Князь Ядыгар (СИ) - Агишев Руслан

Парочка же притулившихся с самого боку мужичков весьма доходного вида, старавшийся не привлекать ни чьего внимания, оказались для меня самым настоящим подарком. Это были двое довольно похожих друг на друга толстячков с небольшими, но увесистыми мешочками. О том, что эта парочка, именно те, кто мне нужен, я убедился, когда увидел содержимое их котомок.

– Нормально..., – только смог я выдавить, при виде то ли средневекового кожаного органайзера, то ли пенала с кучей кармашков, битком набитых миниатюрными инструментами самых разных форм и размеров. – Хм, как это вас царь с боярами просмотрели? Да, вас похолопить, а потом состояние можно делать.

В ответ на мой вырвавшийся вопрос, оба мужичка поведали мне грустную, но довольно типичную для этого времени, историю. Это были главы двух еврейских семейств, бежавших от религиозного преследования аж с далекой Испании. Надеясь ювелирным делом прокормить свои семьи, оба исколесили едва ли не всю Европу. Однако, почти всюду, где они останавливалась, с ними повторялась одна и та же история: сначала много посулов-обещаний, а потом их всех выбрасывали из города в одном белье. В конце концом пару лет назад они сумели добраться до Казанского ханства, где и решили осесть. Когда же началась война, они переоделись в нищих и попытались затеряться среди остальных погорельцев.

– Да-а, помотало вас, – протянул я, заинтересовано разглядывая ювелиров; однако, не воспользоваться их тяжелой ситуацией, я просто не мог. – Я, хан Ядыгар, и сейчас могу для вас и ваших семей стать ярлыком или на сытую и спокойную жизнь или на жизнь, полную унижений и боли. Там сейчас сотни царских ратников рыщут в поисках добычи и пленников. И их вряд ли обманут ваши рубища. Словом, похолопят вас с семьями и продадут какому-нибудь боярину, у которого будете за кусок хлеба и воду горбатиться всю жизнь. Хотя может вам и повезет...

Заголосив во весь голос, оба ювелира распластались на полу и попытались вцепиться в мои сапоги. Пришлось поднимать их и приводить в чувство. Хотя для последнего оказалось достаточным лишь рассыпать перед ними горсть золотых, на которые они тут же завороженно уставились.

– Без всяких вопросов сделаете то, что скажу, получите по сотне золотых монет на каждого. Потом каждого с семьей отправлю туда, куда захотите, – к той кучке монет я добавил еще горсть, эффектно раскинув небольшие золотистые кругляшки. – Решайте.

Их выбор был очевиден... и уже через мгновение к моим услугам была два опытных ювелира с огромным набором инструментов и, главное, сильным желанием работать, что сказалось сразу же. Мне достаточно было показать мои чертежи, как в нарисованных деталях сразу же были опознаны части замка для оружия. Причем один из них даже предложил кое-что поправить в механизме, чтобы повысить его надежность.

Благодаря припрятанным во время осады ценностям из ханской казны я без особых проблем решал все возникающие вопросы. Надо особый горн с хитрым поддувом, Иса с пыхтением его уже тащит; требуется настоящая сталь, в шатер уже несут обломки чьих-то клинков; нужны куски кремня для замка, за пару монет перед шатром выросла целая горка этого камня. Единственным, чего не могли решить деньги, оставалось лишь стремительно убывающее время...

Ближе к вечеру, когда я, падая от усталости, брел по грязной жиже лагеря в свой шатер, на встречу мне, словно специально, попалась кавалькада всадников, разодетых в пух и прах, радостно гогочущих и пьяных. Во главе них на гарцующем жеребце, лапающим расхристанную молодуху, гордым гоголем восседал мой недруг – князь Курбский. Довольный собой, в кольчуге тонкого плетения, с небрежно наброшенным на плечи плащом из переливающихся серебром песцов, он окатил меня таким презрительным взглядом, что, каюсь, едва зубами не заскрипел от жалости к себе и бессилия.

– Аполлон, мать его, Бельведерский! Кусок блестящего говна! – вломился я в шатер, одновременно кидая на покрытый соломой земляной пол промокший шерстяной плащ; потом туда же полетели и мокрые, покрытые толстым слоем грязи, сапоги. – Совсем меня уже списал! Почти закопал, падла!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мотаясь в шатре, как загнанный в клетке зверь, я снова и снова прокручивал в голове эту картинку с сияющим князем, который буквально источал превосходство и довольство собой.

– Каков..., – от переполнявшей злости я с силой пнул подвернувшуюся под ногу колченогую деревянную подставку. – И лыбиться так, словно прекрасно знает, что у меня никак дело не идет.

«Хмырь усатый! Неужели у меня в команде кто–то хорошо «стучит»? Хм... А почему собственно и нет? Того же пейсатого ювелира замордовать плевое дело. На него только рукой замахнись и он все и всех сдаст». Разговор с самим собой позволил мне чуть-чуть сбросить пар и не дал окончательно разгромить свой шатер. «Б...ь, скорее всего «стукачок» есть, а может и не один. Если их запугали, то перекупить вряд ли реально. Как говориться, зачем мне золото, если нет головы или вскрыт живот... Черт, так у меня все секреты раньше времени утекут. Этот разодетый князюшка все разузнает и останусь я с голым задом». И здесь я совсем не преувеличивал. За последний неполный месяц я с головой окунулся в такую клоаку страстей, предательств и жестокости, что заранее допускал практически все – шантаж, отравление, подстроенную драгу, поджог, оговор и т.д. и т. п. Местные, особенно в окружении молодого царя, настолько поднаторели в интригах и хитроумных «подставах», что я ходил словно по минному полю.

– А часики-то тикают, мать их, тикают, – в пору было те просто шипеть, а волосу на голове рвать. – Ваня вон нет-нет, а спросит про чудо ружжо..., – в задумчивости я сделал пару кругов по шатру, пока меня не осенило. – Надо Курбского отвлечь. Реально, хорошо отвлечь, чтобы какое-то время, а лучше навсегда, он отстал от меня. Словом, пришло время нашего седоволосого друга. Надеюсь, он еще не исчез куда, а то больно уж резкий. Все к ушкуйникам грозился уйти... Так, Иса! – тут же заорал я во весь голос, решив ковать железо пока горячо. – Иса, где тебя там носит?!

Надо отдать должное, Иса, ставший за последние дни моей второй тенью, тут же ворвался в шатер с обнаженной саблей в руке. Взъерошенный, с сверкающими навыкате глазами, он словно ищейка сначала обшарил взглядом все закоулки шатра, а уж потом уставился на меня.

– Лихо ты..., – улыбнулся я, прекрасно понимая, что иметь под рукой такого человека стоило для меня дороже всего на свете. – Сейчас же найди мне того пленника, что мы освободили из темницы. Того, что повел в бой остальных. Мне он очень нужен. Седой обещал, что пока остановиться где-то на рынке у старой мечети, где сейчас ютиться много бывших пленников. Обещай ему что хочешь, но он нужен мне сегодня же.

Татарин даже глазом не моргнул. Лишь поклонился, как и всегда, и в молчании исчез, оставив меня размышлять дальше.

– Думаю, Курбский именно тот самый кадр, что пытался соблазнить жену Седого, а потом и оклеветал его самого. Конечно, в этом надо убедиться окончательно, – я пытался прикинуть, как вывести из игры Курбского и спокойно разобраться с царским заданием. – Дальше надо как-то осторожно свести этих двоих вместе. Да... Вот тут-то надо поосторожнее сработать. На князя Курбского наезды в духе 90-х тут не прокатят. Он герой не одной военной компании, любимец царя, один из богатейших человек страны, молодой красавец, на которого девки гроздями сами вешаются, а против него кто? Какой-то хмурной доходяга, бывший раб без гроша в кармане, походу и обвиняемый в то ли в разбое, то ли в каком-то душегубстве, – я поскреб пятерней затылок и плеснул в свой кубок немного вина; картина не очень-то вырисовывалась. – С таким резюме его и близко к князю не подпустят. А про поединок уж и говорить нечего! С каким-то бродягой князь точно сражаться не будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я прикидывал и так и эдак. Обдумывал даже вариант с ночным нападением. Мол, глубокой ночью, когда зарядит ледяной ветер или снег, осторожно пробраться к шатру князя Курбского и забросать его бутылками с зажигательной смесью. Утром же, когда все прогорит, обвинить во всем своих же беков предателей, мятеж которых давил чуть раньше.