Пустой дом - МаксВ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого я бежал куда глаза глядят до тех пор, пока хватало дыхания. И уже совсем обессилев, упал на землю, чтоб хотя бы немного отдышаться. Отдохнув, поднялся, и побрёл дальше, стараясь выбирать тёмные переулки. Прошёл по закоулкам среди частных домов, и оказался на какой-то стройке.
Витёк попросил разрешения покурить, я кивнул, и он задымил. Молча выкурив папиросу, продолжил своё страшное повествование:
— Это место, где я оказался, было где-то здесь, недалеко от твоего клуба, в те времена тут только начинали возводить панельные дома, вот я в подвале какое-то время и шкерился. Про то дело никому не рассказывал, и вопросов тоже не задавал — страшно было. Я тебя очень прошу — про мой рассказ молчи, пожалуйста, я очень боюсь. Сейчас объясню, по какой причине:
— Прошло примерно с год, когда в городе появились слухи. И слухи эти были очень нехорошие. На улицах начали пропадать бездомные. Рассказывали всякое — то про некую эпидемию среди них, то, что им в пищу на «кормовых» точках подсыпают отраву. Точно ничего не было понятно, но клошары гибли постоянно. Услышав эти разговоры, мне как-то сразу сделалось нехорошо, а когда я узнал, что погибли уже пятеро бомжей, то тут уже просто запаниковал. И предчувствие не обмануло меня — однажды я услышал подтверждение своим самым страшным мыслям.
Через некоторое время судьба скитальца свела меня с Петрухой, так он представился. Познакомились мы случайно — вместе ночевали в домике, попавшем под снос. Пока у него была крыша, там можно было спокойно пожить некоторое время. Ну и конечно, мы с ним делились друг с другом байками из своих непутёвых жизней. А что ещё делать тёмными вечерами? Однажды, в один из таких вечеров, Петруха рассказал мне историю — как он случайно стал очевидцем события, которое «лучше бы не видеть никогда». Сказал, что не может больше «помнить это дело в одного». Услышанным просил ни с кем не делиться, и уточнил, что на улице нужно повнимательнее быть.
Вот что он мне тогда рассказал — как-то раз, после изрядного принятия двух бутылок вина «в одного» (это было его любимое выражение), задремал Пётр на свежем воздухе, и благо дело, что в кустах оказался в этот момент, так как прямо рядом с ним, на тротуаре, начинался конфликт двоих людей. От их громкого разговора он очнулся ото сна, и увидел — один из них был нашего племени, а второй, высокий и крупный мужчина — обычный человек, который, очевидно шёл по своим делам, но по какой-то причине решил выяснить обстоятельства важного для него вопроса у местного бродяги. Петруха отдыхал за плотной листвой, и его в тот момент совершенно не было заметно. Так он и решил действовать дальше — не высовываться. Мужчина выглядел весьма солидно — на нём было коричневого цвета, драповое пальто, фетровая шляпа с широкими полями, а в правой руке он держал трость, на которую опирался при разговоре. В левой же держал две пачки папирос, которыми махал перед лицом клошара, но не отдавал. Для бездомного курево — бесценный дар бога, без него клошар и дня не проживёт. Бо́льшую часть времени, которое бродяга проводит активно, это — поиски табачка в виде окурков из урн, да по везухе — угощение от прохожих. А тут — две пачки «Беломора»! Человек в пальто добивался от него ответов, очевидно, дав обещание вознаградить за них чумазого собеседника. Но тот никак не мог понять, что от него хотят, и только односложно мыкал и невнятно бурчал:
— Не наю я ничо.
Мужчина настаивал:
— Ну ты же ходишь по улицам?
— Чо?
— По улицам, говорю, ходишь везде?
— Ага.
— Ещё раз подумай, вспомни, никто из ваших не рассказывал про смертоубийство возле горотдела?
— Чо?
— Не зли меня, мужик, и не ври, если знаешь! Про убийство бомжей в доме напротив милиции в Городище, слышал что-нибудь?
— Чо?
Человек в шляпе засунул папиросы в карман пальто, и завёл руки за спину, оглянувшись при этом вокруг. На улице было совершенно пустынно. И тут Петруха заметил, как мужик этот, в пальто который, руками за спиной раздвигает свою трость. Продолжая что-то спрашивать у клошара, он тихо вытянул из трости длинный клинок, и держал его за спиной правой рукой, остриём вниз. Затем резким движением вывел жало вперёд, и нанёс сильный удар этим стилетом в центр туловища своего собеседника, тут же прихватив его левой за плечо. Тот, очевидно, от страшной боли, раскрыл в беззвучном крике рот — не мог вдохнуть. Провернув орудие вращательным движением по часовой стрелке один раз, убийца, уперев левую руку в верхнюю часть груди своей жертвы, с усилием вытащил клинок из раны. Бомж рухнул на траву.
Сказав это, Петруха прижал руку к груди, и признался:
— От такой жуткой картины будто на себе почувствовал, как тому бедняге больно.
Я уточнил:
— И что потом было?
— А потом этот злодей оттащил тело безвинно убитого к канализационному люку, в двух шагах от того места, и сбросил туда. После вытер клинок о траву, вложил обратно в трость, и спокойно пошёл по тротуару. Я зажмурился, и лежал так, сам не знаю сколько. Потом вылез, и тихо-тихо двинул подальше.
Валерий Сергеевич, покачал головой, долил в чашку уже остывшего чая, взглянул на Тимофея, и заключил:
— А ты говоришь — черти. Тут жути и без них хватает.
Палинский поёжился:
— Чего-то мне от вашего рассказа даже зябко сделалось. Неужели это всё в самом деле произошло? Больше Витёк тот ничего не добавил?
Попов кивнул:
— Сказал ещё совсем немного — сделал неутешительный вывод из своих умозаключений. Заявил, что с того момента ему стало совершенно точно понятно — кто-то убивал на улицах именно бомжей. И скорее всего, это и есть тот душегубец, который забил обрезком трубы тогда в подвале его товарищей. И самое главное — понял, что этот страшный убийца, самое вероятное, ищет именно его, он же ведь один изо всех спасся, убежал. И он — свидетель. С тех пор Витёк и прятался без конца. Рассказал, что пытался из города уехать, выходил на трассу,
