Любовь без репетиций. Две проекции одинокого мужчины - Александр Гордиенко

– Саня, а в этом углу есть метров сорок – давай здесь разместим реквизиторскую, – Наум, буквально распластавшись на столе, тыкал карандашом в угол поэтажного плана.

– Не, Няма, как финансист скажу: «Баба Яга – против»…

– Это почему?

– Дорогой реквизит нужно брать, по возможности, только в аренду, а мелочевку – покупать, а после съемок – раздавать в качестве сувениров.

– Ты растратчик финансовый… в полете на ступе разбрасывающий деньги.

– Образно. Нет, Няма, для того чтобы повторно использовать эту мелочевку, необходимо вести ее учет, иметь стеллажи и человека, который сможет найти нужную вещь среди всего этого хлама. Плюс стоимость одного квадратного метра… – Железнов на секунду задумался.

– Я, конечно, могу все и просчитать, но мне кажется, что все и так очевидно.

– Очевидно, – передразнил Наум, – так все равно же площадь есть.

– А на этой площади, Няма, мы будем хранить дорогостоящие камеры с оптикой и с механиком.

– Ага. Особенно механика. Он на съемках должен париться, обеспечивая работоспособность техники.

– Верно. А где он должен готовить технику к съемкам и проверять после? Ты же знаешь операторский люд… Картинку выставить – пожалуйста, поорать, что объектив не тот – тоже, а вот сложить все в кофр…

– Да знаю, – буркнул Наум, – не барское это дело.

– Вот-вот. В общем решили?

– Да. Едем дальше. Свет…

В результате трехчасового обсуждения весь поэтажный план был разбит на кластеры (по функционалу) и помещения (по персоналу), а также у Вали в ноутбуке образовался длинный список имен и телефонов лучших специалистов в своем деле, с которыми нужно созвониться, сослаться и получить перечень. Перечень современного кинооборудования, которое необходимо приобрести.

– А на кого ссылаться? – Валя адресовала свой вопрос Науму – телефоны и имена, в основном, называл он.

Наум вопрос Валентины проигнорировал, – Саня, ты представляешь этот детский лепет профессионалам?

– Да. И что?

– Нужно быть гуманнее друг к другу. Представляешь, если тебе позвонит неандерталец и попросит объяснить движение ценных бумаг на фондовом рынке?

– Да уж. Согласен.

– Да мы ничего, вытерпим… – неуверенно пробормотала Валя.

– Да не о вас речь, – Наум махнул рукой. – Ладно, вы занимайтесь стройкой стенок и интерьеров на этаже. А заказом техники мы займемся сами.

Единственное, где Кате удалось внести свою лепту – это отстоять необходимость двух кабинетов для консультантов – Железнова и Наума.

– Мы пахать на тебя не будем, – безапелляционно заявил Наум. – На фига нам кабинеты?

– Для консультаций.

– А два зачем? – Наум проявил настойчивость в нежелании иметь еще одно рабочее место.

– В знак глубокого уважения. Каждому – по персональному кабинету.

– Ага. Хорошо. Саня, если туда поставить диваны, есть шанс, что вообще из здания выходить не будем.

Прокручивая события прошедшего вечера, Катя незаметно для себя прикурила очередную сигарету.

Итак, Железнов ушел до 24-х, как и обещал, прихватив с собой Наума, который, надо отметить, не сопротивлялся. Незадолго до его ухода, когда активная фаза обсуждения программы действий по формированию штата кинокомпании была завершена, и все расслабились, потягивая красное на террасе и не спеша уточняя бюджет гонорарной части офисного персонала, у Железнова зазвонил телефон: раздалась характерная мелодия Sony Ericsson. Железнов, конечно же, извинился, выбрался из-за столика и отошел к парапету террасы, развернувшись ко всем спиной. А Кате, конечно же, «срочно понабилась» очередная бутылка вина, стоящая на переносном баре в углу террасы, и ей удалось во время разговора Железнова два раза медленно продефилировать мимо него, что позволило быть в курсе того, о чем и как говорил Железнов. Звонила, конечно же, женщина, некая Ольга: «Оля, я уже слышал от тебя все, что ты обо мне думаешь. Имеешь полное право. Я сказал тебе правду – в моей жизни произошло событие, которое разделило ее на «до» и «после». И ты осталась в той части, которая «до»… Извини, но это не регулируется…»

У Кати слегка сбился шаг: «Ничего себе – разговорчик. Ольга – это «до». А событие, это, скорее всего, встреча с Азаровой. И он продолжает делить на «до» и после», несмотря на то, что произошло. То есть, судя по всему, для Железнова «до» и «после» не исчезли, не растворились, а продолжают играть главную роль в его жизни. Надо же, какая преданность, несмотря на то, что его предали». Катя почувствовала легкий укол ревности – на какое-то время ей захотелось быть на месте Азаровой. «Что ж это за женщина такая? Да нет, не может быть. Железнов не сможет ее простить».

Делая вид, что выбирает бутылку с вином, Катя продолжала внимательно слушать, а если называть вещи своими именами, подслушивать разговор Железнова с неизвестной ей Ольгой. Секунд двадцать Железнов молчал, по-видимому, выслушивая аргументы собеседницы, а затем неожиданно разразился тирадой: «Нет, Оля, это ничего не означает! По крайней мере, для тебя. Я не понимаю, зачем тебе нелюбящий мужчина? Оля, не унижай себя… Это бессмысленно!» Боковым зрением Катя отслеживала Наума и Валентину, обсуждавших что-то, склонившись к компьютеру, – не заметили ли, что она подслушивает разговор Железнова: «Да нет, вроде бы все в порядке. Да… Ольга, по-видимому, женщина из прошлой «доазаровской» жизни Железнова, нужно будет уточнить. Узнала, что Азарова бросила Железнова? Вряд ли. Об этом знают только три человека: Железнов, Азарова и она, Катя. Скорее всего, выяснила, что Азарова уехала на три года в Новую Зеландию – это узнать достаточно просто, если знать, где она работала. А Ольга, судя по всему – знала… Да. Нужно озадачить Смолякова Ольгой.

Двигаясь в обратную сторону от бара к Науму с Валентиной, Екатерина успела «зацепить» финал разговора: «…Оля, у тебя нет ощущения, что ты ломишься в чужую жизнь, вместо того чтобы озаботиться своей судьбой? Ты в одном права – да, возможно, я останусь один. Один! Понимаешь меня? Оля, иногда у меня складывается впечатление, что тебе нужен обвиняемый, а не мужчина. Подумай над этим. Все. Пока. Надеюсь, очень, что ты услышала меня».

Железнов подошел к столику, за которым продолжали неспешную беседу Валя, Наум и присоединившаяся к ним Катя:

– Катя, Валя, спасибо вам за прекрасное испанское, все, как и было обещано, – Железнов улыбнулся, – я ухожу.

– Это звонок сорвал тебя? – Катя на всякий случай решила проявить «неведение» о разговоре Железнова, – для нее было совершенно очевидно, что Железнов уходит не из-за Ольги.

– Нет, – Железнов ответил несколько резче, чем требовала ситуация. При этом его взгляд стал жестким – сказалась непроизвольная реакция на состоявшийся разговор. Но тут же, по-видимому, оценив неадекватность своей реакции на вопрос, постарался улыбнуться. – Нужно отделить просо от мака.

– Не поняла. Ты о чем?

– Это в терминологии «Золушки», о которой ты сегодня вспоминала – она должна была отделять перемешанные тарелки проса и мака.

– Мне кажется, это были горох с фасолью.

– Верно, во второй раз были мешки гороха и фасоли. А в первый поход на бал ей нужно было отделять просо от мака.

– Куда ты торопишься? Завтра – выходной.

– Потому, что у меня нет доброй феи, и потому, что «Понедельник начинается в субботу». В общем, мне еще сегодня нужно поработать часок-другой.

– Какая работа?!. Ты что, сумасшедший?

– Наоборот. Это без работы можно сойти с ума.

– Не поняла.

– Извини. Это тебе не нужно понимать. Это из другой сказки.

– Доброй?

– Все относительно. Смотря, на чьей ты стороне.

Оторвавшись от воспоминаний, Катя посмотрела на часы – час ночи:

– Ну, что, подруга, непростой объект для охмурения мне достался, – Строева не спрашивала. Констатировала.

– Да уж, – согласилась Валентина, – зато интересный какой…

– И не вздумай, – Катя улыбалась. – Он – мой!

– Пока он – в Новой Зеландии, – Валя пригубила бокал. – И не вздумай в него влюбиться…

– Я?!. В него? Да ты что?!. – Катя немного деланно рассмеялась.

– Не зарекайся. Это очень сложно.

– Что сложно?

– Не влюбиться в него.

– Пойдем спать, подруга, – Кате не очень понравился последний тезис Валентины. – Утро вечера мудренее.

*** (1)(6) Железнов

Квартира Железнова

Через 14 дней после точки отсчета. Пятница. 01.27

Вернувшись домой от Строевой, Железнов первым делом принял душ, переоделся в футболку с джинсами и выдвинулся на кухню с ноутом – поработать часок над сценарием. Однако погрузиться в атмосферу апреля 45-го никак не получалось – накопившееся в разговоре с Ольгой раздражение отвлекало и возвращало в реальность.

Железнов, конечно же, понимал, что во время общения с Ольгой он был излишне резок. Не оставил ей никаких шансов на восстановление отношений. И это правильно – зачем дарить напрасную надежду?