Русские боги - Дмитрий Казаков

Ворота открылись, стало видно озеро, противоположный берег, поросший лесом, и ползущий у самой воды богомолец со свечами в руках. Игорь подумал, что именно увидит он сейчас – как трое людей появляются из пустоты? Или разглядит город? Или вообще не заметит ничего?

Услышал скрип петель, а когда обернулся, то Китеж исчез.

Позади был склон холма, наверху шумели, раскачиваясь на ветру, великанские сосны. И далеко-далеко, на самой грани слышимости, утихал мягкий колокольный звон.

– Бога они будут молить о помощи. – Олег покачал головой. – Как будто он явит себя и мановением руки исправит все. Вспомните хотя бы один случай, когда он вмешался непосредственно? Такого не было. Нет, он творит руками людей. Надо надеяться на людей, а их в стране сейчас и нет, остались пьяницы, воры и дураки. И это молитвами не исправишь…

И такая горечь прозвучала в его словах, глубокая, сердечная, что Игорь ощутил неловкость.

Всегда тяжело, когда тот, кого ты считаешь сильным, проявляет слабость.

– А чего ты ждал от них? – Сергей вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил. – Плакать хочется, когда они начинают свое нытье: вне церкви нет спасения, вне церкви нет русских… Не зря, конечно, Розанов сказал: «Кто любит русский народ, не может не любить церкви. Потому что народ и церковь – одно». Но когда это было?

– Розанов был большой идеалист, – проворчал Олег. – А ну-ка, пошли. До автобуса всего полчаса.

Игорь еще раз оглянулся туда, где только что стоял город, но вновь увидел только холм и деревья. Ощутил смутную тоску, захотелось вернуться туда, еще раз войти в ту церковь…

– Что, тянет? – спросил Сергей. – Это всегда так. Но жить в Китеже тяжело даже таким, как мы. А уж человеку – и вовсе очень непросто. Там все хорошее, чистое, светлое… но ненастоящее…

Они пошли вдоль берега озера, сначала на юг, потом на юго-запад. Поднялись по откосу, и Игорь снова оглянулся, чтобы увидеть то место, где сердце его избавили от злой тоски.

И ему показалось, что упавший на воду Светлояра луч блеснул, точно золотой крест на маковке церкви.

Библиотекарь

Нестор Феодосиевич всегда являлся на работу в одно и то же время.

Ровно без пяти девять каждый рабочий день он проходил мимо главного входа в библиотеку имени Вернадского, бросал взгляд на собственное отражение в застекленных дверях и шел дальше, к служебному входу.

Тут он задерживался на пять минут, чтобы выкурить первую за день сигарету, и только затем проходил внутрь.

Часовая стрелка в этот момент стояла на девяти, минутная – на двенадцати.

Не стал исключением и сегодняшний день. Нестор Феодосиевич толкнул дверь, оказался перед вертушкой и стеклянной будкой, в которой одноголовым Цербером восседал суровый вахтер Никитич. Возрасту он был почтенного, нраву свирепого, а в далеком прошлом имел партизанские будни.

Сотрудники библиотеки, что помоложе, откровенно побаивались его.

– Доброе утро, – сказал Нестор Феодосиевич.

– Доброе, – буркнул Никитич. – Доставай документ. Без документа ни за что не пущу. Сам знаешь.

Нестор Феодосиевич работал в библиотеке более тридцати лет, с Никитичем был знаком около двадцати. Но он знал, что, стоит забыть пропуск дома, упертый старик ни за что не пустит внутрь.

Явись сюда сама пани Юля или пан президент, и им пришлось бы уйти несолоно хлебавши.

– Сейчас, – вздохнул Нестор Феодосиевич.

Он полез во внутренний карман темного плаща, в котором ходил и летом, и зимой, вызывая улыбки у окружающих. Из-за этого плаща, бородки и длинных волос Нестора Феодосиевича время от времени принимали за священнослужителя. Из кармана достал серую книжицу пропуска.

– Вот теперь проходи, – сказал Никитич и позволил себе совершенно неуставной смешок.

Он означал, что у старика хорошее настроение.

Нестор Феодосиевич толкнул вертушку, та загрохотала. Пройдя через нее, он очутился на служебной территории библиотеки, куда случайный человек попасть в принципе не может, а если и попадет, то заблудится посреди бесчисленных лесенок, коротких коридоров, одинаковых переходов и крашенных в белый цвет дверей.

Нестор Феодосиевич ориентировался тут прекрасно.

Он прошел коротким коридором, кивнул попавшейся навстречу девушке из отдела комплектования. Поднялся по лестнице на второй этаж и транзитом еще через два коридора – на третий.

Толкнул дверь, на которой висела табличка «Отдел рукописных книг», и оказался в небольшой комнате. У стен стояли высоченные шкафы с папками, на окошке – горшки с геранью и кактусами.

– Доброе утро, – сказал Нестор Феодосиевич.

– Доброе утро, – ответили ему хором две сидевшие за компьютерами девушки.

Они и Нестор Феодосиевич составляли весь персонал отдела рукописных книг. Такой существовал, несмотря на то что в составе библиотеки имелся особый Институт рукописей. Отдел несколько раз хотели ликвидировать, но все время эти планы почему-то проваливались, и отдельчик продолжал жить – маленький бюрократический аппендикс в громадном теле.

Нестор Феодосиевич числился его начальником.

Он прошел в угол, где стоял его стол – большой, массивный, из темного дерева, с толстыми ножками в виде львиных лап и старинной бронзовой чернильницей. Снял плащ, повесил его в шкаф и остался в костюме-«тройке» черного цвета.

Такие обычно надевают на похороны.

Проведя ладонью по русым волосам, где поблескивали пряди седины, Нестор Феодосиевич сел за стол и включил компьютер. Дьявольский аппарат, которого начальник отдела, честно говоря, немного побаивался, негромко загудел, осветился тонкий монитор на столе.

Нестор Феодосиевич бросил на подчиненных традиционно суровый взгляд и погрузился в работу.

Нужно было готовиться к выставке рукописей, принимать книги после реставрации, подписывать бумаги на допуск в хранилища, где находился фонд ограниченного доступа.

Обычная бумажная работа, что есть в любой конторе.

Несколько раз Нестор Феодосиевич звонил по телефону, потом пришлось брать трубку самому и отвечать на невнятные вопросы начальства. Один раз выбрался из отдела и даже из лабиринтов служебных помещений. По пандусу, у основания которого имелся небольшой садик, поднялся в один из читальных залов.

Народу было не очень много, в свете больших круглых ламп занималось всего человек пять.

В отдел Нестор Феодосиевич вернулся как раз к обеду.

Ел он очень мало, обходился чаем с пирожками, которые девушки приносили из библиотечной столовой.

Закончив с обедом, Нестор Феодосиевич снял с вешалки плащ.

– Еду в Институт рукописей, – сказал он. – Вернусь часа через два. Вы тут без меня особо не скучайте.

Сотрудницы отдела рукописных книг дружно заулыбались.

Нестор Феодосиевич спустился на первый этаж, кивнул Никитичу и покинул библиотеку. Через сорок минут он оказался на Владимирской улице, у здания филиала. Заходя в него, глянул на юго-восток, в ту сторону, где на берегу Днепра расположена Киево-Печерская лавра…

Подумал о том, что неплохо было бы поехать туда, пройти мимо Троицкой церкви, порадоваться при виде отстроенного на старом фундаменте Успенского собора. И затем дальше, мимо трапезной и колокольни двинуться вниз, к пещерам, сначала к Ближним, где подвизались многие славные мужи, а затем к Дальним, что прославлены преподобным игуменом Феодосием…

В стенах лавры Нестор Феодосиевич провел лучшие годы жизни.

Посмотрев в ее сторону, он нахмурился и пообещал себе, что в ближайшие же выходные съездит туда.

В Институте рукописей он прошел через пост охраны и отправился в одно из хранилищ. А ощутив ни с чем не сравнимый, тонкий запах старых, рукописных книг, аромат пергамента и ссохшихся чернил, забыл обо всем.

Он старался приезжать сюда как можно чаще, даже чаще, чем в лавру.

Что церкви и пещеры, если Дух Божий заключен в книгах?

Рукописи напоминали Нестору Феодосиевичу о тех годах, когда он сам работал с ними. Нет, не так, как сейчас, а совсем по-другому. Было это в те времена, которые ныне казались чуть ли не сказкой.

В филиале Нестор Феодосиевич задержался дольше, чем предполагал изначально. В основной корпус вернулся только к пяти. Отпустив девушек, остался в комнате один – кое-какие дела нужно было сделать сегодня.

Домой он не спешил. В однокомнатной квартире на окраине Киева Нестора Феодосиевича не ждал никто.

Когда закрыл последний файл, часы в углу монитора показывали двадцать сорок. За окном сгущался поздний июньский вечер. Нестор Феодосиевич выключил компьютер, встал и потянулся за плащом.

Заперев отдел, спустился к выходу, где сдал помещения под охрану. Поговорив с вахтером, чуть более молодым сменщиком Никитича, о футболе, о том, что «Динамо» в этот раз обязательно утрет нос «кротам» из Донецка, вышел на улицу. Поправил воротник и решил часть пути до дома проделать пешком.

С проспекта Науки свернул на Голосеевскую улицу, затем на Олега Кошевого и тут услышал за спиной шаги.