Птицы знают лучше (СИ) - Яблоня Дикая

***

— Карандаш? Ручку? — спросил Вадим, протягивая ей белый лист. Саша едва не ляпнула "И чашечку кофе", но успела сдержаться. Видимо, какие-то различия с двойником у нее все же были: сама она терпеть не могла мужчин без чувства юмора. Хотя и допускала, что мэр растерял его из-за болезни невесты.

— Привет! — сказала она своему двойнику. — Я… — она запнулась. Копия имени могла сбить несчастную с толку — если та, разумеется, слышала и понимала. — Я — Санни. Так меня зовут лучшие друзья. А мы, я уверена, будем с тобой друзьями.

Она пододвинула к креслу журнальный стол, села рядом и положила перед собой бумагу.

— Оригами, — пояснила она Вадиму. — Мы с дедом занимались этим до последнего. У меня есть все его фигурки… то есть, были фигурки — остались сами-знаете-где. Саш, смотри: сейчас я сложу для тебя прикольного филина.

Саша ни на что особо не надеялась: кто она, в конце концов, такая — светило медицины? Просто не желала сдаваться, как это сделал высокопоставленный обалдуй в темных очках. Она была зла, очень зла на него, и на себя, почему-то — тоже. Наверное, потому что знала: ничего нельзя изменить — только отсрочить.

Но попытаться-то стоило!

Дойдя где-то до половины модели она заметила краем глаза: девушка в кресле пошевелилась, повернулась к ней, стала наблюдать за ее руками. Под конец она уже смотрела внимательно.

— Та-да! — объявила Саша. — Филин!

— Какой же это филин, — покачала головой ее копия. — Типичная ушастая сова.

— Научить тебя? — небрежно поинтересовалась Саша и спрятала под стол дрожавшие от волнения руки. Возможно, ей показалось, но, кажется, суровый хозяин города только что шмыгнул носом. Или всхлипнул.

***

С чем ей катастрофически не везло в новом мире, так это с едой. Саша уже со счета сбилась, в который раз ее кормят чаем со всяческой ерундой. Нет, чтобы предложить бифштекс! Но искушать судьбу, придираясь, не стоило: в кои-то веки господин мэр смотрел на нее не как на вселенское зло.

Вместо этого он рассказывал историю их проклятья.

Каждый раз, когда тьма подминала под себя славный город Пагубов-Горшечник, люди разбирались с ней традиционным способом: все сжигали и начинали по новой. Если верить архивам, город восстанавливали столько раз, что впору было заменить череп на феникса, отобрав его у Смоленска. Наверное, продержись город хоть раз чуть дольше — обогнал бы размерами столицу губернии Псков. Увы, судьба каждый раз решала иначе, не позволяя городу мирно жить и расти. Или в роли судьбы выступали те, кто предпочитал тьму. Саше все еще было странно слышать, что словом, означающим отсутствие света, называют нечто большее, фактически — разумное и бесконечно враждебное.

Выбравших тьму ликвидировали все тем же традиционным способом. Осужденным колдунам затыкали перед казнью рот но — вот незадача: дальнему предку Вадима выпало изловить очень живучего гада. Тот не только оставался в сознании до последнего, но и ухитрился заговорить.

Саша слушала историю реальных людей, и не могла избавиться от ощущения, что ей пересказывают роман Дрюона. Это же у него сжигали рыцарей-тамплиеров, а те выкрикивали проклятья до последнего вздоха? Именно так двести лет назад поступил колдун:

— Не будет жизни ни тебе, ни детям твоим. А коли жены их родят детей, то настигнут всех потомков хвори и горести, загонят в землю до срока. И ни один из них не сможет прервать эту цепь.

Богатое воображение услужливо нарисовало Саше картину казни, заставив содрогнуться, вспомнить вонь Первомайской площади, которая совершенно не беспокоила радостную толпу. Она бы съязвила по поводу длины высказывания: сгорая заживо, много не поболтаешь, но Вадим выглядел слишком серьезным и несчастным. Поэтому она сказала только:

— Устройте мне, пожалуйста, бессрочный пропуск: буду навещать Сашеньку и заниматься с ней. Ах, да, — добавила она, получив бумагу, — У меня еще одна просьба.

— Слушаю, — кивнул мэр. Судя по его физиономии, он ждал, что Саша начнет клянчить деньги.

— Парикмахер и косметолог! — отчеканила она. — Извольте вызвать их своей невесте немедленно. Думаете, ей приятно приходить в себя и обнаруживать все эти седые волосы?!

Вадим снова кивнул:

— Хорошо. Еще что-нибудь?

— О. Да! Конечно! — Саша наконец позволила яду в полной мере прорваться наружу. — Скажите охранникам, чтобы больше не делали мне подарки!

И, только оказавшись возле своего дома, вспомнила: она так и не наябедничала мэру, что человек, погасивший в переулке свет, напоминал Анатолия.

***

Как была — в вечернем платье и туфлях, Саша упала на раскладушку и уставилась в потолок.

Три дня назад она горевала на свадьбе лучшей подруги в родном мире.

Два дня назад увидела праздничное аутодафе и будничных монстров.

Сутки назад пила чай с доктором, который воскрешал мертвых.

Пару часов назад говорила с альтернативной версией себя.

В этом списке не хватало разве что ядерного гриба. А еще ужасно хотелось стереть из памяти последний пункт.

Боковым зрением Саша уловила: Степлер занят какой-то чертовщиной. Она озадаченно обвела взглядом комнату: определенно, с утра в ней не было всех этих пней на полу, сучков на стенах и вольера в углу. Сеплер заселился в вольер, и судя по радостному писку, размышлял вслух, как приведет домой толпу доступных совушек.

На одном из сучков болталась записка: "Не благодари!" Этот почерк Саша уже видела — на бланке, который сдала в полицию.

— Сволочь! — с чувством высказалась Саша. — Наглая, самоуверенная, беспардонная, харизматичная св… Гм. Что за мысли? Черт! — подскочила она вдруг. — Я снова не купила треклятые спички! Степа, ты со мной?

Недовольное мяуканье, скорее всего, переводилось как "Что за дура на мою голову!" Сыч уселся к ней на плечо и больно дернул за волосы. Он явно не желал никуда тащиться на ночь глядя.

Они успели к самому закрытию магазинчика на углу. Саша взяла пресловутый коробок, подумала, и прибавила к нему кое-что из кондитерского отдела.

— Хозяйка, ты совсем стыд потеряла? — читалось во взгляде сыча, но Саша продожала звонить во вторую квартиру.

— Я купила пирожные к чаю! — сообщила она старухе, зыркнувшей на нее не добрее Степлера. Варвара Ильинична несколько секунд разглядывал незваную гостью, а потом кивнула, распахнув дверь:

— Думаю, тебе сейчас нужно что-то покрепче.

2.01. Балет "Совиное озеро"

— Как же вы все меня достали!

Уля в сердцах бросила кисть. Афиша, которую она кропотливо рисовала последние полчаса, украсилась веером лиловых брызг. Если прежде картина изображала дуэль филина с вороном, теперь она больше напоминала последствия бурной вечеринки: ворон блевал, а филин отмахивался: "Чувак, только не на меня!".

— Почему я вообще это делаю?! Пусть Санни страдает мазней, я буду репетировать у соседей!

— А мне, значит, не нужно репетировать… — пробормотала Саша. Ее не услышали: хлопнула дверь, возмущенно зажужжал Степлер, хором заговорили Юра и Мила.

— Дожили: Улька распсиховалась.

— За что я полюбила тебя, идиотина? Она всегда психует, когда ставим "Совиное озеро", потому что ненавидит играть злую ведьму, — Мила пожала плечами. — Я, например, ненавижу глину. Глина, глина, глина… Везде эта сраная глина! — с каждым словом ее возмушение закипало, последняя фраза звучала с театральным надрывом. — Видела нашу воду?! — обернулась она к Саше. Та осторожно кивнула: прошли месяцы в новом мире, были прочитаны книги, просмотрены фильмы, но она все равно периодически ошибалась в мелочах.

— И какая она?

— Эээ… жидкая?.. — Саша окончательно растерялась.

— Она красная! А, ну да: у тебя же городской водопровод, а не частная скважина. Хоть какая-то польза от Крыльев. Я не хочу изучать глину в колледже, не хочу продавать кирпичи и плитку, не хочу быть гончаром, хочу в северную столицу: учиться на модельера!