Третья навигация, или Трудно быть русским - Александр Фарзалиев

Их (националистов) неистребимое презрение к простому человеку – особенно бедному, занятому грубым физическим трудом (люмпену, гопнику, неудачнику, быдлу, скоту) – оно абсолютно не свойственно русским. Ну, если исключить тоже нередко встречающееся у русских благородное презрение к самим себе. Как у Горького в рассказе «Коновалов»: «Особливые мы будем люди… ни в какой порядок не включаемся. Особый нам счёт нужен… и законы особые… очень строгие законы – чтобы нас искоренять из жизни! Потому пользы от нас нет, а место мы в ней занимаем и у других на тропе стоим… Сами мы пред собой виноваты…»

В чём тут дело? Возможно, в том что русским – спасибо вечной мерзлоте и нищете – за всю историю так и не довелось побывать в положении белого саиба, почивающего на чьих-то спинах. Кого у нас разжалобишь «Хижиной Дяди Тома»? Русские колонисты всегда сами подставляли спины под плеть, наравне с местными. Утром ты на Сенатской площади, вечером – во глубине сибирских руд.

Мне кажется, и Революция выбрала Россию, а Россия – Революцию, именно потому, что русские подсознательно понимали: никакого шанса протиснуться в индустриальное, капиталистическое сверхчеловечество у большинства из них, вчера ещё крепостных, не будет. Россия по определению антирыночна. Неэффективна. А значит и неэффективное, нешустрое, неупорядоченное русское большинство подлежит списанию, утилизации – неважно, через концентрационные лагеря или через биржу труда. Даже лучшие из лучших, самые генетически безупречные наши арийцы, августейшие из августейших, для подлинных саибов в любые времена будут оставаться сбродом. Потому так печальна и незавидна судьба всех без исключения волн русской эмиграции.

Не получается расщепить русских на недочеловеков и сверхчеловеков. То есть сверхчеловеки-то находятся, куда без этого, но русские упорно не желают равняться на них, идти за ними. Русские своих сверхчеловеков зовут мироедами. И бьют. И жгут. И гонят пароходами на Запад.

Сверхчеловеческое, как известно, означает прямой вызов Богу. Отмену Бога. В этом смысле выходит, что русский марксизм, русское богоборчество, даже взорванные церкви – это ни разу не атеизм. Атеизм – это не когда человек вместо иконы молится Ленину, открывает зернохранилище в храме, летит в космос и никого там не находит. Атеизм – это когда человек пытается отобрать у Бога право ещё до рождения решать, кому жить, а кому нет. Когда человек говорит себе: и сам я животное, и все вокруг меня – животные. Сверхчеловек – это человек, проигравший животному. Удивительным образом через 100 лет после Революции Православие, Ислам и социализм оказываются загнаны в один цивилизационный угол».

Добавим к сказанному Сёминым, что сей немалый по размерам цивилизационный угол включает также иудаизм и много ещё «-измов» разного пошиба. Об этом следовало бы помнить всем тем, кто действительно хочет понять историю русского народа.

                                    6.3

Подобного рода библейское единство имеет преломление и в среде, называемой миром, аналогичное рефракции света. Образно говоря, аллегорический свет исходит от Творца. Любая же область познания оказывается средой, где свет аллегории преломляется. Но сие отнюдь не говорит об искажении увиденной картины, ведь искривление распространения света веры зависит от неоднородности среды.

Именно эта неоднородность как раз и позволяет с помощью языка иносказаний понять истоки всякого рода разногласий русского образа жизни и наших европейских, равно и заокеанских, собратьев по разуму.

Кажущееся смещение духовного света на самом деле помогает увидеть такие, казалось бы, отдалённые от Бога предметы, как национализм или политика, равно как и их способность приживаться на той или иной территории, будь то буквально понимаемая земля или пространство веры.

Кратко говоря, русский человек един. В историческом преломлении это объясняет, почему на нашей земле уживается столько народов, религий, политических течений и пр.

Западный менталитет устроен по-другому: «разделяй и властвуй». Правда, надо отдать должное жителю Европы, он-таки научился от русских (но никогда этого не признает) единению. Мы, в свою очередь, отчасти следуем принципу «разделяй и властвуй».

Однако европейское единство не является исконным, чистое человекотворчество. По этой же тривиальной причине существование Евросоюза не может быть долговечным, равно как и наше следование основополагающему принципу западного образа бытия.

                                    7

Продолжая истолкование российской действительности в контексте притчи, напомню, что библейские образы и символы обладают поистине невероятным диапазоном применения практически во всех областях жизнедеятельности. Единственное, что остаётся толкователю, приступая к поискам ответов на волнующие вопросы – не выходить за рамки библейских сказаний.

Ясное дело, каждому народу хочется видеть себя перворождённым, да ещё от самого Бога. Однако на библейском фундаменте уже была доказана не только мнимость пресловутого первородства, но и его историческая несостоятельность, доказываемая «первородным» жестокой реальностью, а не словесной полемикой. То же самое происходит с теми, кто считает себя уже достигшим Бога, что даёт так называемое моральное право считать себя «первородными» сыновьями (дочерями) Аллаха.

Однако история совместного существования на территории Ближнего Востока, полная кровавых «разборок», заставляет усомниться в подлинности их притязаний в борьбе за первенство родственных связей с Творцом.

Ещё менее, как сие ни горько осознавать, может претендовать на это звание земля с иногда пугающим для окружения и всегда опасным для врагов, а вместе с тем кротко коротким названием – Русь.

Я хочу, чтобы меня правильно понимали. Доказав прежде причастность иудеев и мусульман к тем сущностям, которые только что (по человеческому разумению говорю) покинули Бога и, соответственно, тех, кто вот-вот уже вернётся к Нему, нельзя было обойти аллегорическим вниманием народонаселение, находящееся, согласно притче «О блудном сыне», как я уже и говорил, в самом отдалённом от Творца месте. И поделать с тем, что с точки зрения избранности Богом это место не самое почётное, я ничего уже не могу, а лжецом быть не хочу.

Безусловно, библейские координаты отнюдь не значат, что люди наши без Бога или без царя в голове. По части смекалки, ума, способности существовать в экстремальных условиях, религиозной терпимости, достижений науки, искусства мы иногда бываем даже впереди планеты всей. В остальном, как обычно, где-то хуже, где-то лучше. Вместе с тем пугает цена, которую приходится платить народу за успехи.

С другой стороны, побеждать в войнах в заведомо проигрышных ситуациях, жить в состоянии длительного стресса, что и происходит последние двадцать с лишком лет – это более говорит о связи с Богом, нежели об отсутствии таковой. При этом испытывать чувство счастья, вообще не утратить этого самого дара быть счастливыми в тяжелейших бытовых и жизненных условиях – вменяется нам в вину иностранными политиками, историками, экономистами и прочими деятелями, даже и не желающими оторвать от несметных богатств нашей Родины кусок полакомее да пожирнее.

Так происходит, прежде всего, потому, что эти горе-исследователи опираются лишь на собственный разум. Бессмысленно призывать их к ответу (перед кем надо, они всё равно ответят) и уповать к вере в то, что все люди на земле – твари Божии. Я этого делать и не стану. Обращу лишь внимание, что превратно понимаемая идея социального, а стало быть, и Божественного равенства приводит к абсолютному непониманию русской ментальности, предназначения русского народа и, в конце концов, русской святости.

А предназначение наше, как и для остальных народов в целом и каждого индивида в частности, весьма просто для разумения – познание истины в определённых условиях. Освещённый аллегорическим сиянием взгляд на русскую историю позволяет утверждать, что обстоятельства и условия, в которых почти всегда (очень оптимистичное словосочетание, более правдоподобно звучит слово «вечно») находятся народы России, мягко говоря, крайне тяжёлые. Этого тоже никто видеть не хочет, выдавая за понимание русской души и вообще нашего бытия большей частью надуманные и унизительные спекуляции.

Возьмём самый простой и недалёкий пример, подтверждающий это мнение, верный как при идее социального равенства, так и при разгулявшемся капитализме. Я говорю о проблеме детских садов, которых у нас не хватало даже при развитом социализме. Теперь при «развитом» капитализме ситуация ещё хуже.

Не буду умножать примеров из других областей бытия, каждый читатель может найти их сколько душе угодно в военных ведомствах, в социальной сфере, профессиональной деятельности и т. д. и т. п.