Песня для оборотня (СИ) - Мун Эми

— Мы говорим сейчас не о моей семье.

Синий лед в глазах Ньяла потемнел, но альфа Снежных уступил слово Рольфу — вожаку Ночных.

— Она — самка. Не важно, человечка или нет, — коротко отозвался оборотень. Гвен, присутствующая тут же, впервые улыбнулась.

— Мудрые слова, — заметила шаманка.

Среди оборотней прошлись шепотки. Альфа Горных знаком показал, что они пока придерживаются нейтралитета, его поддержал и клан Бурых.

— Пусть человечка живет отдельно! — звонкий злой голос царапнул слух.

Нельга выступила вперед. Одетая в лучшее платье, плотно облегавшее женственные изгибы, с распущенными медовыми волосами, волчица смотрела прямо на него, открыто заявляя право на чужого самца. Острая тоска на мгновение резанула сердце вереницей прошлых воспоминаний.

Эйнар, до этого молча стоящий подле отца, вдруг неожиданно резко возразил.

— Пары неразлучны. И я запомню, что ты влезла в беседу без приглашения.

Волчица побледнела, но, гордо подняв голову, отступила к притихшим соплеменникам. И опять шепот пронесся по рядам присутствующих на открытом собрании. Сын вождя высказался не в пользу оборотня!

— Значит, ты думала заменить собой брата? — вожак опять вернулся в начало разговора, сглаживая острый поворот беседы.

— Да.

— А затем рассчитывала сбежать, потому что печать, — альфа намеренно избежал слова «метка», — верности требует обновления после каждого боя?

— Да.

— Глупость! — едко фыркнул Ньял. — У самки не хватило ума придумать другой способ спасти брата!

Кайрон не успел шагнуть вперед и схватить беловолосого за горло. Короткий девичий смех, как поводок, дернул его назад.

— Глупость? Не большая, чем бежать сюда ради человечки! Да, я заменила собой брата. И поступила бы так снова, даже зная, что меня ждет смерть. Зато он жив! А вы, такие умные, уже час не можете ничего решить!

Дерзость ее слов вызвала лавину криков и рычания. Под всеобщий гул он все же придвинулся к своей паре и коснулся руки. Словно лёд огладил пальцами! Вожак повернул голову в их сторону и сказал достаточно громко:

— Мы продолжим разговор без вас. Но будь готов, что тебе придется выбирать, покинуть Клан или нет.

Ничем не показывая своего смятения, Кайрон крепче сжал ледяную ладонь девушки и пошел прочь. Огненный взгляд Нельги жег спину. А рядом шла его пара, о которой он обязан теперь заботиться.

***

Айла не помнила, как добралась до кровати. И сколько просидела на ней — тоже. Тошнота скручивала желудок в тугой ком, слабость изъела кости, лишая возможности двигаться, а кожа до сих пор горела от сплошного потока взглядов. Равнодушие в них было благом! Но чаще ей доставалась злость и презрение.

В Империи говорили, что первыми напали оборотни. Разорили большой караван торговцев, порезав несчастных на лоскуты, но сегодня ей швыряли в лицо совсем другие обвинения! И она ничего не могла возразить. Может, ее разум и был оглушен страхом, но глупой Айла себя не считала.

Зачем оборотням мечи, если у них клыки и когти? И растерзанные женщины… В глазах мужчин она видела все, кроме похоти. Только Кайрон смотрел на нее, как на женщину. Из-за этой чертовой парности! Будь она трижды проклята…

— Айла.

Его рука была тяжёлой и горячей, и от большого тела исходил жар. А ее все равно сотрясала мелкая дрожь, и перед глазами, вместо бревенчатых стен, качался ствол вековой сосны, вытянутая, заросшая мелкой травой поляна, а еще толпа людей. Оборотней. Которые ее ненавидели. И, похоже, за дело… Боги, неужели все, что ей лили в уши одно сплошное вранье?

— Тебя никто не оставит тут без помощи. Я не оставлю.

Наверное, это должно ободрить, и дать почувствовать себя нужной хоть кому-то. Но стало лишь хуже.

— Лучше бы меня загрыз тот волк. А Стефан спасся.

— Кто такой Стефан?

— Он тоже лекарь. Был. Мы бежали вместе, но нас настигли. В овраге. Огромный, светло-серый волк. Стефан меня выбросил на склон. Кажется, он понял, кто я…

Пальцы на ее плече сжались крепче.

— Как выглядел… этот Стефан?

— Он большой. И рыжий. А ещё добрый. Кормил меня, помогал. Я думаю, он бежал бы вместе со мной. Он был такой…

Айла прикусила дрожащие губы. Говорят, если рассказать — становится легче, но ей не становилось! Только совсем одиноко и горько. Она чувствовала себя еще хуже, чем когда не смогла помочь упавшему из гнезда птенцу. Бедная птичка лежала в ее ладонях, прикрыв глазки, и доживала последние мгновения жизни под беззвучный плач девочки. А на следующий день в маленькой Айле проснулся Дар…

— Он защищал тебя, — мягко отозвался оборотень, — он поступил правильно.

Мужские колени были твёрдыми, а руки, спрятавшиеся ее в объятьях бережно-крепкими. Вкусный аромат девясила, чистой кожи и прозрачного грозового воздуха окутал собой и превратил тяжелые мысли в невесомые облачка. Мягкий рык вытеснил собой холод, успокаивая и лаская. И острое чувство беспомощности испугалось едва слышного волчьего урчания. Втянуло острые иглы и неохотно отступило, позволяя сердцу стучать не так больно и тяжело.

— Ай-ла…

Звук ее имени обжог слух. Серый бархат глаз потемнел, и широкая ладонь скользнула на затылок. А потом вниз, оглаживая разболевшуюся голову.

— Все будет хорошо.

Уверенность его слов была как скала, за которую она цеплялась в шторме собственных эмоций. Словно маленького ребенка, он гладил ее по голове и плечам, убирая сковавший их холод. И твердое плечо, в которое ткнулся лоб, было как обещание безопасности. Стиснувший ребра обруч дал трещину, позволяя глубоко вздохнуть. Чужой жар просочился сквозь кожу, разбегаясь по венам и заполняя холодную пустоту. Широкая ладонь скользила по волосам, и в каждом движении Айла чувствовала силу, звериную мощь, клубившуюся в мужском теле. И сейчас она была защитой. Не угрозой, не помехой ее планам, не способом подчинения, а спасительной ниточкой, удерживающей от срыва в ощущение полного одиночества и безнадеги.

С души словно содрали последний пласт защиты, и сейчас Айла жадно впитывала его поддержку. Никто и никогда не мог всего лишь одним прикосновением помочь ощутить ей уверенность. Даже Кельвин.

Воспоминания ударили раскаленным хлыстом. Злой прищур темных глаз и плотно сжатые губы. «Мне не нужна солдатская шлюха». А она… Она сейчас ведёт себя именно так!

— Айла!

Рванувшись прочь, она чуть не рухнула на пол. Растрёпанная, всклоченная и злая на саму себя, забилась в самый угол кровати. Губы ныли и дергалися, а на коже огнем горело каждое прикосновение чужих рук.

Это же надо! Распустила сопли, повесила нос! Затосковала бедняжка! Подумаешь, постояла перед сборищем оборотней чуть-чуть, наелась грязи и грубости до тошноты. Может, теперь и шнуровочку на вороте ослабить?! А что, вон как ее взглядом жрут. Пальцами щелкни — завалят на спину и «утешать» будут!

Но искушение опять нырнуть под защиту сильных рук было слишком велико. И ладони чувствовали твердость мужского тела, плавные перекаты мускулов и тепло, словно она касалась теплого камня. Айла комкала подол рубахи, но никак не могла заставить себя прекратить это чувствовать!

Тишину, повисшую в комнате, можно было потрогать руками. И только частое, тяжёлое дыхание мужчины вспарывало густеющий воздух. Оборотень сверлил ее взглядом. Ноздри крупного носа раздувались, из-под губы показались клыки. А руки… Айла мысленно запищала — на них были когти!

— Кайрон!

Дверь распахнулась одновременно с громким возгласом, и в комнату стремительно вошёл оборотень, который стоял рядом с вожаком — не то его сын, не то брат. Он выглядел моложе Кайрона, но не уступал ему в росте и фигуре.

Тем временем Кайрон медленно закрыл глаза и повел плечами. Клыки втянулись, возвращая строгому лицу человеческий вид.

— Хм-м-м, — протянул гость, принюхиваясь. Айла стремительно покраснела — наверняка оборотень понял, что тут произошло.

— Говори, Эйнар, — проворчал Кайрон. На нее больше не смотрел. И даже отодвинулся на самый край. Вот пусть и сидит там! Айла поджала губы и нахмурилась.