее значение её… я говорю о смерти, отбросим наши распри, ссоры, обнимемся, родные, и всё забудем! Мы — жертвы этого ужасного времени, дух его всё отравляет, всё разрушает… Нам нужно всё забыть и помнить только, что семья — оплот, да…

(Пётр осторожно и бесшумно закрывает ширмами постель дяди и печально смотрит на отца.)

Федосья (идёт и бормочет). Скончался, тихий…

Иван. Семья — вот наша крепость, наша защита от всех врагов…

Софья (тихо). Перестань…

(Иван надулся, готовый крикнуть, но оглянул всех и, гордо подняв голову, уходит, громко топая ногами. За ним выходят Лещ, Надежда, Александр. Остальные окружают мертвеца. Вера сжалась в комочек и беззвучно плачет. Пётр слепыми глазами смотрит на мать. Любовь смотрит сурово и неподвижно. Софья блуждающими глазами осматривает детей, как бы молча спрашивая их.)

Федосья (за ширмами). Царица небесная, прими раба твоего жалкого…

Пётр (глухо). Если бы я веровал в бога — ушёл бы монастырь…

Софья. Господи! Великий господи! Такая страшная жизнь и смерть в конце её… за что?

Любовь (как в бреду). Жизнь и смерть — две подруги верные, две сестры родные, мама.

Софья. Я не знаю… ничего не знаю…

Пётр. В чём я виноват? И Вера? Все мы?

Любовь. Смерть покорно служит делу жизни… Слабое, ненужное — гибнет…

Федосья (бормочет).

Занавес

Чудаки

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Константин Мастаков.

Елена.

Вукол Потехин.

Николай Потехин.

Ольга.

Медведева.

Зина.

Вася Турицын.

Самоквасов.

Саша.

Таисья.

Заметка для артистов

Мастаков — в каждый данный момент искренен. Увлекаясь — говорит очень просто, без пафоса, без аффектации и смотрит неотрывно в лицо собеседника. Раздраженный — беспомощен и слегка комичен. Красивые жесты, гибкое тело. Кокетлив, но — бессознательно. Слушая речи людей — склоняет голову набок и смотрит на них одним глазом, как птица.

Вукол Потехин — как будто потерял нечто, но не хочет, чтобы люди заметили это. Его балагурство — назойливо; под желанием смешить людей скрыто старческое равнодушие к ним. Чувствует себя одиноким и при удобном случае мстит за это окружающим его. Но когда его слушают, доволен вниманием людей, молодеет, становится проще, симпатичнее.