Вампир... ботаник?! - Елена Белова

И что теперь делать-то?

Мне вампир, хоть и хозяин, а дорог, как память. И вообще, я за гуманизм. Так что поливать его неизвестно чем — нет уж. А если он от этого зелья загнется? А если отрастит перья и полетит в теплые края? Хотя куда уж теплей…

Я прицельно обвела комнату взглядом. О!

— Левушка?…

— Мрррряу! — возмутился котик, категорически отказываясь подаваться в подопытные мышки. Мышки…

— Левчик, что ты, ты меня неправильно понял! Слушай сюда: нам срочно надо…

Рассаженные по банкам полупридушенные мыши яростно пищали: наверное, материли меня на своем мышином языке. Нет, ну Левушка молодец. Где он их взял так быстро? Ведь и пяти минут не прошло.

— Ну, начнем? — я придвинула бутылочки.

Средняя мышь закатила глаза и попыталась упасть в обморок.

Крышка на первом пузырьке подалась неожиданно легко, и темно-коричневая жидкость облила мне палец. Твою швабру! Мышь злорадно пискнула и в отместку получила полпузырька жидкости на спину, зараза. Палец я помыла, котенка, который с чего-то размяукался, успокоила. Мышь тем временем смирно сидела на своем месте, тихонько попискивая, и вроде не собиралась ни помирать, ни улетать. Может, это и есть то, что надо? Прям с первой попытки нашлось? Нет, надо попробовать остальные — на всякий случай.

На вторую мышку я микстуру не лила, а только аккуратно капнула — мало ли…

И хорошо, что только капнула! Потому что через пару секунд маленькая серенькая, несчастная мышка стала… расти. Не надуваться, как шарик, а именно расти. Стремительно вытягивался хвост, все крупней и крупней становились лапки, все заметней — зубки… зубы. Зубищи.

Ого!

Коробка затрещала под напором обнаглевшей супер-мышильды. Я подхватила первое, что попалось под руку — какую-то глиняную штуковину — и накрыла хвостатый сюрпризец. Тот недовольно рыкнул. Ничего себе мышиный писк…

Мы с котенком переглянулись. Так, этот пузырек точно не подходит. Разве что на крайний случай, вампиру мышцы подкачать, чтоб он своему Даизу смог в морду дать без особого напряга. Но это потом. Сейчас пусть лечится, а потом я его научу, как всяких гадов на место ставить. Или класть, если они с первого раза не понимают. Так, значит, если не второй пузырь, то…

Значит, таки первый?

Я повернулась к первой мышке… и онемела. Мышки не было. Вместо нее в коробке крутилось и попискивало что-то здорово напоминающее пушистый белый пуфик. Ну или ворох вязальных ниток. Где в этом ворохе скрывалась голова, а где притаился хвост, понять было совершенно невозможно. Кудрявый пух надежно скрывал тельце, и было этого пуха столько, что хватило бы не только на мышку, а на пекинеса средних размеров. У-у…

— Мяу? — озадачился котенок, глядя на бывшую добычу с изумленно-эстетическим интересом.

Я представила вампирчика в белом шерстяном прикиде и почесала затылок. Повезло…

— Вот, — я протянула Джано оставшийся пузырек. — Этот?

— Да… благодарю. Ты умница.

Я улыбнулась… и на всякий случай спрятала за спину ладонь с заросшим шерстью пальцем.

Справедливости у аргентума добиться можно. Все зависит от степени справедливости. На этот раз вся она заключалась в том, что перед старшим трио лег не только я, но и Даиз. В наказание.

Ему наказание…

А для меня — практически обыденность. Хотя я и мой недруг равны по силе. Были бы равны, если бы… Странная она, справедливость правящих.

..Опять ложе колышется. Как там, дай-комнате. Я невольно рванулся прочь, хоть и не раз давал себе зарок не двигаться в такие минуты. Все равно некуда деться, бессмысленно сопротивляться. Даже если удастся уйти, бросить дом и лабораторию, перебраться в другой город, там будет то же самое. Только чаще — новичок ведь, все начинать сначала.

Нет, это не то… не зал, не ненавистный стол.

В зыбком мареве боли и слабости возникает живая гора — мой странный Подарок. Это под ее шагами колышется пол. У нее прохладная рука.

Спрашивает про какую-то «температуру». А, жар. Конечно. Любопытное наименование у понятия. И откуда знает такие слова, дикарка. Да, у меня, кажется, жар. Не могу восстановиться нормально, слишком много в этот раз… больно.

Это почти смешно — жар у вампира. И странно…

Странно, почему то, что на словах преподносится как служение и достойное дело, вызывает у коллег насмешки и едва замаскированное презрение?

Нелогично… Но в предубеждении нет логики. За что, например, меня ненавидит Даиз? Я ведь не сделал ему ничего плохого за эти семь лет. Или это было раньше, в то время, которое я не помню? Посвящение стирает память о прошлом, так написано в Скрижалях. Но Даиз ведь что-то помнит… и я тоже. Почему я помню кислоты, ингредиенты, рецепты, прочитанные книги — но почти ничего о прошлом? Не надо думать об этом — больно… мысли путаются. Нельзя…

Подарок не отстает. Предлагает воды, какую-нибудь «таблетку» — это, интересно, что такое? По волосам погладила… хотя это, наверное, все-таки бред. Как и палец, заросший белой шерстью.

Лев вспрыгнул на постель с другой стороны, прислонился теплым боком, замурлыкал, будто рядом притаилась маленькая грозовая тучка с громами внутри. Пока далекими…

В соседней комнате что-то грохнуло.

Ну… ну твою же швабру! Да когда ж у меня здесь что-то будет получаться, как у людей! Когда, блин, сакуру мне в прическу?

— Что там упало? — вампир силился подняться на локте и сползти с кровати. — Что происходит?

— Ничего, лежи спокойно. Компресс сделать?

— Дарья!

— Да говорю же, ничего! Подумаешь… мышь сбежала.

Что эта мышь успела дорасти мне до колена, прежде чем разнести коробку и скинуть горшок, я решила пока не сообщать. Мало ли. Джано наверняка расстроится из-за новой дыры в стенке, а ему сейчас расстраиваться ни к чему. И мне спокойней. До утра сторожки наверняка эту мышиную заразу выловят. Так ведь? Предатель Левчик ехидно мяукнул, но я постановила не обращать внимания на всяких шерстистых ябед.

А вампир вдруг как-то сразу затих, лег обратно и только в потолок смотрел блестящими черными глазами. И знаете… мне стало его жалко. Он вообще-то красивый. Ну, в смысле… да во всех смыслах. Волосы там, глаза, губы… ну я не мастер описывать, но правда — красивый. Интересно, сколько ему лет? Такие как он, гибкие-тонкие с южной кровью, иногда могут смотреться младше. На вид пятнадцать-шестнадцать.

У меня такой братишка мог быть. Не сложилось.

Тихий вздох, неловкое движение, словно он искал способ улечься поудобнее и не получалось.

Что с ним такое, а? Откуда он пришел такой… замученный? И как его спросить половчей? Ведь не ответит же.