Дом на берегу океана - Андрей Величко

Мне стало немного не по себе. Ведь в отличие от девочки я уже успел все и обдумать, и просчитать.

При той технике, что я сюда натащил, остров сможет прокормить человек пятьсот, не больше. И если не случится ничего непредвиденного, к концу моей жизни численность аборигенов как раз и достигнет тех самых пяти сотен. А что потом?

А потом возможны всего три варианта, и даже не скажешь, какой из них хуже. Первый – все происходит потихоньку. Моя техника единица за единицей выходит из строя. Кончается бензин, и станки становятся просто кусками металла. Пилы, ножи и лопаты тупятся, стираются, ржавеют да и просто теряются, новых же взять негде. Пруд высыхает, пленка, на которую можно собирать росу, стареет и рвется. И, значит, остров уже не сможет прокормить пятьсот человек. Начнутся болезни, голод, и численность населения быстро поползет вниз, в конце концов остановившись на цифре ноль.

Но вряд ли все кончится именно так, потому как есть и более вероятные варианты. Например, второй – война за обладание моим наследством. Результат будет тем же самым, только наступит куда быстрее. Но даже если удастся избежать свары за ценности и ресурсы, это будет означать всего лишь вариант под номером три. На остров приплывут европейцы, которым очень понравятся оставшиеся от меня вещи. Никакого хоть сколько-нибудь серьезного сопротивления аборигены оказать не смогут, и значит, предсказать их судьбу не составит особого труда.

Поначалу это казалось нормальным – ведь, как ни крути, а я дам людям несколько десятилетий нормальной и счастливой жизни! Без меня племя вымерло бы гораздо раньше. Разве этого мало?

Но теперь я смотрел на своих молодых друзей и думал: да, очень мало. Потому что все мной перечисленное бессмысленно, если нет надежды на будущее. И как быть?

Наверное, я все-таки незаметно для себя был готов к тому решению, которое принял тем вечером. А тогда, помолчав, просто описал молодым людям все три варианта, не пытаясь ни сгустить, ни разбавить краски.

В беседке повисло тяжелое молчание, вскоре нарушившееся тихими всхлипываниями Хани. Тим тоже сидел с совершенно потерянным видом, и только Поль о чем-то напряженно размышлял. Наконец он выдал результат:

– Ник-ау уметь строить корабль из наши деревья. Мы тоже скоро уметь. Надо строить корабли и плыть в океан, найти новая земля.

Я, разумеется, тоже думал об этом, поэтому давно выяснил, что ближайшие пригодные для жизни и развития необитаемые острова находятся в Бассовом проливе, и до них порядка семи тысяч километров. Причем их откроют только в начале девятнадцатого века, то есть у потомков моих островитян будет достаточно времени. Правда, неясно, поможет ли им это. Потому как уже были примеры, что станет с изолированным племенем в тех местах после визита европейцев. Например, неподалеку от Новой Зеландии есть остров Чатем. Абсолютно ничем не интересный клочок земли, на котором жило племя мориори. Остров был открыт в начале девятнадцатого века, а в его конце мориори исчезли.

То есть аборигенам мало найти необитаемый остров. Им еще придется за оставшиеся сколько-то там сот лет развиться до такого уровня, чтобы отразить все поползновения явившихся к ним европейцев. Возможно ли это, и если да, то что надо делать для достижения подобного результата, я не знал, но зато почти точно мог сказать, с чего следует начинать.

Существование маленьким изолированным анклавом, в котором жизнь каждого человека имеет большое значение для всего племени, привело к полному исчезновению не только воинственности, но даже агрессивности. Островитяне не могли себе представить, что человеку, например, для большего убеждения можно дать в морду! Чего уж тут говорить про убийство – сама возможность такого деяния была за гранью их понимания. И значит, если племя хочет выжить, ему надо в ближайшее же время начинать расставаться с пережитками прошлого. Я, пожалуй, помогу, но перед этим не помешает заручиться их согласием, в силу чего молодым людям было объявлено:

– Поль, ты сказал правильно. Но рядом нет земли, где можно поселиться. Придется строить большой корабль, но это еще полдела. Для того чтобы выжить на новом месте, вам придется очень много сделать, и это будет необычайно трудно. Готово ли племя к такому? Узнайте и сообщите мне.

– Но ведь до Мангаревы всего пять дней пути! – очнулся Тим.

– «Аврора» пройдет его за два, и скоро мы с вами туда сплаваем. Но я очень сильно сомневаюсь, что племя сможет переселиться на этот остров.

– О, Ник-ау поведет нас на Мангареву! – воскликнула Ханя. Слезы у нее уже высохли, она опять была полна надежд. – Мы увидим наших братьев!

Да, хмуро подумал я. И они тоже вас увидят. После чего перехватят копье поудобнее, прикинут дистанцию и метнут, причем наверняка попадут. Они же воюют друг с другом уже как минимум сто лет, и выжили только те, кто хорошо обращается с оружием. И, главное, не задумывается перед тем, как пустить его в ход. Как там было у Высоцкого? «Кому-то под руку попался каменюка. Метнул, гадюка, – и нету Кука».

Глава 10

Итак, если кто не понял, я принял решение помочь островитянам перебраться куда-нибудь, где они потом смогут хоть сколько-нибудь нормально жить и без меня. То есть к будущему месту обитания предъявлялись следующие требования:

– оно должно иметь достаточную площадь, чтобы как минимум в ближайшие сто лет не возникал вопрос о перенаселении;

– его открытие европейцами должно состояться как можно позже;

– и, наконец, оно должно быть необитаемым. Ну, или почти таким.

В общем, никакого особого выбора не имелось – всем трем параметрам удовлетворял только Бассов пролив с двумя большими и сколькими-то там мелкими островами, причем все это было расположено рядом. Если будет желание и возможность, то переселенцы потом смогут колонизировать Тасманию или Австралию, но это уже без меня.

У выбранного места имелось и еще одно немаловажное преимущество – именно для меня.

Итак, помогу я островитянам переселиться, потом освоиться. И тогда можно будет с чистой совестью строить новую резиденцию у океана, потому как эта останется на Хендерсоне. Не жалко, на ее возведение потребовалось не так много труда, и новая наверняка получится куда лучше. Так вот, для этой цели в выбранном месте имелся просто идеальный мини-архипелаг из трех небольших островков – Дил, Давер и Эрис. Никакого сравнения с этой каменистой плешью, покрытой кривыми кустами, то есть Хендерсоном!

Самым большим островом являлся Дил, похожий на обгрызенный гусеницами кленовый лист. С запада на восток он простирался на четыре километра, а с севера на юг примерно на пять с половиной. С северо-западной стороны Дила располагались Давер и Эрис, клочки земли в несколько раз меньшей площади. От большого острова их отделял пролив шириной около километра, причем из-за извилистой береговой линии трех островов он образовывал закрытую со всех направлений бухту на Диле. Острова были вулканические, с горами высотой до двухсот метров, и по крайней мере на Диле точно имелась пресная вода. Да и вообще виды там, судя по фотографиям, даже в двадцать первом веке были просто замечательными. Что уж говорить про этот мир, где век не то пятнадцатый, не то шестнадцатый? Или самое-самое начало семнадцатого.

Наверняка из принятого решения будет вытекать много следствий, подумалось мне, но одно просматривается прямо сейчас. Оно состоит в том, что сельскохозяйственную программу, будь она трижды неладна, теперь можно со спокойной совестью сворачивать. А то я даже начал припоминать рассказы отца о том, как в советское время чем-то проштрафившихся партийных бонз бросали на сельское хозяйство.

Нет, начиналось все очень неплохо. Как-то раз я проходил мимо тетки, недалеко от метро с лотка торгующей семенами, и недолго думая купил по одному экземпляру каждого пакетика.

Первый звоночек о том, что в этом деле, как и во всяком другом, надо хоть немного разбираться, прежде чем что-то начинать, прозвучал дома, когда я рассмотрел покупки. Как оказалось, примерно половина пакетиков содержала семена цветов, то есть растений, в данных обстоятельствах совершенно бесполезных. Но зато по непонятной причине там не оказалось не только винограда, но даже подсолнухов! А ведь мне почему-то в основном хотелось разводить именно эти растения.

Решив, что сдаваться рано, я пошел в магазин и купил две веточки винограда с косточками и пакет семечек. Но, блин, они оказались жареными. Зато виноград я слопал, а дальше поступил строго по инструкции, в качестве которой использовал довольно известную песню Окуджавы. Помните – «Виноградную косточку в теплую землю зарою…»? Вот я их и зарыл одним прекрасным вечером, когда земля теплее всего. Правда, Булат Шалвович почему-то не дал указаний о глубине, но косточек у меня было много, и я проковырял в известняке дырки глубиной от одного до двадцати сантиметров, не поленившись записать, где какая.