Путешествие из Дубровлага в Ермак - Михаил Хейфец

Может быть, потому я так несдержанно об этом говорю, что узнал, слава Богу, достаточно людей в Союзе, способных с достоинством и жить, и умереть во имя принципов их духовной жизни. Но с годами безмысленная, бездуховная муть все шире разливается по этой стране. Греки когда-то определили самый могущественный народ своего мира, персов, как "людей, которые не умеют говорить "нет"... Сейчас здесь, в Ермаке, я кругом вижу людей, которые "не умеют говорить "нет" - ни начальству, ни подлецу, ни - что главное - самим себе, своей внутренней пошлости и распущенности, что присуща человеку. Это реальность, которая окружила меня после выхода из зоны на волю, она-то и заставляет вспоминать Васю Коробкина...

...В соседней со мной комнате живет разливщик стали на комбинате ферросплавов - 28-летний экс-милиционер, уволенный из МВД за алкоголизм. Устроившись на завод, из первых четырех дней работы пропьянствовал три, снова пьянствует, и уезжал лечиться от алкоголизма, и после этого опять пьет. Троих внучат кормит его пожилая мать.

...Дом напротив. Вдовец, чиновник, владелец немалого приусадебного хозяйства. К слову, в прошлом коллега Васи Коробкина по службе в гехаймефельдполицай, в нынешнем - мой "опекун" от ГБ по месту жительства. Иногда, налакавшись, дядя Вася выходит на промысел - ворует у соседей мясо из кладовок и охапки сена из стогов.

...Еще сосед по квартире - молодой казах. "Условник", получивший за взятку в милиции право жить не в общежитии, а на частной квартире. Укладчик бетона, пропивает приличную получку за два дня ("вмажем флакон, Михаил?") и до следующей получки ходит вечно голодным, ненавидя и завидуя тем, у кого имеются тарелка с едой. Особая примета - склонность ко лжи не для получения выгод, это бы нормально, а исключительно из какого-то своеобразного чувства самоутверждения ("Здорово я ему лапши на уши навешал, Михаил?")

...Другой объект наблюдения - пышнотелая супруга крупного инженера-металлурга. Собирает деньги у подруг на покупку импортных изделий у неких "торгашек", но вещи подругам не отдает, деньги тоже. Коли совсем припрут, всучивает подругам под видом "фирмы" какой-нибудь кемеровский промкомбинат, неаккуратно срезая с него советские наклейки.

Все эти "объекты" и напомнили про Коробкина из гехаймефельдполицай. Не злодеи - злодейство ведь предполагает духовность, только сатанинскую, враждебную добру. Здесь - ничего похожего. На месте совести пустота, как у майора Ковалева на месте носа. Ну, может, у кого-то бугорок остался, не знаю.

Винить ли Советскую власть с ее безрелигиозностью, тотальной ложью, пьянством и пр.?

Но ведь она все-таки насаждает - даже той же ложью! - мораль (хотя и советскую мораль). Для того и коробкиных судит ("вот что бывает с изменниками! Все равно найдем и покараем!"), и снимает все эти бесчисленные фильмы, телепередачи о войне. Победа в войне над гитлеризмом - это единственное чистое дело Советской власти, и она инстинктивно за нее цепляется... Но это - стремление насадить в обществе мораль, а не аморальность!

Да и объективно: рядом со мной живут люди, воспитанные Соввластью, но не лишившиеся совести. Рядом с моим экс-милиционером иногда вижу его брата, старательного рабочего, поступившего в вечерний институт, увлеченного коллекционированием марок (здесь и это - признак определенной духовности). В конце концов, я сам воспитан на "Антидюринге" и "Государстве и революции", безо религии - и не стал же я "коробкиным"...

Думается, обширное сословие возникло в процессе ломки сложившихся обществ (не только в России) - из выломившихся со своих мест людей. Как горьковские босяки, они перемещаются в пространствах., не имеют круга жизненных привязанностей. Вчерашний крестьянин - потом горожанин-рабочий, вчерашняя доярка - секретарша в конторе, модница, вчерашний хулиган инженер, а инженер наоборот - сегодня рабочий (это не "художественный" перечень, упоминаю их всех без фамилий, но перед глазами реальные соседи по Ермаку). Каждое перемещение из слоя в слой, из региона в регион, из семьи в зону, из лесов в степи (и наоборот) - разрушает стереотипы общественного поведения, выработанного в месте воспитания человека - стереотипы, выработанные общиной, классом, нацией - и усвоенные под названием совести.

Конечно, это "совесть для людей", а не тайный голос души, направляющий наши поступки, который принято обозначать сим словом. Но суть- не в терминологии. Выламываясь из своего общественного слоя, миллионы коробкиных теряют какую-никакую, а все же свойственную им культурную традицию и превращаются в "перекати-поля", заполняющие советские города, поселки и...лагеря.

СССР все-таки превратился в современное индустриальное общество и платит положенную цену.

"Хейфецу на день народження"

Уже перед этапом Коробкин стал мне доказывать, что он невиновен в позорной истории, когда на пересылке рецидивисты пытались "опустить" подброшенного на растерзание украинского национал-демократа Осадчего, а Коробкин, по рассказам, им помогал... Я не успел дослушать защитительной его речи - Васю увели на этап.

Оставшись один, занялся детальной ревизией "обысканных" бумаг: "Тогда считать мы стали раны, товарищей считать..." Что у меня конкретно слямзили?

Выписанные афоризмы Шамфора - ну, афоризмы для Зиненко, что червяк для иртышского чебака (еще в зоне он слямзил у меня афоризмы Ключевского). Капитан думает, что эти "мудрые мысли" написал я, что это - конспекты моих лагерных заметок (не так я прост, пан капитан!). А почему удалили первую страницу (!) из конспекта книги о Кромвеле или конспект статьи о "негритюде"? Потому что национальная тема - она и в Африке национальная тема?.. Изъяты все переводы с украинского языка(вообще все украинское вызывает у Зиненко хрюкающую ненависть). Еще на 17-й зоне он конфисковал с мотивировкой "Антисоветское стихотворение, содержащее клеветнические измышления против советского строя" перевод на украинский язык классического стихотворения Киплинга "If", сделанный Василем Стусом (так точно и было записано - изымали-то у меня...) Впрочем "клеветнической антисоветской", согласно протоколу, была книга Владимира Короленко "История моего современника" - видимо, нестерпимым показался капитану абзац классика о недопустимости подачи прошений о помиловании на Высочайшее имя в среде узников 19 века.

По-настоящему из потерянного я жалел только открытку - стихотворение, подаренное Миколой Руденко на день рождения. Конечно, я помнил его наизусть, а все ж жалко... Ну, стерпим. В привычке терять - наша сила.

Айрикян versus "Дубовлаг"

22 апреля, когда кончился мой официальный лагерный срок, объявляют:

- Хейфец на этап.

На выходе, на внешней стене, ловлю глазом надпись: "Айрикян. Увезли в Ереван 31.III". Значит, Паруйр выиграл совместную партию!

Айрикян -молод, горяч, красив: и ему скучно долго сидеть на одном лагерном месте.(Из его рассказов о первом сроке: "Отсидел на тройке - там вся зона сто метров на пятьдесят. Кончил срок, вышел - не могу смотреть вдаль. Разучился"). Время от времени он устраивает для себя развлекательные перерывы в виде поездок на допросы и "беседы" в Саранское, а то и Ереванское ГБ, а на этапах постоянно ищет "дырки в заборе", чтоб отправить послания и инструкции своей Национальной Объединенной партии.

Месяца три назад его привезли в нашу зону в лагтюрьму и...неожиданно перевели оттуда в лагерную амбулаторию - "подлечиться". Подобная "гуманность" настолько не в духе "товарищей", что все понимали - в прихожей амбулатории установлен "клоп". Что-то им важно узнать (тогда мы ничего не знали о взрыве в московском метро, устроенном армянскими националистами). Посему по сценарию Паруйра я провел с ним возле "клопа" несколько "исповедных" бесед. Долго и нудно упрекал армянских гебистов за их ошибки в предыдущем раунде переговоров с Айрикяном, объясняя, как бы им правильно требовалось проводить беседы. "И вот вам результат" - он едет в Ереван...

(Уже в Ермаке получил письмо от ссыльного члена НОП Размика Маркосяна: "Паруйра в тот раз увезли не в Ереван, а в Москву. Предлагали освободить, но с обязательным выездом за границу, что, как ты знаешь, его не устраивает". Действительно, Паруйр мне говорил: "Человек должен жить на родине: евреи в Израиле, а армяне в Армении. И я - тоже").

Финита ля "Дубровлаг"

На этапе из тюрьмы на станцию - натурально еду в "стакане". В общей камере разместили женщин, даже в "караулке" сидит хорошенькая молодая женщина с грудным ребенком на руках (потом выяснил - младенец чужой, она его взяла подержать на руках). Разговариваем сними через "жалюзи", молодух интересуют "короли" политических зон, и я выступаю агентом по "паблик рилейшнс" Эдуарда Кузнецова (тем успешнее, что никогда его не видел). В караулке москвичка с ребенком держится "королевой" блатных зон, и конвой ею покорен. Когда на станции конвой открыл дверь "караулки", она произнесла с интонацией интеллигентки из анекдотов: