Океан лжи (СИ) - Николай Сухомозский

— Кстати, — спохватился вдруг Крид. — Вы случайно в бейсбол не стучите?

— Странный вопрос! Однако, именно таким, по описанию Элен, я вас и представлял: во многом непредсказуемым. Относительно же игры в бейсбол, то я два года отмахал битой за профессиональный клуб. Так что вам за мной не угнаться!

— Да, судя по всему, вы достаточно шустрый тип!

— Вы опять в своем амплуа, синьор? Все шутите! А я переживаю, как бы Элен не наделала глупостей.

— Это что, угроза?!

— Понимайте, как знаете! Так сказать, в рамках своего диапазона. И — до свидания!

— Проклятый вымогатель! — скрипнул зубами в бессильной ярости Крид, но СОБЕСЕДНИК уже ОТКЛЮЧИЛСЯ.

XX

— Привет, дружище! — заключил его в объятия Поль. — Сколько мы не виделись? Месяца два, если не больше?

— Около этого.

— Что не показывался?

— Дел, старик, по горло. А вот Марон подругу не забывает, заглядывает регулярно.

Боковым зрением Крид заметил, как напряглась жена, какой взгляд бросила на Лилиан. Что ж, ее понять можно: если подруга сейчас заявит, что не видела Марон в последние дни, неприятных объяснений той не избежать. Однако хозяйка дома, надо полагать, к вящему облегчению гостьи, в мужскую трепотню не вслушивалась.

— Давай я тебе помогу на кухне! — торопливо произнесла Марон и, несмотря на вялые протесты Лилиан, утащила ее прочь. «Уговаривает, если возникнет необходимость, соврать. Отныне они будут заодно», — догадался Крид.

— …медитируешь? — расслышал конец фразы.

— Не издевайся! Просто задумался на мгновенье.

— Какое там мгновенье? — возмутился Поль. — Не мычишь, не телишься уже добрые полторы минуты!

— Считай уже отелился! И давай выйдем, в комнате что-то душно. Тебе, кстати, давно надо купить кондиционер!

— Лилиан, ты же знаешь, эту хреновину не выносит. Чуть что — ангина.

Прихватив сигареты и пиво, Поль распахнул дверь на террасу:

— Проходи! Пока женщины занимаются закусками, перекурим.

Друзья, удобно устроившись в креслах-качалках и потягивая пиво, повели неторопливую беседу о том, о сем.

— Крид, — обратился к гостю хозяин, — не обижайся, но на каждую пятую фразу ты отвечаешь невпопад. Что-то случилось?

Поль был одним из ближайших, если не самым близким другом, поэтому Крид решил поделиться с ним наболевшим, правда, не в полном объеме.

— Понимаешь, последнее время меня тревожит Марон!

— Опасная болезнь?

— Что-то вроде этого.

— Как понимать «вроде»?

— Ты, старина, прав: никаких «вроде». Ибо любовь на стороне для замужней дамы и есть опаснейшая болезнь, передающаяся половым путем.

— Но от нее, как и всякой другой, существует лечение, о чем знали еще древние инки и ацтеки. Это длительный пост, переноска больших тяжестей, ходьба на длинные расстояния, изнурительная работа.

— Не кривляйся! Я серьезен, как никогда.

— Не могу поверить!

— Ну, в таком случае, я сейчас начну хохотать!

— Прости! Будем считать, что осел убежал и унес веревку. Видит Бог, я не хотел наступать тебе на мозоль!

— Знаю! Сам бы, поменяйся мы местами, извини за несколько неудачное сравнение, отреагировал бы аналогичным образом.

— И все равно: Марон и измена — в это верится с превеликим трудом.

— Я еще и сам пока не считаю подозрение истиной! Как говорится, надежда умирает последней. Так что она у меня еще жива, но пульс уже еле прощупывается и дыхание прерывистое. Иными словами, не надежда, а издыхающая кляча!

На террасу выглянула Лилиан:

— Не надоело сплетничать?! Приглашаю к столу!

Все двинулись в гостиную, украшенную множеством горро[18] — предметом особой гордости Поля.

— Ты знаешь, — перехватила ироничный взгляд Крида Лилиан, — сколько он ухлопал на два последних экземпляра своей драгоценной коллекции?

— Дорогая, прошу тебя, не начинай сначала! — взмолился Поль. — Не пойму, что тебе не дает покоя мое увлечение? Разве было бы лучше, если бы я просаживал деньги на скачках или петушиных боях?

— Ты еще скажи — на девушек! — начала было Лилиан, однако тут же осеклась и принялась, как показалось Криду, излишне поспешно усаживать компанию за стол.

«Наверняка в курсе шашней Марон, — сделал неутешительный для себя вывод. — А в доме повесившегося, как известно, о веревке не говорят».

Ужин прошел, если бы он удостоился официальной колонки в правительственном еженедельнике, «в теплой товарищеской обстановке». Разве что Крид немного меньше, чем обычно, острил, чего, впрочем, никто не заметил. Играть в карты сели семейными парами. Им с Марон на удивление везло и после пятого проигрыша Лилиан взмолилась:

— Так, пожалуй, мужу на очередной горро ни фига не останется! Прекращаем!

Кофе Поль, извинившись перед дамами, попросил подать в беседку, и мужчины вышли во двор якобы подышать свежим воздухом. На самом же деле обоим не терпелось закончить начатый разговор.

Не исключено, впервые за долгие годы тесного знакомства, а затем и крепкой дружбы, Крид не очень хорошо подумал о Поле. Жуком-древоточцем сознание точила мысль: искренне тот ему сопереживает или участие — лишь благопристойный камуфляж обычного в подобной ситуации любопытства? Зря, что ли утверждают: расскажи свою беду ближнему и ему сразу же станет немножечко легче.

— Давай, дружище, исповедуйся дальше! — сказал Поль, едва за Лилиан захлопнулась дверь.

— Понимаешь, — продолжил рассказ Крид, — несколько раз я совершенно случайно ловил Марон на лжи. В совершенно, казалось бы, безобидных ситуациях.

— Это еще не повод утверждать об измене! — перебил Поль.

— Однако что-то за этим все равно кроется! — возразил Крид. — Зачем, к примеру, утверждать, что вчера она провела уйму времени с Лилиан, если разговаривала с нею только по телефону?!

— А ты откуда знаешь?

— Твоя благоверная доложила!

И уточнил:

— Не по собственной инициативе! Просто утром, когда я звонил насчет переброситься в карты, будто ненароком спросил и про вчерашний день.

Еще окончательно не стемнело. Из беседки, в которой они сидели, открывалась фантастическая панорама на покрытую мощными ледниками вершину Ильимани. Где-то там, на его склонах, покрытых ставшей жесткой и колючей ичу, бродят стада гуанако, погоняемые людьми, живущими в полной гармонии с природой. Простота быта, чистота нравов — что может быть прекраснее? И, в самом деле, зачем индейцам-пастухам что-нибудь знать о «Международной службе нравственности», пропахших пороком отельных номерах, словах, которые нужно понимать совсем не так, о фальшивых улыбках и снедаемой душу ненависти? Оставаясь по духу детьми, как много они выигрывают в моральном аспекте.